– Ты, – обратился Седой ко второму, – пойдешь к арыку за школой. Позицию выберешь с таким расчетом, чтобы простреливать проход через футбольное поле и не допустить прорыва с твоей стороны.
– Следующий, ты выйдешь через черный ход. Около него заросли сирени, но дальше метров пятьдесят открытого пространства. Тебе нужно доползти до забора и там найти укрытие. С твоей стороны вряд ли полезут, твоя задача в случае атаки в лобовую – через ворота – поддержать огнем товарищей.
– Ну, а тебе самое трудное, – Седой повернулся к контрактнику-пулеметчику. – Ты вывалишься через парадный вход – вернее, через то, что от него осталось, доползешь до ворот и там заляжешь. Вероятнее всего, атаковать они будут с твоего направления, так что окопайся как положено.
– Теперь что касается всех: ночь, по всему, будет темная, видимость почти нулевая. Придется больше полагаться на слух. Через два часа я вас сменю. При малейшем движении со стороны противника – огонь на поражение!
Седой выдал каждому по две гранаты и скомандовал: «Вперед». Десантники растворились в темноте ночи.
Стрельба со стороны боевиков почти утихла. Лишь изредка кто-то выпускал по окнам пару-тройку коротких очередей.
Седой наконец-то смог заняться своими ранами. Он размотал окровавленную повязку на правой голени и осмотрел рану. Наспех перевязанная, она воспалилась, края раны развернулись; осколок глубоко, до кости рассек мышечные ткани. Седой вынул из контейнера в рукояти ножа пенал, в котором у него всегда находились стерильные комплекты для обработки ран; обмыл рану ставшей теплой за день водой из фляжки и, зажав зубами обрезиненную рукоять ножа, чтобы ненароком не заорать от боли, наложил четыре шва на кровоточащую рану.
Немного отдохнув от болевых ощущений, туго забинтовал ногу. Две другие раны его не беспокоили, поскольку по касательной слегка зацепили мягкие ткани.
За стенами школы было тихо, только оглушительно орали цикады. Седой прилег под окном в углу класса, подложив под голову тубус «Мухи». Он вспомнил утро этого дня, которое не предвещало ничего недоброго. Рано утром Седой ожидал на «взлетке» «вертушку», чтоб улететь из Ханкалы в пункт постоянной дислокации подразделения. Но подошел товарищ из разведотдела группировки и сообщил, что «добро» на вылет не дают из-за низкой облачности в районе посадки. Но в Энгиной идет колонна десантников, и Седой может добраться до места с ними. Вот так он и «добрался» до этого горного селения, где колонну ждала засада.
«Духи» полезли ровно в 24.00, когда Седой отбирал четверых бойцов, которые должны были сменить дозорных.
Первым их обнаружил сержант-пулеметчик, оборудовавший себе стрелковую ячейку в районе школьного туалета. Он увидел несколько теней, метнувшихся через улицу к пролому в заборе, и нажал на спуск. Тут же из леса поперла темная масса, полыхая вспышками выстрелов. Сержант, надежно укрытый каменным забором, встретил их свинцовым ливнем.
Вторая, наиболее многочисленная группа боевиков, атаковала фасад школы по фронту. Контрактник оборудовал стрелковую ячейку по всем правилам военной науки. В первую очередь он обезопасил свое направление, установив растяжку из двух «эфок», которая перекрыла улицу. В узкой улочке, по которой боевики выходили к школе, взрыв двух гранат произвел эффект, подобный выстрелу гаубицы: передовой отряд их полег почти полностью. «Духи», получив жесткий отпор, озверели. По зданию школы одновременно лупанули и «Мухи», и РПГ-7, и подствольники. Строение содрогнулось. С потолка обрушились остатки штукатурки вместе со слоем бетона с плит перекрытия. Две или три гранаты взорвались непосредственно в помещениях школы. Противно завизжали в замкнутом пространстве осколки…
Некоторое время в классах и коридорах вообще ничего не было видно из-за поднятой взрывами пыли. По этой причине никто не стрелял: бойцы выкашливали ядовитую пыль и терли запорошенные глаза.
Седой приник к выбитому взрывом отверстию в стене, пристально всматриваясь в темноту, разрываемую вспышками выстрелов. Он не мог понять, почему банда не уходит, ведь с каждой минутой возрастает возможность подхода федеральных сил для деблокирования школы. А боевики все продолжают атаки, теряя людей.
Вот снова перегруппировались и пошли на штурм. Когда волна атакующих боевиков прорвалась во двор школы, Седой вскинул на плечо «Муху» и плавно нажал клавишу спуска. Взрыв разметал «духов», а Седой уже прижал к плечу автомат. Пятьдесят метров открытого, полностью простреливаемого пространства… Боевики не успевали преодолеть его под огнем и гибли под пулями. Но с непонятным остервенением снова и снова шли на приступ.
Сколько продолжалась эта бойня, никто не знал. Через некоторое время боевики все-таки выдохлись и откатились к лесу. Стрельба понемногу утихала.
К Седому подполз капитан – старший колонны десантников. Еще в самом начале боя он передал бразды командования своими бойцами Седому, честно признавшись, что как зампотех роты по должности он не имеет боевого опыта и в бою решения принимать не сможет. Да и бойцы в колонне, за исключением разведчиков группы сопровождения, все сплошь техсостав – ехали-то за запчастями.
– Командир, – как-то виновато сказал он, – беда у нас. Все раненые и доктор погибли. Граната влетела прямо в кабинет. Жуткое зрелище…
Седой длинно, замысловато выругался.
– Это еще не все, – продолжал капитан. – Фактически на ногах только вы и я. Несколько человек еще могут передвигаться, но только ползком.
Седой некоторое время молчал, потом сменил расстрелянный магазин, передернул затвор и сказал:
– Значит, будем воевать наличными силами… Ладно, капитан, займи свое место и будь готов умереть.
– Есть, – коротко кинул капитан и уполз в темноту коридора.
Седой набил разгрузку снаряженными магазинами и пробрался к своей амбразуре. Было тихо. Трещали цикады. Неподалеку от стены кто-то протяжно стонал.
– Эй, русские! – вдруг раздался хриплый, злой голос. – Не стреляйте, дайте забрать раненых! Не стреляйте, мы выходим без оружия!
Не дожидаясь ответа, из темени появились три бородача и осветили себя фонариками – оружия при них не было.
– Не стрелять! – крикнул Седой.
– Не стрелять! – где-то в другом крыле здания продублировал команду капитан.
«Духи» зашарили фонарями по земле, а Седой, пригибаясь, пошел по классам. Держать в руках оружие были в состоянии только трое десантников плюс он и капитан. Из дозорных никто под крышу не вернулся, значит, все погибли…
Седой вернулся на свое место, взглянул на часы и поразился: часы показывали 3.40 нового дня. Некоторое время он наблюдал за игрой света чеченских фонариков, шарящих по земле, затем ужом скользнул в бойницу и пополз к туалету.
Сержант-контрактник думал о том, что осталась одна коробка патронов и в случае новой атаки он не долго продержится, когда кто-то тронул его за плечо. Сержант вздрогнул и, рывком обернувшись, увидел улыбку Седого.
– Ты жив, бродяга! – прошептал Седой. – Ну, молодец, парень, молодец! Ты давай, по-тихому ползи под крышу, а я посмотрю остальных ребят.
Но, к большому огорчению Седого, трое других бойцов, отправленных им в дозоры, погибли. Около каждого из них он увидел темные неподвижные тела боевиков. Некоторые подобрались к засаде почти вплотную.
На восточном крае неба появилась светлая полоса, а «духи» продолжали куда-то таскать своих убитых и раненых. Седой понял, что в первых атаках погиб кто-то из крутых полевых командиров, и они вынуждены были атаковать снова и снова, чтобы найти и вынести с поля боя его тело. Еще он подумал, что уже светает, времени у «духов» остается в обрез, потому что с рассветом придет броня, а на броне его пацаны-разведчики: отчаянные и дерзкие бойцы разведгруппы «Каскад».
Седой присел у тополя и, не таясь, закурил. Закурил первую сигарету за эту страшную, бесконечную ночь…
История вторая
Кошара в горах
Разведчики искали эту кошару двое суток, поскольку на картах она обозначена не была, а карты, выданные в разведотделе группировки, были образца 1953 года с дополнениями 1984 года. За эти годы в Чечне выросли не только новые кварталы в городах, но и новые населенные пункты.
Холодными ноябрьскими ночами спасали пакистанские спальники – невесомые, компактные и необыкновенно теплые, поскольку набиты были гагачьим пухом. Спальники по случаю приобрели у московских «собровцев», которые на «взлетке» в Моздоке ожидали свой борт, чтобы лететь домой после долгой командировки.
В светлое время суток передвигались с величайшей осторожностью, зная, что район поиска почти полностью контролируется боевиками. Уже нетеплое осеннее солнце изредка прорывалось из-за туч, разгоняя ненадолго рваные клочья тумана.
На кошару наткнулся передовой дозор: неожиданно в пелене плотного утреннего тумана показался плетень. Разведчики подошли поближе – метрах в тридцати от плетня смутно виднелись приземистые строения. Седой знаками дал команду разведчикам рассредоточиться и приступить к поиску, обозначив время сбора через тридцать минут. Разведчики бесшумно растворились в тумане.
