Скучными в работе спецназа бывают минуты ожидания, которые порой превращаются в часы и сутки. От ожидания устаешь гораздо больше, чем от самой напряженной работы, и мышцы, затекшие от безделья, становятся ватными и непослушными. Но приходит обычная работа, и усталость бездействия забывается. В привычную активность не надо втягиваться, организм сам включается в экстремальные условия.
В лесу работать несравненно легче, чем на почти голых горных склонах, где только отдельные кусты орешника и маленькие группки елей могут служить прикрытием. Старшие офицеры отдельной мобильной группы проходили практику в еще более бедном на растительность Афгане и умеют это хорошо, потому что практика была жесткой – на выживание. Они выжили... Младшие учатся здесь.
На горных склонах настороженность повышенная. Каждый склон – предатель по своей физической сути. Мелкие камни всегда любят скатываться вниз, поскольку природой им не дано катиться вверх. И потому каждый шаг, каждое движение приходится выверять, постоянно смотреть не только перед собой, но и под ноги с особой внимательностью. Допустишь небрежность, не только себя под выстрелы подставишь, но и товарищей. Потому и не катится ни один камень, потому нога сначала пробует почву и только потом становится твердо, служит опорой для следующего шага. И постоянный поиск прикрытия – камень покрупнее, бугорок... И так от прикрытия до прикрытия, с осторожностью, но достаточно быстро.
– Я Волга. Доложите обстановку.
– Я Кречет... До половины склона спустился. Дальше нельзя. Могу добраться донизу в три прыжка...
– Я Спартак. Вышел на позицию.
– Я Сокол. Жду. Они – на прицеле...
– Я Ростов... Гряду обхожу... Здесь под ногами не сыплется...
– Я Радуга... Ползу...
Доклады звучат один за другим. Все девять офицеров группы откликаются, все выходят к месту действия. Подполковник Разин свою позицию за поворотом уже занял.
– Я Волга. Пять минут в вашем распоряжении... Атакуем по команде через пять минут.
Но тут слышится новый звук.
– Волга, я Спартак. В нашем направлении – бежевая «Нива».
Разин сам уже звук слышит.
– Я Волга. Всем укрыться.
Слышат звук двигателя и около «Ленд Ровера». Сначала замирают, потом начинают торопливо готовиться к непредвиденной встрече. Джабраил помогает Хромому сесть в машину. Вытаскивает оттуда свой автомат. Охранник уже занял позицию, присел, прислонился плечом к крылу машины. У водителя тоже автомат уже под рукой, но он продолжает действовать домкратом, старается успеть сменить колесо. Напряжение чувствуется в воздухе...
Бежевая «Нива» еще более тяжело ползет к перевалу. Двигатель послабее, чем у английского внедорожника. Но уже появляется из-за поворота. Водитель тормозит, заметив впереди постороннюю машину. Но ненадолго. Должно быть, узнает «Ленд Ровер», спокойно едет дальше.
– Я Волга. Доложите готовность.
– Я Кречет. Готов...
– Я Ростов. Готов...
Другие тоже докладывают – на позиции.
– Ждем встречи... Атака по команде...
Пальцы перебегают по оружию. Не терпится начать быстрее. Так всегда бывает. Но свое нетерпение спецназ смирять умеет. Момент следует выждать самый удобный.
– Я Волга. Сокол, как слышишь?
– Я Сокол. Слышу нормально. Я жду...
– Сможешь «Ниву» также «обезножить»?
– Без проблем... Будет у них трое хромых... Вместе с пассажиром...
– Я Спартак... Могу подстраховать задним колесом... Сижу удобно... Душа просит...
– Сделай! Вторым номером.
И опять тянется ожидание. Так же нудно и монотонно, как урчит двигатель «Нивы». Должно быть, здесь, около самого перевала, достаточно высоко. Кислородное голодание. Не хватает двигателю кислорода. Человеческие легкие этого почти не ощущают. А машина слабее... Менее склонна приспосабливаться...
Медленно... Долго... Руки начинают опять поигрывать оружием... Пальцы по прикладу нервно постукивают... И готовность вскинуть ствол в нужном направлении в любую секунду. Игра нервов... Разин ждет... Метры между машинами сокращаются... Десятки метров сокращаются... Неторопливо, под гудение двигателя...
Странно думать об этом... ты сейчас нервничаешь... А вон те люди, в которых ты приготовился стрелять, совсем не нервничают. Они тоже узнали «Ниву». Это несомненно... Встает, оттолкнувшись плечом от крыла, охранник, забрасывает ремень автомата за это самое плечо... Водитель бросает на «Ниву» несколько взглядов и, когда она уже близко, приветственно поднимает руку. Он так и стоит на корточках, работает с домкратом. А теперь начинает колесо отворачивать. Гайки припеклись. Отворачиваются с трудом. Сам Джабраил засовывает автомат в салон автомобиля и говорит что-то Хромому...
Они не нервничают... Они просто не знают, что их вот-вот убьют, и потому не нервничают... А нервничают, наоборот, люди, которые будут их убивать... Растрата собственных нервных запасов – это плата за то, что в живых остаешься именно ты? Наверное, это плата... Малая плата... Кто знает, какой будет плата большая?..
«Нива» останавливается. Распахиваются сразу две дверцы. Выходят два боевика. В «Ниве» не тонированы стекла. Видно, что кто-то сидит на заднем сиденье. Вновь приехавшие направляются к Джабраилу. Уважительно, двумя руками, здороваются. Пассажир не выходит. Странное поведение... А странное поведение всегда следует выделять, потому что оно имеет под собой обязательное основание.
– Я Волга. Пассажира «Нивы» тоже брать живым... Сокол, Спартак – огонь!
Звука опять не слышно. Но одновременный выброс воздуха сразу из двух колес «Нивы» не остается незамеченным. Снова боевая готовность, но – поздно...
– Огонь!
Это приказ для всех. С разных сторон раздаются автоматные очереди, даже сверху... Стрельба на поражение. Все кончается в секунды. Единственное осложнение пришло со стороны пассажира «Нивы». Он как-то перескакивает через сиденье и пытается уехать. Но куда уедешь с двумя простреленными колесами. И спецназовцы уже рядом... Майор Паутов спрыгивает со скалы прямо на крышу «Нивы», бьет прикладом в стекло и тут же переворачивает оружие – стволом в салон. «Нива» останавливается...
Отдельной мобильной офицерской группе полковника Согрина задача обычно ставится иная. Это вообще особая группа. Самая маленькая по численности, самая возрастная, но и самая опытная. Она когда-то, в период злостного и целенаправленного развала армии, прекращала свое существование, потом, по необходимости, была восстановлена в таком минимальном составе[33]. Сам полковник Согрин и два майора – Афанасьев по прозвищу Кордебалет и Сохно, у которого прозвища нет, однако его и без того знают не только все спецназовцы, но даже чеченцы. Это все, что осталось от пятнадцати бойцов, начавших воевать во Вьетнаме[34]. Правда, еще один офицер группы остался в живых – где-то в Сербии живет капитан Славко Макараджич, а по-простому Слава Макаров. Но он давно не имеет никакого отношения к спецназу ГРУ.
Малый численный состав и богатый опыт скрытных боевых действий дают возможность группе передвигаться незаметно в самую глубину территорий, контролируемых боевиками. Ну если не контролируемых официально, то хотя бы контролируемых фактически. Федералы, конечно, здесь тоже иногда появляются. Если едут большими силами, никого не находят. Если едут ограниченным подразделением и кого-то ищут – находят их. Таких небольших территорий по Чечне разбросано много, особенно в южных районах республики.
В этот раз задача поставлена предельно четкая. Захватить или уничтожить полевого командира Анзора и его гостя, который всюду с Анзором следует, но на глаза местным жителям, в отличие от остальных боевиков, старается не показываться. Хотя полностью спрятаться невозможно, и его многие видели. И еще этот гость почему-то не носит оружия. Гостя, в отличие от Анзора, желательно взять живым, чтобы следственные органы имели возможность с ним побеседовать по душам. По данным радиоперехвата, имя Анзора часто проскальзывает в разговорах полевых командиров между собой, хотя личность его не такой величины, чтобы стать авторитетной. По некоторым данным, в отряд Анзора отправлялись или отдельные боевики, или просто гонцы с какими-то вестями. Все это требуется уточнить и привязать к обстановке.
Группу выбрасывают с вертолета чуть в стороне от зоны основного действия с запасом питания и со связью. То, что выброс проходил далековато, – естественно, Согрин сам определял место десантирования. Появление вертолета может кого-то навести на мысли о повышенной боеготовности, а это нежелательно. После выброски, когда вертолет даже земли не касается, а офицеры выпрыгивают с высоты трех метров – сразу длительный, без отдыха марш-бросок. Строго в указанном направлении. Прямо через лесистые, тяжелые для прохождения горы.
Изначально задача поставлена в двух вариантах. Первый – действие собственными силами, второй – если собственными силами справиться с задачей возможности не представится, разведка и разработка плана для усиленного подразделения, вызов такого подразделения и руководство войсковой операцией. Полковник, естественно, предпочитает первый вариант, и оба майора его поддерживают. Специфика работы спецназа такова, что меньшие силы чаще дают положительный результат, чем большое развернутое мероприятие. И вообще они всегда предпочитают надеяться только на самих себя. Друг на друга – это то же самое, что на себя...
