— Ну, что устали,— спросил майор.
— Устали,— согласился «второй» и снял с головы маскировочную шапочку.
Вторым номером в снайперской группе выступал старший лейтенант Андрей Курилов, высокий широкоплечий блондин с добродушным прибалтийским лицом. Третьим был капитан Егор Артюхов. В противоположность своему товарищу невысокий худощавый брюнет с кудряшками на голове. По жизни они дружили, хотя служили в разных подразделениях Курилов командиром взвода отряда милиции особого назначения, а Егор инспектором в отделе по боевой и профессиональной подготовке в аппарате министерства. Артюхов тоже снял шапочку:
— Видимость из-за снега была хреновая, глаза устали, а так ничего…
Они уложили разряженные стволы в кожаные чехлы, уселись поудобнее, расслабились. «Буханка» тронулась в путь. Трое суток неусыпной охраны прибывших в Сыктывкар гостей давали о себе знать. Оба снайпера не сговариваясь, зевнули.
— Ничего, хлопцы,— ободрил Сергей Иванович,— недолго осталось.
— Сколько?— уточнил капитан.
— Ну, считай, сейчас они отобедают, часа полтора, а мы у меня в кабинете кофейку хлебнём, после обеда полчаса на разговоры, а мы в это время выдвинемся и займём позиции в районе аэропорта, затем они к самолёту и адью. Затем у нас с вами подведение итогов спецоперации, а потом по домам…
Курилов почесал переносицу:
— Нам отгулы положены?
— А как же, законных два дня отсыпных.
— Это хорошо…— снова не удержался от зевка Артюхов.
Спустя четыре с половиной часа «буханка» привезла Андрея и Егора к подъезду дома, где на втором этаже располагалась однокомнатная квартира Курилова. Взявшись за ручку двери, он спросил:
— А что, Артюха, может по соточке, и в школу не пойдём?
Егора долго уговаривать не пришлось:
— Андрей, прямо в желудке щемит, хочется горячей варёной картошки, солёной жирной селёдочки и… двести граммов водки, а, может быть, и все триста…
— Ну, вы, мужики, даёте,— встрял в разговор водитель,— трое суток не спали, а потом ещё пьянствовать… Откуда такое здоровье?
Но на его глупый вопрос друзья внимания просто не обратили, и он повис в воздухе, как голубиный спрыск на лобовом стекле «уазика». За что, впрочем, водила ни в коем разе не обиделся, знал, сейчас пацанам не до него. Курилов распахнул боковую дверцу:
— Егорушка, не вопрос… Картоха есть, селёдка есть, водка есть…
— Да-а, красиво жить не запретишь…
И они оба вывалились из «уазика», направились к подъездной двери. В данный момент исторического времени старлей Андрюха Курилов холостяковал, жена его Наталья уехала на месяц к маме, так что можно было без каверзных вопросов женской половины человечества попить водки, поорать «Чёрного ворона», а потом завалиться с чистой совестью праведника спать часов на десять-двенадцать. Жена Артюхова знала, что он на спецзадании, а это значит, денька два у него в запасе ещё было. Опытная Светка начинала разыскивать супруга только по истечении двух дней и не раньше после официального окончания любой командировки.
Они вошли в квартиру, быстро сняли верхнюю одежду и, не сговариваясь, приступили к давно сложившемуся ритуалу. Перед диваном поставили две табуретки, получился импровизированный журнальный столик. Далее на кухне Андрей занялся чисткой селёдки, а Егорка приступил к ошкуриванию картофелин. Вода в кастрюле вскоре закипела, земляные яблоки приступили к варке. На табуретках стояли три тарелки с толстыми колхозной нарезки ломтями чёрного хлеба, соблазнительной стриптизированной атлантической сельдью пряного посола и лоснящимися от горького целебного сока кругляками покрошенного в салат репчатого лука. Картину милицейского изобильного застолья завершали две разной пузатости и роста хрустальных рюмашки и запотевшая из холодильной морозилки беленькая. Слюнки кап-кап, а не картина маслом… В завершение описанной красоты хочется напомнить, что из кухни тянуло приятным запахом варившейся на медленном огне картохи.
Артюхов и Курилов уселись на диване. Старлей в качестве хозяина фазенды взял в руки пульт управления и включил стоявший напротив дивана телевизор, который предъявил их взору местные новости, крутившие сюжет об освящении Патриархом всея Руси строящегося храма Стефана Пермского.
— Ты глянь,— позевывая, сказал капитан,— а по телику это как красиво получилось…
— Загляденье…— ответил Курилов.
С минуту непроизвольно, но профессионально, словно в окуляр оптического прицела они поизучали толпу на предмет наличия в ней террористов-смертников. Затем Егор будто очнулся, встряхнулся всем телом и, устремив указательный палец в потолок, философски произнёс:
— Наливай по первой, пока картоха варится!
Водка вяло забулькала по рюмкам. С телеэкрана слышалась мерная, приятная и гипнотизирующая своей спокойной уверенностью речь Патриарха:
— Во имя Отца, Сына и Святого Духа благословляю рабов Божьих, начавших святое дело возведения храма…
Мягкий удобный диван, разморившее, размягчившее как пластилиновую замазку на солнцепёке, сознание тепло квартиры, запахи пищи и налитой в рюмки водки — сделали своё дело… Мускулистые тела размякли, головы безвольно откинулись на высокую, будто в самолёте, спинку дивана. Руки расслабленно легли вдоль натруженных за трое суток суматохи тел, в комнате послышался справедливый в четыре сопелки заслуженный уже часа три назад разноголосый храп.
Сознание старлея Курилова вынырнуло из сонной неги в окружающую действительность оттого, что во входную дверь одновременно звонили и колотили, видимо и руками, и ногами. Он вскочил, сознание ещё полностью не включилось, а тело уже действовало. В комнате плотным туманом клубился синевато-чёрный дым, запах гари вернул сознание к действительности. Андрей рванулся в коридор, глянул в глазок. На площадке перед его дверью стояли несколько человек в пожарных балахонах и касках. Замки щелкнули. В дверной проем, отстранив с пути хозяина, ринулись несколько огнеборцев. Один из них остановился и кричал, чуть ли не в самое ухо Курилову:
— Что тут у вас случилось?
— Я не знаю,— искренне отвечал хозяин квартиры,— а что?
— У вас с кухни дым валит, соседи вызвали нас, пожарную охрану…
— А…— только и смог ответить Курилов.
И они оба опрометью побежали на кухню, где уже громыхали чем-то несколько пожарных. Пробегая мимо комнаты, Андрей краем глаза заметил, как двое дюжих пожарных, свалив бедного худышку Егорку с дивана на пол, пытались насильно сделать ему искусственное дыхание и нацепить ему на испуганную физиономию громоздкий аппарат принудительного дыхания. Артюхов, конечно же, отбивался, как мог, но в руках профессионалов своего дела, это было бесполезно. Не успел Андрей добежать до своей кухни, как оттуда стали выходить уставшие пожарные, задымление стало заметно рассеиваться. Давешний офицер, видимо, старший пожарного наряда, снова остановился рядом с Куриловым, стал его незло отчитывать:
— Что же вы это так допустили, что у вас на кухне, на газовой плите кастрюля с едой выгорела?
Хозяин погоревшей квартиры молчал. Старший пожарный принюхался к лицу Курилова.
— И трезвый вы, вроде, алкоголем от вас не пахнет, а такое безобразие допускаете…
— А, сейчас, сейчас, погодите,— непривычно засуетился Андрей,— вот, смотрите…
И он, достав из кармана своё служебное удостоверение, предъявил его старшему пожарному, объясняя ситуацию:
— Мы с товарищем после суток, хотели перекусить, поставили вариться картошку, да случайно заснули…
И добавил ну совсем уж из ряда вон по своей ментальности:
— Вы простите нас, мы больше так не будем…
Пожарный заглянул в удостоверение:
— Ну, что ж вы так, товарищ старший лейтенант милиции Курилов, нужно быть осторожнее, а задохнулись бы во сне от угарных газов насмерть…
Андрей скорбно стоял, опустив голову, не зная, что ответить на столь серьёзное заявление. Спас его от дальнейших унижений подбежавший к старшему наряда подчиненный:
— Этого госпитализировать будем?— зычно спросил дюжий пожарюга, указывая толстым пальцем правой руки на скрученного в одеяло с дыхательным аппаратом на лице лежащего на носилках Егора,— больно живо сопротивляется, может так оставить, без госпитализации?
— Это тоже ваш?
— Так точно,— на всякий случай по военному ответил Андрей,— это капитан милиции Артюхов…
— Оставляйте его,— приказал старший пожарный.
Вскоре пожарные машины с воем сирен покинули их двор. Друзья сидели на диване перед перевёрнутыми в пылу сражения с пожарными табуретками, рассыпанными по полу продуктами и разлитой водкой. Казалось, что праздник был безвозвратно испорчен.
— Картошечки с селёдкой ему захотелось…— с ноткой упрёка в голосе произнёс хозяин разгромленной квартиры погорелец старлей Андрюха Курилов.
