Гарсиеву не стали объяснять, что им нужно. Просто рывком сняли с его плеча сумку, чуть не срывая хлипкий замок-»молнию», раскрыли ее и полезли внутрь. Копались долго, сердито переглядываясь. Естественно, ничего не нашли…
– Где наркота? – спросил майор.
– Ты у меня спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответил Джамбулат. – Спроси своих людей… У них глаза дурные, может, и потребляют…
– Ну что? – спросил у своих людей майор.
– Ничего…
– Козлы, – сказал майор. – И с такими вот приходится работать… Ты свободен, Гарсиев. Только прошу тебя по-человечески – мотай отсюда побыстрее и не мути мне здесь воду…
– Я уеду утром с рейсовым автобусом, – сказал Джамбулат не просто твердо, но даже жестко. – Я обещал старому Ризвану, что буду ночевать у него. Он ждет. Надеюсь, что до моего отъезда провокаций больше не будет? Иначе…
– Что – иначе?
– А об этом ты подумай сам. И, если додумаешься, парням своим скажи. Они дураки беспробудные, но это и они поймут… Я обид не прощаю, и вообще, если мне что-то в голову западет, это там так долго сидит, пока выполнено не будет…
– И что тебе в этот раз запало?
– Что провокаторов следует уничтожать. Иначе они и другим будут жизнь портить. Провокаторы – это грязь, свойство погоды. Будет и время ясной погоды, а до этого грязь следует убирать и выбрасывать. Это закон жизни…
«Парни» усмехались недобро. Майор оглянулся на гражданских, которых в качестве понятых пригласил. Те смотрели в стороны, словно ничего не слышали.
– Ну-ну… Чистильщик… Посмотрим, на что ты способен…
Джамбулат понял, что еще не все закончилось. Но он, кажется, сам хотел обострения и умышленно шел на него. Он хорошо умел обострять ситуации, а в острых ситуациях чувствовал себя гораздо лучше глупых ментов. Только они об этом пока не догадывались, надеясь, что их погоны уже сами по себе являются оружием…
* * *
Прикрываясь кустами от случайного взгляда, Таймасхан с Хамзатом прошли почти вокруг всего дома Далгата и остановились под большими темными окнами кабинета, выходящими на стеклянную крышу какой-то теплицы, прилегающей к дому.
– Жена Далгата решила детей кормить только своими помидорами и огурцами, – объяснил Хамзат. – Выращивает без всякой химии. Отапливается вместе с домом. Хорошо, когда можешь себе такое позволить. Дети здоровыми вырастут…
– Главное, чтобы росли не сиротами, – сказал Таймасхан.
– А это уже не ко мне обращение, а к самому Далгату. Что он выберет…
– Как забираться будем?
– По карнизу…
Карниз шел вдоль всей стены, и по нему вполне можно было пройти от одного окна к другому. Впрочем, другие окна мало интересовали незваных гостей. Подходящее дерево нашлось сразу. Его и искать не надо было, потому что оно росло здесь же, под стеной дома. Правда, деревце было молодое, с тонкими ветвями но, если не раскачиваться, подобно обезьяне, забраться на карниз можно. Что Хамзат сразу и сделал. Таймасхан, положив руки на рукоятки пистолетов, заткнутых за тугой пояс на спине, страховал снизу, зная, что товарищу понадобится время, и сразу двоим взбираться не стоит.
На карнизе нельзя было, конечно, плясать, но можно было выполнять необходимую работу. Хамзат вытащил из кармана свой рабочий инструмент – специальный циркуль с присоской на одном конце и с алмазным колесиком на другом, прижал присоску к стеклу, прочертил алмазом окружность и с помощью присоски вытащил стеклянный круг. Во втором стекле он был уже меньшего диаметра, его тоже удалось вытащить без труда. Осталось только просунуть руку и открыть окно. Еще мгновение, и Хамзат шагнул на подоконник. Таймасхан все так же страховал снизу, следя за двором и садом и не обращая внимания на действия товарища.
Осмотрев кабинет и убедившись в безопасности, Хамзат уже сам высунулся в окно с пистолетом в руке – теперь страховать предстояло ему – и тихо позвал Таймасхана:
– О!
Сигнал был привычным и понятным. Таймасхан ловко взобрался на дерево, с дерева перешел на карниз, добрался до окна, и в это время с улицы послышался шум двигателя автомобиля.
– Быстрее, – поторопил Хамзат. – Далгат приехал.
– Вовремя мы, – оценил свои действия Таймасхан, уже оказавшись в кабинете.
Хамзат тем временем закрыл окно и задернул шторы так, как они были до этого задернуты. Потом, встав за штору, заклеил скотчем дыру в стекле, чтобы не было очевидного сквозняка и ветром штору не раздвигало. Это может сразу насторожить входящего в кабинет Далгата. А надо было, чтобы он вошел, сел за стол, и только после этого предстояло начать разговор, который вовсе не обязательно закончится выстрелами.
В кабинете было три окна. Одно за спинкой высокого кресла Далгата. Там, за тяжелой, никогда не открывающейся, как сказал Хамзат, шторой и спрятался Таймасхан, которому следовало показать себя только в самый критический момент, если такой наступит. Сам Хамзат укрылся за шторой того самого окна, через которое они и проникли в кабинет.
Осталось ждать. Дверь не была закрыта на ключ. Сначала послышались быстрые шаги нескольких людей, потом эта дверь распахнулась нервным рывком.
Далгат сразу прошел к столу, где включил большую настольную лампу, и только после этого сел в кресло, не сняв длинного кожаного плаща. Лампа осветила его мрачное лицо с нахмуренными бровями. Хамзат знал, что большой свет хозяин дома никогда в кабинете не включает, а настольная лампа у него горит даже днем.
Четверо парней, вошедших вместе с Далгатом, остановились перед столом, и только один из них сел в кресло, показывая свое особое здесь положение. Дверь так и осталась не закрытой, и в нее минутой позже заглянула женщина.
– Ты скоро освободишься? – спросила она с порога, не заходя в кабинет. Хмурое лицо Далгата, видимо, яснее слов подсказало, что входить ей не следует.
– Пока я занят. Дети спят?
– Только-только уложила…
– Иди к ним. У меня дела.
Женщина кивнула и дверь закрыла.
– Это скотство мне может обойтись в потерю трехсот тысяч баксов, – сердито сказал Далгат, продолжая какой-то ранее начатый разговор. – А я не настолько богат, чтобы дарить какому-то местному прохиндею такую сумму.
– Ну-ну… Стоит ли так расстраиваться, – сказал тот, что сел в кресло. – Если бы ты свои баксы потерял, я бы тоже не меньше тебя расстроился, поверь. А пока еще эти баксы чужие, их потерять не так страшно. По крайней мере, не стоит терять из-за них сон и аппетит…
– Я не философ, я практик, – сказал Далгат. – И всегда буду только практиком. Ладно. Завтра все решится. Если не в нашу пользу, то мне придется нанимать кого-то, кто сумеет показать, что со мной связываться опасно.
– Зачем нанимать? – не понял собеседник. – У нас что, своих парней не хватает?
– Мои парни к этому не должны быть причастны. Слух пустить необходимо, пусть знают, с кем связываются, и пусть другим в следующий раз неповадно будет. Но действовать должен человек со стороны, и этого человека потом надо сдать. Понимаешь, о чем я говорю? Заказ делать не от моего лица. Кого угодно можно назвать. Только чтобы имя на слуху было. И расплатиться обязательно. А потом сдать… Но в одном ты прав – раньше времени расстраиваться не стоит. Это все завтра, завтра и решать будем. Сейчас надо Гилани Гирмасолатовичу позвонить. Значит, ты говоришь, это провокация Хамзата?
– Я уверен, – сказал собеседник. – Хамзата этого вообще давно пора к ногтю прижать… Как вонючего клопа. Их много таких сейчас по городам мотается. И своих и чужих боятся. «Зоны» не нюхали, а права качают… Но к Хамзату счет особый. И даже у меня лично. Он четверых наших парней сегодня порешил. Парней, которых я сам расставлял и провожал на дело. И пусть попадется мне, с живого шкуру спущу. Собственными руками… Далгат, отдай его мне… Замани в дом для разговора и отдай. Иначе мне погибшие парни всю оставшуюся жизнь будут сниться и просить об отмщении…
– Бери… Смерть друзей прощать нельзя, и в этом я тебя понимаю, – сказал хозяин кабинета с некоторым пафосом. – Я приглашу его на завтра. И – он твой, как только войдет в этот кабинет. А он рвется сюда войти…
– Ох, он у меня долго корчиться будет…
Выстрел прозвучал буднично и негромко, поскольку стрелял Хамзат из пистолета с глушителем.
– Кто еще хочет спустить с меня шкуру? – спросил Хамзат, выходя из-за шторы.
Пистолет он держал чуть выше пояса, но с такой короткой дистанции стрелять можно было прицельно и из этого положения. К тому же это провоцировало противников на ответные действия. А именно этого Хамзат и ждал, не стреляя сразу…
Село быстро накрывалось сумерками. Еще и тучи с востока наступали, оттого темнело быстрее, чем при ясном небе. Тучи, наверное, могли и дождь принести. А в дождь дороги грязные и скользкие, ходить по ним не слишком приятно.
Джамбулат направился снова к фельдшеру, надеясь, что тот уже вернулся домой. Свернув на нужную улицу, он увидел, что на кухне горел свет.
