Римо был уверен: смерть выбрала это место, чтобы расправить здесь свои крылья.
Стеклянные двери были открыты. Внутри, на диване, лежала Цирцея, глаза ее были закрыты, платье перепачкано кровью. Около ее головы стояло вращающееся кресло, обращенное к противоположной от окна стене. Над спинкой кресла Римо увидел макушку лысой головы.
Римо бесшумно вошел.
– Добро пожаловать, – послышался низкий голос.
Это был странный голос, звучавший как будто из электронного усилителя. Рука потянулась к стене.
– Тебя выдала тень. Впрочем, я надеялся, что ты придешь.
Он дотронулся рукой до пульта управления на подлокотнике кресла, и кресло повернулось вокруг оси. Римо тут же узнал жужжащий электрический звук, который он слышал в пещере.
Зрелище было ужасающим. Цирцея говорила ему, что ее хозяин обезображен, но он не предполагал, как уродливо то существо, которое сейчас пристально смотрело на него через комнату. Это был мужчина или то, что от него осталось. Обе ноги были ампутированы до бедра. Туловище было прикреплено к автоматически действующему креслу двумя длинными кожаными ремнями. Из всех частей его тела только одна из рук выглядела нормально. Другая рука заканчивалась металлическим когтем.
Лицо этого чудовища представляло собой массу шрамов и металлических пластин, вперемежку с пересаженной кожей. Видимо, когда-то оно обгорело до костей. У него не было ни волос, ни бровей. Один глаз жестко смотрел из этой массы, на месте другого была темно-розовая глазница. Голова неподвижно сидела на шее, покрытой полосой тонкой стали. Посередине, там, где должно было быть горло, из полосы выступала маленькая черная коробочка.
– Я Абрахас, – сказал он, черная коробочка завибрировала. – Надеюсь, ты простишь меня за мой внешний вид. Я не часто принимаю гостей.
Он нажал кнопку на подлокотнике, и металлический воротник повернул его голову направо.
– Это Цирцея, с ней ты уже встречался.
Римо прошел вперед.
– Это были вы? – сказал он.
– У пещеры? Да, я. О, на твоем месте я бы не подходил ближе.
Абрахас протянул свою когтистую руку к незащищенному горлу женщины. Его голова была все еще повернута к Цирцее, но глаз смотрел на Римо.
– Она жива, как видишь, но одно твое движение изменит ситуацию коренным образом.
Он засмеялся, звук, исходящий из коробки искусственного голоса, был низким и искаженным.
Римо остановился.
– Хорошо, – сказал он. – Что ты хочешь?
Единственный глаз Абрахаса широко раскрылся, изображая притворную невинность.
– Всего лишь поговорить... Я хочу поговорить с вами обоими. Проснись, Цирцея. Тебя это тоже касается.
Он слегка кольнул ее тело своим когтем.
Она со стоном очнулась.
– Так-то лучше. Теперь мы можем поговорить, не так ли, моя дорогая?
Цирцея с трудом повернулась к Римо, ее глаза были полуприкрыты.
– Уходи, – прошептала она, едва дыша.
Абрахас затрясся от смеха.
– Ну конечно, он останется. Он ведь твой возлюбленный, – он выплюнул слова с внезапным злорадством. – Он не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Разве не так... Римо?
Он водил металлическим когтем по ее горлу.
– Ей нужен врач, – сказал Римо.
– Ты не знаешь, что ей нужно!
Кресло зажужжало и в считанные секунды оказалось за диваном.
– Это знаю один я, Абрахас, – его рот искривился, – я создал тебя, Цирцея. Ты так отплатила мне.
Женщину душили рыдания. Пальцы судорожно сжимались и разжимались на покрытой кровью груди.
– Не трать напрасно слезы. У тебя нет права на них. Ты когда-нибудь слышала о верности, Цирцея?
– Оставь ее в покое, – сказал Римо.
– Не вмешивайся, – прошипел Абрахас.
Он снова повернулся к Цирцее, коготь завис над ее лицом.
– Я расскажу тебе о верности. Когда я был молодым, ты помогала мне, и это дало мне возможность осуществить мое предназначение, мою судьбу, которая планировалась в течение трех тысяч лет, с тех пор как Абрахас, бог древности, был предан забвению. Он оставил свои попытки увести людей с пути разврата. У него не было силы. Но у меня она есть, – он низко нагнулся над женщиной. – Есть! Я воссоздал Абрахаса, Абрахаса – совершенного бога, дарующего жизнь, силу добра и зла, потому что это было моим предназначением. За твое участие и помощь я подарил тебе весь мир. Мир! – закричал он.
– Я взял служанку из трущоб Коринфа и дал ей ум. Ты путешествовала и жила в роскоши. Ты получила блестящее образование. Ты была посвящена в информацию, которая спасет будущее человечества. Я выплатил тебе свой долг, Цирцея. Все, что я требовал от тебя, это твоя верность.
Он тяжело дышал.
– Другие охотно отдавали мне свою верность. В данный момент миллионы ожидают только мимолетного взгляда на Абрахаса. Я их вожак. Они нуждаются во мне, чтобы я защитил их от врагов. Таких, как ты, Цирцея. Те, кто неверен Абрахасу, враг всего человечества.
– Я... я не должна была спасать тебя, – плакала женщина. – Твой отец был прав. Тебя надо было уничтожить.
– Это не моя судьба, – тихо сказал Абрахас, приблизившись к ее лицу. – Мой удел – жить и править людьми на всей Земле, так же как мой удел быть преданным женщиной с похотью грязной шлюхи.
– Достаточно, – прервал его Римо и сделал шаг вперед.
Из кресла неожиданно вылетел электрический разряд. Он ударил Римо в ногу, оглушил и отбросил назад. Цирцея вскрикнула.
– Видишь, как просто заканчивается жизнь? – продолжил Абрахас тем же тихим голосом. – В одно мгновение человек, который, ты думала, спасет тебя, прекратил существование. Абрахас дарует жизнь и забирает ее.
И он поднял коготь, закричав в отчаянии:
– О, моя красивая, запятнанная чародейка!
Коготь опустился. Тело на диване судорожно дернулось, фонтан крови брызнул из горла Цирцеи.
Римо услышал сдавленный вопль, донесшийся из глубины его души. С чувством, как будто он вытаскивает себя из ужасного кошмара, он заставил себя встать и шатаясь пошел в другой конец комнаты. На фоне стены он разглядел расплывшуюся фигуру существа во вращающемся кресле.
– Ты еще жив? – несколько удивленно спросил голос.
Римо из последних сил сосредоточился. Перед ним лежала женщина, которую он любил всего час назад. Ее горло было жестоко разодрано. В глазах застыл ужас. Лицо еще было теплым. Этого не может быть, подумал он, в его мозгу метались беспорядочные видения: Цирцея, сидящая в пещере; Цирцея, лежащая под ним, ее тело, горячее и манящее; Цирцея, просящая помощи, ее лицо освещено дрожащей свечой.
Что это такое, что за убитое животное лежит мертвым перед ним? И человек в кресле, расплывшееся пятно, до него трудно дотянуться...
– Ты умрешь, – сказал он. – Клянусь, ты умрешь.
Все еще дрожа от электрического шока, Римо бросился к креслу. Вверх взвилось облако белого дыма и наполнило комнату. Секунду спустя Абрахас исчез.
И Смит и Чиун – оба слышали крик Цирцеи. Когда Чиун оказался в комнате, дым уже успел рассеяться.
Римо стоял около дивана, его глаза были прикованы к женщине, залитой кровью. Рукой он касался ее лица. Он не двигался и не замечал старика.
– Что случилось? – спросил Чиун. – Кто это сделал?
Римо не отвечал. Он провел пальцами по щеке Цирцеи и закрыл ей глаза.
Смит, тяжело дыша, вошел в комнату.
– Это она, – сказал он. – Эта комната...
Он запнулся, увидев случившееся.
– О нет, – тихо сказал он, подходя к Цирцее.
Римо отошел. Потом, не произнося ни слова, он двинулся вдоль стен, он бил по каждой панели с такой силой, что сотрясался пол.
– Очнись, – резко бросил Чиун.
– Я должен найти его, – сказал Римо. – Этот ублюдок был во вращающемся кресле. Если бы он ускользнул через дверь, вы столкнулись бы с ним. Помните Большого Эда?
– Большого Эда? – спросил Смит.
– Того вояку из Орландо, – объяснил Чиун. – Он использовал фальшивый пол, чтобы избавиться от нас. Но это...
– Цирцея сказала мне о доме, что он полон секретных коридоров, – сказал Смит, глядя на мертвую женщину. – Ты ее знал, Римо?
– Да.
– Я тоже, – Смит подошел к ее телу.
– Забудьте, – резко сказал Римо. Он ударил по стене, рука попала в пустое пространство. – Вот это. Помоги мне, Чиун.
Меньше чем за минуту они отодрали все доски. Открылась другая комната, тоже пустая, покрытая звуконепроницаемыми панелями и увешанная полудюжиной телемониторов. В углу была установлена движущаяся камера. На дальней стене висел цифровой хронометр, который показывал время с точностью до секунды. Было 11.52.45.
– Но на плане не было этой комнаты, – сказал Смит. – Я уверен в этом. Компьютер определил местонахождение зоны передачи как ту комнату, откуда мы только что пришли.
– О чем ты? – спросил Римо. – Абрахас упоминал о том, что собирается показаться миру?
Смит рассказал о запланированном в полночь вещании.
– Нельзя допустить, чтобы он передал свое сообщение, – предостерег он.
