все.
— Напялить дурацкий шлем и работать на тех, кто больше заплатит?
— Придумать себе цель в жизни.
Это звучит слишком пафосно, но ты не хочешь углубляться в процессы, протекающие в твоем мозгу, и то, как лекарство действует на них.
— К тому же, — добавляешь ты, — он говорил, что все должны быть свободны.
И говорил искренне, что самое странное. Док родился вместе с Аркадией, пропаганда всего послевоенного противостояния пустила в нем цепкие корни. Патриот? И ты, и он блеванули бы от одного этого слова, да к тому же настоящий патриот сдал бы шпиона полиции. Но Док действительно любил Аркадию. Крепко и нездорово. В какой-то мере был ее частью — и в его разуме принцип свободы для всех не заканчивался на врагах его драгоценного мегаполиса.
— Человек, не придерживающийся этого правила, никогда бы не помог Восьмерке, ты ведь понимаешь.
Она согласно кивает. Аркадия плоха, но очень самолюбива. Она не потерпит каких-то уродов, пытавшихся отнять ее независимость.
— Я не работаю на тех, кто больше заплатит. Я работаю на тех, на кого хочу работать. И шлем дает мне полную свободу действий.
— Старо как мир, герои в масках, — Амелия морщится, вилкой выковыривая из гречки куски моркови. — Крест за практичность, знаешь. Мы носим маски, потому что они пуленепробиваемые.
— Мой шлем тоже. И я не герой.
— Тут он прав, — вставляет Скорпион, заваривая чай. — Чекни новости по его тегам, парень — ходячий бардак.
Ты подозревал, что идея перегородить проезд в Муравейнике не останется без внимания, но... у тебя есть свои теги?
— У меня есть свои теги? — ты поворачиваешься к нему в искреннем недоумении. — Я имею в виду, даже не один тег? Не «Джинн»?
— «Ходячий бардак» это тег, — объясняет Скорпион и мерзко улыбается. — «Сообщите копам», «псих с пилой», «пидорский шлем»...
— Что за... А, не продолжай!
— И я все еще не понимаю, почему ты с ним разговариваешь.
Скорпион ставит одну чашку чая перед собой, а вторую перед боссом. Амелия благодарно кивает, Бо посылает Скорпиону красноречивый взгляд, но добивается только наглой ухмылки в ответ. Бо с тяжким вздохом встает и тянется к чайнику.
— Я провожу интервью, — объясняет Амелия. — Хочу понять, достаточно ли он хороший парень, чтобы действительно поработать на Крест.
— Я сам предложил помочь.
— Вот уж к чему, а к предложениям подозрительных типов с двойной... тройной жизнью я стараюсь не прислушиваться.
— И с каких пор Аркадийский Крест — «хорошие парни»?
Это замечание заставляет воздух внезапно похолодеть. Бо ставит на место чайник, не долив в чашку воды, и быстро поворачивается к тебе. Скорпион выпрямляется на стуле, его ладони исчезают под столешницей. Рут у двери перехватывает пистолет двумя руками.
Амелия медленно поднимает на тебя взгляд, ее губы плотно сжаты, ее глаза широко распахнуты, смотрят пристально.
— С самого начала, — напряженно и четко говорит она. — С самого начала Аркадийский Крест был единственной хорошей группировкой на территории этой чертовой дыры.
Ты слышал рассказы о том, что Амелия Эккарт психически больна, но только теперь думаешь, что, может быть, это правда.
— За нами будущее. За нами — лучшая жизнь, — говорит она с холодным слепым фанатизмом. — И ты увидишь это.
Она моргает и улыбается, и ее люди заметно расслабляются. Скорпион возвращается к своему чаю, а Бо — к чайнику. Рут, помедлив, все же убирает пистолет в кобуру.
Это смешно. Это дико.
Да, Крест — не самый плохой вариант для аркадийского подполья, но ты знаешь наверняка, что каждый второй криминальный босс считает себя «не самым плохим вариантом». Даже — лучшим, как и Амелия.
И они не первые, кто противопоставляет себя корпорации.
И ты видел слишком много группировок, чтобы верить в «хороших» преступников.
Все это всегда заканчивается одинаково — никак, если смотреть на жизнь людей, окружающих тебя. Для них ничего никогда не меняется, жизнь все так же размеренно катится по наклонной, что же до боссов — там разница только в количестве денег, прихваченных во время очередного переворота. А вовсе не в вопросах морали.
Но ты понимаешь, что сказать все это сейчас Амелии — значит обречь себя на смерть. Возможно, быструю и безболезненную — Амелия кажется импульсивной — но перспектива все равно не радует.
— Мне хотелось бы верить, — осторожно говоришь ты, — что ты права. И я более чем хочу дожить до этого момента.
Ее не вполне устраивает этот ответ, но она кивает — «продолжай».
— И Триада — вот это уже гораздо проще. Я умею драться. Я умею стрелять. Кристина — я повторил это уже сто раз! — была моей подругой. И если Крест сражается с Триадой, то я хочу помочь.
— Человек стреляющий, — бормочет Скорпион. — Амелия, с тем же успехом ты можешь взять любого парня с улицы.
— Мы видим его первый раз, — неохотно соглашается с ним Бо.
— Это опрометчиво, мисс, — негромко говорит Рут.
— Как хорошо, что я здесь босс, и у нас не демократия! — Амелия радостно хлопает в ладоши и протягивает тебе руку через стол. — Добро пожаловать в команду, Восьмерка... Или Джинн. Или Вик. В общем, добро пожаловать, все трое.
Ты не успеваешь спросить, неужели вся команда — это она и три человека на кухне. Ты не успеваешь даже ответить на жест. Ее наладонник ярко мигает и вибрирует, и она быстро отдергивает руку.
— Что?.. Уже?!
Ты не видишь сообщения, но подскакиваешь вместе со всеми.
— Триада скоро будет здесь, — Амелия запихивает в рот последнюю ложку каши и залпом допивает чай. — А я все еще не в костюме!
Она выбегает из кухни, следом за ней бросается Рут. Из комнаты раздается ее крик:
— Джинн, я видела у тебя снайперскую винтовку! Ты умеешь ей пользоваться?!
— Само собой!
Ты кидаешься за своим шлемом на полном автопилоте, и на секунду видишь голую спину Амелии, которая резво освобождается от халата. В следующую секунду Рут бьет кулаком тебе в челюсть.
— Твою мать! — ты вытираешь кровь из разбитой губы. — Извини! Я только за вещами!
Твой шлем и меч вылетают из комнаты вслед за тобой, и Бо захлопывает дверь, не повернув головы в сторону проема.
— Пожарная лестница, —
