Глава 19
Смит все еще неистово работал за компьютером, когда Римо вернулся на южный берег. Чиун стоял в углу и стучал по висящему над головой телевизору.
– Никчемные машины, – ворчал он. – Ни драм, ни новостей. Нет даже какого-нибудь шоу с дрессированными собачками. Показывают только одного отвратительного типа.
– Ну что? – спросил Римо.
– Я не смогу вовремя получить коды, – безнадежно сказал Смит. – Весь мир целых десять секунд наблюдал за тем, как гибнет под водой Абрахас. Не знаю, как президент это переживет.
– Президент? – удивился Римо. – А я?
– Вас невозможно было узнать, – сказал Смит. – Все, что кто-нибудь мог разглядеть, это какие-то неясные очертания. Но все же как вы туда попали?
– Ну, это было... – начал Римо.
Но то мгновение прошло, закончилось. Оно никогда не повторится, и никто не узнает, на что оно было похоже.
– ...сплошное удовольствие.
Появилась распечатка.
– Я сообщил президенту обо всей этой кутерьме, подключившись к компьютерам Белого дома. Должно быть, это ответ, – объяснил Смит.
Он молча прочитал распечатку, его лицо вытянулось.
– Посланы вертолеты, чтобы забрать делегатов. А я должен объяснить этот инцидент. – Смит взял в руки карандаш. – Назовем это несчастным случаем. Думаю, тогда можно будет доказать, что душевное здоровье делегатов не в порядке.
– Несчастным случаем? Слу...
– А вам двоим лучше побыстрей покинуть остров, – сказал Смит. – Никто не поверит тому, что делегаты говорят про Чиуна, но я не хочу, чтобы кто-то узнал о нем.
– Кое-кому и не нужно видеть Мастера Синанджу, чтобы узнать его технику.
– Ммм, – Смит, казалось, был чем-то поражен.
– Плохие новости? – спросил Римо.
– Да, нет, не то чтобы... – тихо ответил Смит. – Пресс-секретарь Белого дома отправил средствам массовой информации сведения, что выступление Абрахаса было шуткой. Кто-то будто бы даже сознался в этом. Какой-то независимый режиссер или что-то в этом роде.
– Может быть, теперь его имя появится в газетах, – сказал Римо. – А как насчет той скверной сенсации – Пибоди и других убийц? Вы говорили, объединенные нации в полной боевой готовности.
Смит глубоко вздохнул.
– Кажется, этот вопрос тоже решен. На смену убитым лидерам пришли новые террористы. Страны, которые занимались взаимными обвинениями, снова стали сообща работать над проблемой терроризма.
– Все приходит в норму, да?
– Приходит, – пробормотал Смит себе под нос.
– Конечно, это нормально, – сказал Чиун, – Хаос надо поддерживать, чтобы уравновесить порядок. Это нерушимый принцип озен. Добро и зло, инь и янь. Это существовало задолго до мошенника, называющего себя Абрахасом.
– А Цирцея, что с ней? – внезапно спросил Римо.
– Я позабочусь, чтобы ее похоронили. Мы на похоронах присутствовать не сможем.
– А кто сможет? – спросил Римо. – Никто даже не узнал ее настоящего имени.
В комнате повисло тягостное молчание. Наконец Смит сказал:
– Я думаю, похороны будут гражданские.
– Вы хотите сказать, нищенские похороны. Что-то для тех, о ком некому позаботиться.
Со стороны моря послышалось далекое приглушенное жужжание вертолетов.
– За мной прилетит специальный самолет, чтобы доставить меня в Вашингтон, – твердо сказал Смит, закрывая тему похорон.
Его молчание было выразительнее слов. В конце концов, для Цирцеи уже никто ничего сделать не может.
– Думаю, вам двоим нужно как можно быстрее отправиться в Фолкрофт. Яхта, на которую вы меня забрали, сможет довезти вас до Майами?
– Она и до Тринидада может довезти, – сказал Римо, – и на Гаити, и в Пуэрто-Рико, и на Барбадос.
– Не может быть и речи, – огрызнулся Смит.
– У меня рука разбита.
– Об этом мы позаботимся в Фолкрофте, – Смит выключил компьютер.
– Кстати, у меня ваши распечатки насчет ТСС, – сказал Римо.
Смит изумленно посмотрел на него:
– Что вы говорите?
– То, что вы слышите. Это было счастливое время, проведенное с диктатором Абрахасом, помните? Либо я и Чиун попутешествуем по морям, пока моя рука не заживет, либо парни из Государственной службы получат небольшой презент от Харолда Смита.
– Это шантаж! – выкрикнул Смит. – Вы ходите по лезвию, Римо.
– Скажите это в суде, – ответил Римо.
Выйдя из комнаты, Римо дотронулся до руки Чиуна:
– Иди на яхту, папочка, у меня есть еще кое-какое дело.
Старик наморщил лоб.
– Не терзай себя. Некоторые вещи уже не исправишь.
– Знаю, – ответил Римо.
Он прошел в комнату, где лежала Цирцея. Ее тело окоченело. На белоснежном лице выделялся длинный темный шрам.
– Чародейка, – сказал он, нежно поднимая ее.
Через стеклянные двери он вынес ее в сад.
Облака ушли, и ночное небо снова зажглось миллионами звезд.
Римо принес Цирцею в пещеру, туда, где они любили друг друга. Там, под землей, вдыхая запах мха и моря, он вырыл ей могилу.
– Прощай, Цирцея, – он поцеловал ее в холодные губы.
На мгновение показалось, что они снова оживут, теплые и любящие. Но это чувство исчезло, и Римо похоронил ее тело. Он украсил могильный холмик цветными камнями и морскими звездами, найденными на берегу океана. Гордый своей работой, он встал. Эта маленькая могила была памятником женщине без имени, но она была памятником и ему. Однажды, Римо это знал, он тоже станет таким же неопознанным телом. Как и Цирцея, он не владел своей жизнью. Его смерть неизбежно будет так же безымянна, как и ее.
И эти похороны были для них двоих.
Римо медленно вышел из пещеры. У выхода ему что-то послышалось, он обернулся, но вокруг было тихо. Как и надлежало быть у могилы.
Он шел по мягким волнам прибоя, вдоль темного берега, когда этот звук возник снова, тихий, но ясный. Это была музыка ветра и моря, камни отражали ее, и она разносилась далеко, далеко.
Пещера пела, и эта музыка была пением сирены.
Одинокий Ковбой – в одноименных американских радио– (с 1933) и телесериалах (1949 – 1965) наездник, стрелок и борец за справедливость.
Напротив (франц.).
Гаргулья – украшение водосточной трубы в виде фантастической фигуры (в готической архитектуре).
