Наконец я начал набирать номер. Не дав Джошу времени ни подумать, ни заговорить, я громким шепотом сказал:
– Это я, Ник. Не говори. Только слушай. Увези ее в безопасное место, сейчас же. Я подвел одну важную шишку. Спрячь понадежнее. Она должна оказаться там, где до нее никто не доберется. Понял?
– Когда это кончится? Ты снова играешь жизнью ребенка! – Связь прервалась.
Джош бросил трубку. Но я знал, что сказанное мной он воспринял всерьез. Когда я в последний раз рисковал детскими жизнями, это были жизни его детей.
Я понимал, что надо бы позвонить Дасэру, все ему рассказать и подождать результатов. Так почему же я не стал звонить? Потому что голос, звучавший в моей голове, твердил, что делать этого не следует.
Чарли сказал: «Солнечный ожог». Дасэр послал меня предотвратить доставку ракетной системы, представлявшей угрозу для вертолетов США в Колумбии. Системы «земля–воздух». Но «Солнечный ожог» – это ракета «земля–земля». Помнится, я читал о том, как военно-морские силы США сели в лужу, когда их противоракетные средства оказались неспособными противостоять ей. В прошлом году, в «Тайме» или в «Ньюсуик». Я ехал тогда подземкой в Хэмпстед… Ракеты длиной около десяти метров – помню, я еще прикинул, что в вагон войдут две такие, уложенные торец в торец.
Что еще? Думай, думай… Человек-Пицца… Его группа отслеживает переброску наркотиков людьми КРА. Кроме того, он приезжал к Чарли, и, судя по всему, если Чарли не соврал, он-то и получил «Солнечный ожог».
И внезапно я понял, что происходит. Джордж использовал «Солнечный ожог», чтобы угрожать КРА: будете перевозить наркотики через канал, ударим по вам ракетами. Впрочем, это не объясняло, почему меня послали сюда якобы для того, чтобы не позволить Чарли передать систему «земля–воздух»…
Рев вертолетных винтов сотряс листву. Я узнал тяжелое, басистое «вап-вап-вап-вап» – уникальный опознавательный знак американских вертолетов «хью». Два вертолета пронеслись над моей головой. Дерево закачалось под ударами воздушных струй, а вертолеты уже опускались перед домом. Следом за ними прилетел желто-белый «джет-рейнджер».
Вооруженные люди выпрыгивали из вертолетов и, пригнувшись, бежали к дому. Это вполне могло бы оказаться внезапной атакой 101-го воздушно-десантного полка, вот только люди все были в джинсах.
«Джет-рейнджер» плюхнулся на землю прямо перед домом, и я увидел, как к нему устремилась семья Чарли.
Я сидел, наблюдая в оптический прицел за тем, как моя бывшая мишень утешает старую латиноамериканку в ночной рубашке. Смотрел на юное, залитое кровью лицо, выражавшее только одно – заботу о старухе. Он принадлежал к другому миру – не к тому, в котором обретались его отец, Джордж, Человек-Пицца и я. Надеюсь, там он и останется.
Воздух наполнил рев вновь завращавшихся лопастей. Два «хью» уже набирали высоту. Поднявшись в воздух и накренясь, они устремились к городу. «Джет-рейнджер», оторвавшись от гудрона, улетел в том же направлении. Кто-то отдавал отрывистые приказы оставшимся на земле людям. Они начали разбиваться на группы. Их задача, понял я, – изловить меня.
Джип за джипом, набитые людьми с М-16 в руках, вылетали из ворот и возвращались обратно пустыми. Взглянув на часы, я понял, что скоро придется убираться отсюда.
Пятница, до наступления темноты. Мой последний срок. Почему именно пятница? И почему во всем этом участвует Фирма? Начальству явно нужно было, чтобы к завтрашнему дню «Солнечный ожог» оказался на месте. А мне запудрили мозги россказнями о системе «земля–воздух».
До наступления темноты. До заката.
О господи! «Окасо»…
Они собираются ударить по круизному лайнеру, по живым людям, по нескольким тысячам живых людей. И дело тут вовсе не в наркотиках… Тогда в чем?
Не важно в чем. Важно не допустить, чтобы это произошло. Но что я могу сделать? Связаться с правительством Панамы? А что может сделать оно? Отменить рейс? Тогда Человек-Пицца нанесет удар по первому же следующему судну, которое войдет в канал. Дело швах.
Податься в посольство США, в любое другое посольство? И что они там предпримут? Направят доклад? Кому? Сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь снимет трубку и наберет номер Джорджа? А ведь за ним наверняка стоят еще более могущественные люди. Даже «С» и Дасэр танцуют под их дудку. Нет, надо вернуться к Кэрри и Аарону. Только они и смогут мне помочь.
Сутолока вокруг дома улеглась, машины больше не отъезжали, по двору расхаживали всего два человека, да еще доносился откуда-то рев невидимого теперь, волокущего «лексус» бульдозера.
Пора слезать с дерева. Я расстегнул булавку на кармане и вытащил карту. Мне понадобилось тридцать секунд, чтобы определить направление – через окрашенный зеленым участок к белой линии объездной дороги, потом опять через зелень и к главной улице города. А уж как добраться оттуда до дома, я придумаю.
Убедившись, что карман с картой надежно застегнут на булавку, я спустился с дерева и направился на юг. Я шел не торопясь – все внимание на стену зелени, приклад у плеча, предохранитель снят, палец на спусковом крючке.
Я словно опять оказался в Колумбии и занимался поисками плантаций коки – осторожно раздвигал перед собою листву, избегал паутины, следил, чтобы не наделать шума и не оставить следов, смотрел, куда ставлю ногу, останавливался, вслушиваясь и вглядываясь, прежде чем выйти на открытое место.
Люди, которые ищут меня, больше уже не бродят бесцельно, не палят наугад. Они ждут, рассредоточившись, не двигаясь, ждут, когда я сам выйду на них. В джунглях ни в коем случае нельзя использовать возвышенности или тропы, по которым легче идти, нельзя сплавляться по ручьям и речкам. Именно этого от тебя ожидает враг. Приходится оставаться по горло в дерьме, перемещаться по компасу и совсем медленно. Это себя оправдывает, поскольку означает, что ты остаешься в живых.
На то, чтобы добраться до объездной дороги, у меня ушло два часа. Я сбросил рюкзак и дальше пошел без него. У самой дороги я поставил винтовку на предохранитель, лег и пополз к опушке леса.
Там, метрах в сорока от себя, я заметил один из джипов, виденных мной у дома Чарли, – новый черный «лендкрузер». Прислонясь к его капоту, замер какой-то малый с М-16 в руках, лет двадцати, в джинсах и кроссовках. Машина позволила бы мне убраться отсюда с максимальной быстротой – однако не затаились ли где-нибудь поблизости друзья-приятели этого парня?
Выяснить это можно было только одним способом. Я отступил от опушки и на четвереньках пополз к рюкзаку. Надев его, снял винтовку с предохранителя и медленно приблизился к джипу, двигаясь параллельно дороге. Всякий раз, как раздавался хруст ветки, он казался мне в сто раз более громким, чем был на самом деле. Всякий раз, как вспархивала птица, я замирал на месте.
Прошло двадцать мучительных минут, и тут мне пришлось еще раз замереть. Из-за зеленой стены донесся звук ударяющегося о капот «лендкрузера» оружия.
До машины осталось метров восемь. Я стоял, не шевелясь, и прислушивался. Ни болтовни, ни переговоров по рации, только пощелкивание прогибающихся металлических панелей. Парень забирался на капот.
Я положил винтовку на землю и снял рюкзак. Потом вынул мачете. Лезвие издало такой звук, словно им провели по точильному камню, а не по ткани ножен.
Снова опустившись на живот, я осторожно пополз вперед. От кромки леса до джипа было метров пять.
Продвинувшись еще немного, я увидел порожек дверцы и переднее крыло машины. Раздался влажный кашель, плевок. Парень определенно находился не в машине, а где-то рядом. И скоро он меня услышит. Я не решался даже сглотнуть. Протянув руку, я мог коснуться колеса джипа.
Парня я все еще не видел, но он явно сидел на капоте, ритмично постукивая каблуками по дальнему от меня крылу. Я, глубоко вздохнув напоследок, вскочил на ноги.
Парень сидел спиной ко мне на противоположном крыле, винтовка лежала на капоте слева от него. Меня он услышал. Но обернуться уже не успел. Я прыгнул. Правой рукой я плашмя ударил его мачете поперек горла, левой вцепился в тупую кромку мачете и потянул. Я пытался притиснуть его голову к своей груди.
Парень вместе со мной перевалился через крыло. Обеими руками обхватив мои запястья, он старался оторвать мачете от горла. Я грохнулся спиной на землю рядом с машиной. Он обрушился на меня, да так, что из моих легких вышибло весь воздух.
Руки парня вцепились в мачете, он извивался и лягался, как буйно помешанный. Я обвил ногами его поясницу и вдавил мачете ему в шею. Потом потянулся к его уху: «Ш-ш-ш-ш-ш!»
Должно быть, лезвие немного вошло в шею – я почувствовал на руках теплую кровь. Я шикнул еще раз, и, похоже, до него дошло. Бороться он перестал.
Я перекатил его направо и огляделся в поисках М-16. Винтовка валялась неподалеку. Я ногой подволок ее за ремень, так что до нее теперь можно было дотянуться. Она была снята с предохранителя.
