— Да успокойся ты, что суетишься, как баба…
И подкрепил свои слова ударом кулака по затылку. Кулак у Ананаса был тяжелый. Эмир всякие попытки возмущения нашими действиями прекратил.
К моему удивлению, старик Василий толчками, но как-то очень интеллигентно подогнал к нам моего почти любимого бандита, у которого челюсть с одной стороны уже успела стать лилово-красной, и, точно так же, как Ананас, вытащил у него поясной ремень и крепко связал руки.
— Что с ними делать будем? — спросил потом он.
— К машине привяжем, под выхлопную трубу, и покатаем… — предложил, как пообещал, Ананас. Хохотнул, довольный собой, и тут же, спохватившись, заспешил к машине, чтобы освободить девочку. Мы со стариком подняли пленников на ноги, причем пришлось дожидаться, пока эмир очухается, потому что кулак Ананаса явно перестарался, и он, если не прикидывался, все еще ничего не соображал.
— Нам всем троим терять нечего, — сказал старик Василий. — А тебе от власти отмазываться нужно. Я бы порекомендовал сдать этих людей власти. Не лично, а просто оставить их в селе. Власть не задержится, скоро приедет. Правда, как всегда, с опозданием, но это уже издержки производства.
Старик Василий единственный из всех моих спутников не назвал меня снисходительно рядовым, и я был благодарен ему за это. Даже сам непроизвольно перешел в разговоре с ним на «вы».
— Наверное, вы правы. Мне скоро в военкомат надо явиться, на учет встать. Там спросят. И вообще, если мы их допросим, у нас нет возможности результатами допроса воспользоваться, а допросят те, кому это положено, результаты могут пользу принести.
Я чуть заметно хромал, но нога уже не доставляла острой боли. Если так, то перелома нет. А ушибы я привык переносить молча. Внизу Ананас уже снял девочку с капота. Там, на капоте, при взгляде сверху она казалась свадебной куклой, только непривычно большой. А когда встала рядом с бывшим омским омоновцем, показалась еще больше. Ей, наверное, лет пятнадцать, решил я, когда спустился вместе с бандитами и стариком Василием. Глаза девочки при виде своих недавних пленителей загорелись огнем. Мне даже показалось, что она сейчас бросится и расцарапает эмиру лицо. Сначала я хотел встать между пленником и девочкой, но потом передумал, посчитав, что с ободранным рылом эмир на допросе будет более сговорчивым. Девочка все же не решилась на месть, зато Ананас за нее постарался и наотмашь ударил тыльной стороной кисти прямо по носу эмира, и из него обильно брызнула кровь.
— Только женщины бьют связанных мужчин, — сказал эмир с сильным акцентом.
Он, кажется, очень хотел оставаться гордым сыном гор, воином-мужчиной, достойным уважения. Но уважения никто из нас к нему не испытывал.
— А ты пленников не бил? Ты им сразу головы отрезал? — агрессивными вопросами ответил Ананас. — А ты детей вместо мишени не выставлял, чтобы свою сраную задницу спасти от пули? Не говори про мужество.
Эмир хотел еще что-то сказать, но Ананас опередил его. Теперь бывший омоновец ударил прикладом автомата. Приклад, не обладая излишней мягкостью, приложился серьезно — захрустели, как сахарные, эмирские зубы, которые ему пришлось выплюнуть вместе с кровью, чтобы не подавиться.
— Не обращайте на него внимания, товарищ капитан, — сказал я, снова называя Ананаса капитаном, во-первых, чтобы успокоить его ловко подброшенным кусочком лести, во-вторых, чтобы показать бандитам, что их «повязали» не случайные люди, а представители силовых структур. Это больше впечатлит и вызовет меньшее стремление к выяснению своего положения. А свое положение бандиты не знали, как и мы не знали ни их положения, ни своего собственного. Согласно букве закона, если найти ловкого крючкотвора-законника, называемого адвокатом, в данном случае противоправные действия можно инкриминировать нам, потому что мы первыми напали, мы захватили этих людей. И неважно, что они были с оружием. На Кавказе мужчина без оружия и без усов — и не мужчина вовсе, а так, непонятно что. Оставалась надежда на свидетельские показания девочки. Наверное, она могла что-то сказать. Но на свидетелей часто оказывают такое давление, что они могут и прямо противоположное «нарисовать». Восток — дело тонкое, а Северный Кавказ всегда считался Востоком, с его странными внутренними беззаконными законами. Для цивилизованного мира странными, но не для этих людей…
Чтобы не толкаться на заднем сиденье, что, несомненно, опасно при возникновении сопротивления со стороны пленников, эмира мы затолкали в багажник машины. Сопротивлялся и визжал он, как поросенок, но кулак Ананаса помог ему устроиться со всеми удобствами. Его охранника, или кто это еще был, не знаю, посадили на заднее сиденье между Ананасом и стариком Василием. Девочке досталось место впереди. Я, естественно, сел за руль, в который уже раз удивляясь, что могу сидеть свободно и не чувствовать боли, после того как въехал на «пятой точке» в салон «Кадиллака» сквозь стекло. Наверное, мне просто повезло, что ни один из осколков в тело не воткнулся — они только разорвали штаны и оцарапали кожу.
Нам предстояло торопиться, потому что беспорядочная стрельба в селе время от времени вспыхивала и в каком-то месте даже слегка походила на настоящий бой. Именно туда я и направил свою новую машину, опустив стекло в дверце, чтобы лучше слышать, поскольку снизу уже не было видно, куда предстояло ехать. Но память меня не подводила. Посмотрев сверху на расположение улиц, уловив систему в их геометрии, я уже знал, как попасть в нужное место. Улицы были пусты, местные жители попрятались по своим домам, отгородившись от воинственного мира своими кто хилыми деревянными, кто бронированными дверями. Способность к сохранению жизни и здесь, как и везде в мире, полностью зависела от финансового достатка человека. Хотя здесь есть и обратная сторона медали, поскольку логика действий бандитов просматривается обычно четко. У кого брать нечего, тому и двери бронированные не нужны, и к простым деревянным дверям бандиты не пойдут, понимая, что добыча может быть только за бронированными.
Село было не настолько велико, чтобы в нем можно было заблудиться. Я не заблудился и безошибочно выехал на окраину сельской площади. Там горело два здания. Одно с российским флагом над входом, как нетрудно было догадаться, сельсовет, и еще какое-то здание рядом, судя по внешнему виду, нежилое. Вокруг суетились люди и ведрами таскали воду, поливая стены соседних, еще не загоревшихся зданий. Пожарной машины видно не было, хотя в селе такого размера она, наверное, должны была быть. Но главный шум шел с одной из улиц. Оттуда слышалась активная стрельба, оттуда же поднимался третий столб дыма, еще достаточно слабый.
Я остановился, не доезжая до поворота на эту улицу.
— Выходи, — приказал я девочке, протянул руку и открыл ее дверцу. — Беги к людям, расскажи, что тебя освободили, и пришли сюда старшего из мужчин.
Девочка кивнула и выскочила из машины, оглянувшись на своего недавнего врага, сидевшего сзади. Группа женщин и мужчин, стоявшая неподалеку, выслушала подбежавшую к ним девочку, потом подозвали какого-то мужчину и что-то стали возбужденно объяснять ему. Мы ждали.
Наконец тот человек заспешил к нам. Он был еще достаточно молодой, и я разглядел на нем ментовские брюки.
— Здравствуйте, — склонился мужчина над моей дверцей. — Это вы освободили девочку?
— Мы.
— Старший лейтенант полиции Газиев, — представился мужчина. — Я из поселка Строительный. Сюда в гости приехал. Без оружия…
Старик Василий опустил стекло задней дверцы и молча протянул старшему лейтенанту один из наших запасных пистолетов и автомат убитого бандита. Полицейский радостно схватил оружие, посмотрел в сторону улицы, где велся бой, и, мне показалось, сию минуту готов был туда побежать.
— Рядовой Арцыбашев, спецназ ГРУ, — остановив его, представился я. — Не торопитесь, товарищ старший лейтенант. Повоевать успеете, если мы не справимся. Пока примите у нас пленников. Один из бандитов убит, двое захвачены. Кажется, один из них — эмир банды, которая напала на село. Он связанный лежит в багажнике. Второй — на заднем сиденье. Девочка, что к вам подошла, — важный свидетель. Они привязали ее вместо щита на лобовое стекло своей машины. Не потеряйте девочку.
— Не потеряем. Она из Строительного, я знаю ее отца.
— Возьмите еще кого-то из мужчин и закройте пленников в каком-нибудь подвале. Можно в подвале горящего дома, там они не замерзнут. Мы выделим вам еще один автомат, для охраны и безопасности. Возможно, если мы не справимся с задачей, бандиты попытаются отбить своего эмира. Лучше пристрелите их, если не сможете отбиться.
Я обернулся к заднему сиденью. Старик Василий сначала передал менту еще один из трофейных автоматов, потом открыл дверцу, и Ананас вытолкнул пленника. На призыв старшего лейтенанта охранять его, кажется, вызвалась целая толпа людей, в том числе и женщины. Бандиту сразу досталось несколько и хороших ударов, и пинков, и просто женских оплеух. Приложилась даже освобожденная нами девочка. Она же подвела толпу к багажнику. Ананас открыл его и за шиворот вытащил воющего по-волчьи эмира. Эмир, долго не думая, упал перед толпой на колени. Я не слышал, что ему говорили, вернее, не понял ни слова. Девочка показала пальцем, и группа из семи-восьми женщин, повинуясь ее указу, бросилась на эмира. Мы не вмешивались. Не вмешивался и старший лейтенант полиции. Когда женщины расступились, эмир остался лежать без движений. Я вышел из машины, чтобы посмотреть. На лице бандитского главаря, казалось, долго дрались два боевых кота…
