— Что же ты скрываешь?
— Например, мои догадки.
Окружной прокурор опустил глаза, потом снова посмотрел на Спейда. Посадив пенсне поглубже на нос, сказал:
— Если тебе не нравится, что здесь стенографист, я отошлю его. Я пригласил его исключительно ради удобства.
— Мне он совсем не мешает, — ответил Спейд. — Пусть он зафиксирует все мои показания, и я с удовольствием подпишу их.
— Нам твоя подпись не нужна, — заверил его Брайан. — Мне бы не хотелось, чтобы ты рассматривал нашу встречу как допрос. И, пожалуйста, не думай, что я хоть на миг поверил в теории, которые напридумывали полицейские.
— Не поверил?
— Ничуть.
Спейд вздохнул и закинул ногу за ногу.
— Я очень рад. — Он нащупал в карманах табак и бумагу. — А какая у тебя теория?
Брайан резко наклонился вперед, и глаза его заблестели, словно линзы пенсне.
— Скажи мне, по чьей просьбе Арчер пас Терзби, и я скажу тебе, кто убил Терзби.
Спейд усмехнулся:
— Ты, как и Данди, не там ищешь.
— Ты меня неправильно понял, Спейд, — сказал Брайан, постукивая костяшками пальцев по столу. — Я не хочу сказать, что твой клиент убил Терзби сам или с помощью наемного убийцы, но я действительно утверждаю, что, зная твоего клиента, я достаточно скоро узнаю, кто убил Терзби.
Спейд прикурил сигарету, вынул ее изо рта, выдохнул дым и проговорил озадаченно:
— Что-то я не очень понимаю.
— Не понимаешь? Тогда я поставлю вопрос иначе: где Дикси Монахан?
Лицо Спейда сохранило озабоченное выражение.
— И это не помогает, — сказал он. — Я все равно не понимаю.
Окружной прокурор снял пенсне и потряс им в воздухе для пущей убедительности.
— Мы знаем, — сказал он, — что Терзби был телохранителем Монахана и удрал вместе с ним, когда Монахан уносил ноги из Чикаго. Мы также знаем, что Монахан смылся, не выплатив проигрышей на двести тысяч долларов. Мы не знаем — пока — его кредиторов. — Он снова надел пенсне и мрачно ухмыльнулся. — Но мы знаем, что происходит с профессиональным игроком и его телохранителем, когда их находят кредиторы. Видели, и не раз.
Спейд облизал губы и скривил их в зверской ухмылке. Глаза его сверкали под насупленными бровями, шея багровела над накрахмаленным воротничком. Голос его был низким, хриплым и взволнованным.
— Что ты хочешь сказать? Что я убил его по заданию его кредиторов? Или просто выследил и дал им возможность убить его самим?
— Нет, нет! — запротестовал окружной прокурор. — Ты меня не так понял.
— Надеюсь, — сказал Спейд.
— Он не то имел в виду, — сказал Томас.
— А что он имел в виду?
Брайан замахал рукой.
— Только то, что ты мог ввязаться в это дело, ничего не подозревая. Могло же…
— Понятно, — фыркнул Спейд. — Негодяем ты меня не считаешь. По-твоему, я просто дурак.
— Ерунда, — отозвался Брайан. — Предположим, кто-то нанял тебя найти Монахана, сказав, что он сейчас в Сан-Франциско. Этот «кто-то» мог наврать тебе с три короба, например сказать, что Монахан — его должник, не уточняя деталей. Как ты мог догадаться, что стоит за этим? Почему бы тебе не считать это обычной детективной работой? И тогда ты, конечно, не несешь никакой ответственности за свое участие в этом, если, конечно, — здесь его голос стал выразительнее, а слова медленнее и отчетливее — ты не стал соучастником преступления, скрыв от властей убийцу или же сведения, которые могли привести к его поимке.
Гневные складки на лице Спейда разгладились. В голосе его тоже не было прежнего гнева:
— Ах, вот что ты имел в виду?
— Именно.
— Хорошо. Тогда никаких обид. Но ты ошибаешься.
— Докажи.
Спейд покачал головой.
— Сейчас доказать не могу. Могу просто рассказать.
— Тогда расскажи.
— Меня никто никогда не нанимал, чтобы делать что-либо, связанное с Дикси Монаханом.
Брайан и Томас обменялись взглядами. Снова посмотрев на Спейда, Брайан сказал:
— Но, по твоему собственному признанию, кто-то нанял тебя, чтобы делать что-то, связанное с его телохранителем Терзби.
— Да, с его бывшим телохранителем Терзби.
— Бывшим?
— Да, бывшим.
— По-твоему, Терзби больше не связан с Монаханом? Ты это точно знаешь?
Спейд протянул руку и бросил окурок в пепельницу.
— Я ничего не знаю точно, если не считать того, что мой клиент ни сейчас, ни в прошлом не интересовался Монаханом. Я слышал, что Терзби увез Монахана на Восток и там удрал от него.
Окружной прокурор и его заместитель снова переглянулись.
Томас сказал, стараясь скрыть волнение:
— Это дает делу новый поворот. Друзья Монахана могли поквитаться с Терзби за то, что он бросил Монахана.
— У мертвых игроков друзей не бывает, — сказал Спейд.
— Мы получили две новые версии, — сказал Брайан. Он откинулся на спинку кресла, несколько минут смотрел в потолок, а потом снова сел прямо. Лицо прирожденного оратора просветлело. — Собственно, остались только три возможности. Первая: Терзби убит игроками, которых Монахан надул в Чикаго. Не зная, что Терзби бросил Монахана, или не веря в это, они убили его как сообщника Монахана, или чтобы он не мешал им добраться до Монахана, или же потому, что он отказался вывести их на Монахана. Вторая: его убили друзья Монахана. И третья: Терзби выдал Монахана кредиторам, а потом что-то не поделил с ними, и они убили его.
— Ты не учитываешь еще одной, четвертой, возможности, — сказал Спейд с веселой улыбкой. — А вдруг Терзби умер от старости? Вы что, ребята, серьезно?
Брайан ударил ребром одной руки по ладони другой.
— И тем не менее разгадка находится среди этих трех возможностей. — Теперь он говорил, не пытаясь скрыть свою властную уверенность. Правая рука с вытянутым указательным пальцем поползла вверх, потом чуть вниз и вдруг застыла на уровне груди Спейда. — И ты можешь дать нам сведения, которые позволят определить, какая из них соответствует действительности.
Спейд протянул лениво:
— Да? — Лицо его сделалось серьезным. Он дотронулся пальцем до нижней губы, посмотрел на него, почесал им свой затылок. Нахмурился. Шумно выдохнул через нос и сердито прорычал: — Тебе не понравятся сведения, которые я могу дать, Брайан. Пользы тебе от них никакой. Они испортят твой сценарий о мести игроков.
Брайан выпрямился и расправил плечи. Говорил он сурово, но не угрожающе.
— Не тебе судить об этом. Прав я или не прав, я пока еще окружной прокурор.
Спейд задрал верхнюю губу так, что показались резцы.
— А я думал, что у нас неофициальная беседа.
— Я служу закону двадцать четыре часа в сутки, — сказал Брайан, — и какой бы ни была беседа, официальной или неофициальной, никто не имеет права скрывать от меня показаний, изобличающих преступника, если, конечно, — он многозначительно кивнул, — у тебя нет для этого достаточных конституционных оснований.
— Ты имеешь в виду, если они не изобличают меня самого? — спросил Спейд. Голос его был безмятежным, почти насмешливым, чего никак нельзя было сказать о его лице. — У меня есть основания посильнее, а точнее, поудобнее. Мои клиенты имеют право на то, чтобы их дела держались в тайне. Наверное, меня можно заставить дать показания большому жюри или коронеру, но пока меня туда не вызывали, а сам я без крайней нужды не имею ни малейшего желания разглашать секреты моих клиентов. Кроме того, и прокуратура, и полиция обвинили меня в причастности к убийству, произошедшему позавчера ночью. Раньше у меня уже были неприятности и с вами, и с полицией. Насколько я вижу, лучший для меня способ избежать новых неприятностей — это самому привести к вам убийц — естественно, связанных. И единственная моя возможность поймать их, допросить и связать — это держаться от вас и полиции подальше, потому что — и это уже очевидно — вы понятия не имеете, что на самом деле происходит. — Он встал и, повернув голову, спросил стенографиста: — Успеваешь, сынок? Или я слишком быстро говорю?
Стенографист поднял на него испуганные глаза и ответил:
— Нет, сэр, я все успеваю.
— Молодец! — сказал Спейд и снова повернулся к Брайану. — Если ты хочешь обратиться к окружным властям с предложением лишить меня патента на работу, потому что я мешаю отправлению правосудия, валяй. Ты уже однажды пытался это сделать, и тогда над тобой потешался весь город. — Спейд взял шляпу.
Брайан начал:
— Но послушай…
Спейд прервал его:
— С меня хватит неофициальных бесед. Мне нечего сказать ни прокуратуре, ни полиции, и мне до смерти надоело, что каждый идиот, принятый в этом городе на государственную службу, считает своим долгом оскорблять меня, когда ему вздумается. Если у тебя появится желание повидаться со мной, арестовать меня или вызвать в суд, дай знать, и я тут же явлюсь со своим адвокатом.
Он надел шляпу, сказал: «До встречи в официальной обстановке» — и удалился.
Спейд вошел в вестибюль отеля «Саттер» и позвонил в «Александрию». Гутмана не было. Не было и других членов его команды. Спейд позвонил в «Бельведер». Кэйро не появлялся.
