было буквально забито ими. Сержант включил сканер, позволявший выявить любые вещества, упомянутые в уголовном кодексе как незаконные, и терпеливо ждал результата. Николай, спросив «Можно?», одним движением запрыгнул внутрь прицепа.
— Эй, а это кто такой, зачем полез? — запричитал кавказец, но бойцы жестом заставили его замолчать.
Николай ожидал, что в морозном воздухе рефрижератора его нос уловит знакомый сладковатый запах. Однако смертью здесь и не пахло. Лишь едва уловимый дух мороженой рыбы, которую когда-то возили в этом чреве, послевкусием читался на вдохе. Николай осторожно развернул полиэтилен. На него смотрел мужчина средних лет, с небольшой рыжеватой бородой и большой родинкой под правым глазом. Если бы не реагирующий зрачок и не бледное лицо, его вполне можно было бы посчитать живым.
— Ни хрена себе, — сказал Николай.
— Ага, — поддержал сержант. — Мы первые машины осматривали, так тоже удивлялись. Они все как живые.
— Сколько, говоришь, машин было?
— Машин много, они по три штуки раз восемь за ночь прошли!
— Хм, а они точно мертвые? — медленно произнес Николай, не решаясь дотронуться до лица трупа.
Сержант оглянулся на бойцов, проверяющих документы у экспедитора, на Николая и неожиданно плюнул мертвецу на лицо. Плевок, попав на лицо, тут же закристаллизовался, превратившись в лед. Николай удивленно посмотрел на сержанта.
— Вот такая херня, — сказал сержант.
Они выпрыгнули из холодильника.
— Почему посторонние военнослужащие на КПП? — раздался голос.
Николай обернулся, услышав знакомые нотки…
— Морозов?! — воскликнул он. — Сашка!
Голос принадлежал человеку, с которым они долгие годы делили на двоих парту, прошли огонь, воду и медные трубы…
— Коля! — Морозов подскочил к Николаю, пожал руку, и друзья крепко обнялись.
— Ты тоже здесь, значит, — радостно сказал Николай. — Тесный мир какой стал…
— И не говори, — ответил Морозов. — Ты теперь кто? Капитан Петров? Командир отряда специального назначения?
— Выше бери и ниже. Майора дали, а командир не я.
— Ни фига себе, товарищ майор! Ничего, что я, простой капитан, так с вами разговариваю? — зашутковал Морозов.
— Сашка, я еще не привык.
— Ну ладно, ладно… Извини, Николай Андреевич. Давно здесь? — спросил Морозов уже серьезнее.
— Вчера только из Питера, точнее, даже сегодня ночью, а ты?
— Мы тут уже пару недель, караулим. Как место застолбили под базу, нашу роту сюда и выдвинули в охранение.
— Загораете, значит? — улыбнулся Коля.
— Да не особо… На второй день обстреляли КПП, двоих пацанов ранили, а на пятый через нас отряд боевиков попер… Хорошо, танковый взвод в усилении был и пара беспилотников… Парни у меня и на хозяйстве, и на обеспечении используются, а тут понеслась… Но ничего, отстрелялись. — Морозов махнул рукой. — Там, Коля, говорят, много их. Если бы серьезно захотели, то через нас могли бы пройти. В первую неделю у нас и складов с боезапасом как таковых не было. И авиация через раз поддерживала.
— Херово, — протянул Николай. — Зато сейчас мышь не проскочит…
— Мышь не мышь… А я вот все думаю, если знали эти боевики, что мы их давить начнем, чего ж в тот вечер на пятый день через нас не прошли? Понимали же, что больше шансов не будет… Как будто играли с нами…
— Ха, ну ты интриган! Кто ж их знает?!
— Вот и я про то. Так ты все-таки в СКАР?
— Так точно. Вернее, как говорит наш командир, в СКА. А московский отряд СКАР он называет ЦСКА…
— Жаль, я тогда не прошел…
— Да ладно, не навоевался еще?
Морозов посмотрел с улыбкой на Николая:
— А может, возьмете меня к себе?
— Ты двадцать километров медленно бегаешь, — отшутился Николай.
— Зато я могу по следам любой автомобиль любой страны определить, да и следы сапог… — сказал Морозов с гордостью и спохватился: — Ладно, друг мой, вечером заходи, поболтаем. Поеду, прокачусь с этими труповозками. А то сплошная писанина. Мы их, видишь ли, охраняем. А тебя в операцию бросят или на спецзадание?
— Секрет, — сказал Николай. — Да нам еще самим не сказали.
Старший лейтенант, стоящий рядом, многозначительно кашлянул.
— Саш, — начал он, — ты куда?
— Коля, это Рома, мой зам, — познакомил их Александр.
Николай пожал вялую руку Романа. Роман показался ему пришибленным, с какой-то невыносимой грустью в глазах.
— Приятно познакомиться, — сказал он Николаю и перевел взгляд на Морозова. — Саша, желаете, может, очередной отчет написать на дцати страницах?
— Рома, я устал уже по каждой трупной колонне отчет ваять, — заговорщически начал Морозов. — Я поеду, прокачусь, а отчет тебе по электронке сейчас пришлю. За меня подмахнешь и с моего кабинета отправишь доклад в штаб. Пароль мой ты знаешь. Я ведь и за охрану транспорта отвечаю, а значит, и маршрут следования должен проверять на наличие супостата.
Роман, как показалось Николаю, оживился:
— Да, не вопрос, — сказал он. — Хорошо, езжай! Только надо уточнить, там только трупы…
— Эй, там только трупы?! — окрикнул Морозов проверяющего сержанта.
— Так точно, — ответил сержант. — Керосина нет.
— Ну вот, — повернулся Александр к Роме. — Только трупы.
— А при чем тут керосин? — спросил Николай.
— Да в прошлую ночь везли бочку авиационного бензина, якобы для работы крематория, Турбины у них там, что ли? Ладно! — махнул рукой Морозов. — Все, бывайте.
Морозов прыгнул на подошедшую БМП. Махнул рукой, и, взревев дизелями, колонна рефрижераторов с БМП в авангарде и арьергарде двинулась в путь, мимо военной базы, углубляясь в оцепленный войсками район.
Роман, не прощаясь, повернулся и побрел к штабу, сжимая в руках папку. Николай посмотрел ему вслед.
Штаб
В штабе в эти утренние часы было неспокойно. Работали радисты, сновали адъютанты. Операторы беспилотных разведчиков изучали картинку, передаваемую с аппаратов, сверяли карты местности и их соответствие реалиям. У большой карты, развернутой на плазменном экране, стоял самый главный человек операции. Генерал Платонов Андрей Николаевич. В штабе в течение уже двенадцати часов каждые тридцать минут проходили получасовые совещания, где обсуждались очередные вводные сверху и малейшие изменения в разведданных. Андрей Николаевич не пропустил ни одно.
— Товарищ генерал, из ставки
