как можно быстрее в сторону кустов, не обращая внимания, как холод от земли пронизывает тело. До рассвета чуть меньше двух часов — это всё, что у них осталось, чтобы освободить пленных. Скорее всего, сейчас в сторону Серогусинки уже мчится машина с офицером, а с ним — пополнение для усиленной охраны тюрьмы с пленными. Надо освободить партизан и уйти в безопасное место до появления подкрепления. Поэтому разведчик во вторую ходку взял и Елизавету, чтобы сразу пробраться от люка в земле ко входу в подвал и улучить момент для нападения. Им нужно поймать мгновение, когда часовые опустят оружие, отвлекутся, потеряют бдительность. Если хотя бы один из них сможет выстрелить, то попадет в цель на таком близком расстоянии.
Девушка помогла дотащить оставшиеся две винтовки. Когда они приблизились к отверстию в земле, там показалась голова Алеси. Она прошептала:
— Все готовы, ребята вооружены. Но мы не можем открыть изнутри двери, видимо, они запираются снаружи. — Она протянула связку ключей Глебу. — Как только вы распахнете дверь, мы атакуем. Я объяснила, где находится остальная охрана.
Разведчик в знак согласия кивнул и тут же опустил голову, вжался лицом в землю. Снова за углом дома топали сапоги часовых. Видимо, немцы всё же устали нести наряд, до открытого пятачка они не дошли. Их шаги замерли на задворках домов; по примеру своего товарища немецкие рядовые нашли кусты помягче и прилегли на отдых, пока за ними не наблюдает командир.
Капитан махнул головой, указывая Елизавете направление. Ползком они пробрались от домов поближе ко входу в винокурню. Здесь не раздавалось ни единого звука: партизаны затихли в ожидании сигнала к штурму. Немецкие часовые устало расселись на земле, соорудив соломенные подстилки. Один из них, кажется, задремал, голова его упала на грудь, а автомат валялся на земле. Второй беспрестанно зевал, то и дело менял позу, покряхтывая от неудобного положения. Если бы разведчики могли подождать, то и последний охранник в Серогусинке сладко бы задремал в это предрассветное время. Однако времени у них совсем не оставалось: каждая минута была на счету.
Глеб указал на спящего Лизе: девушке проще будет с ним справиться. Сам же выбрал себе в противники бодрствующего солдата. Разведчик чуть приподнял руку: приготовиться! И резко опустил ее: в атаку!
Он вскочил, в пять шагов преодолел расстояние до винокурни. Его противник успел заметить двигающуюся тень и вскинул ствол, готовясь открыть огонь. Удар сапога выбил оружие у него из рук. Тут же второй сокрушительный удар коленом прямо в лицо оборвал крик солдата. Он успел только рыкнуть и рухнул на бок, потеряв ориентацию. Третьим ударом разведчик окончательно оглушил его, потом выдернул из-за ремня нож и молниеносно перерезал горло. Не замедляясь ни на секунду, Шубин кинулся ко второму охраннику. Тот лежал навзничь, получив мощный удар камнем, который нанесла ему Лиза прямо в висок. Из проломленного черепа бежала струйка крови, но разведчик для верности перерезал глотку и ему. Охрана ликвидирована!
Ухнула сова, Елизавета подала сигнал и вскоре появилась сама. Шубин сунул ей в руки ключи:
— Открывай дверь! Я к заднему входу!
Он бросился бежать, уже не скрываясь: даже если охранник увидит бегущего незнакомца, то стрелять не будет, ведь он в форме немецкого капрала. А ребята из отряда тем временем смогут выбраться из подвала. Сейчас главное не дать немцам поднять шумиху. Капитан быстро обогнул здание и чуть не врезался в бегущего ему навстречу охранника:
— Was ist los?
В полумраке тот принял его за одного из товарищей. Шубин с размаху всадил острое лезвие в кадык охраннику, а потом еще раз, уже справа. Кровь хлынула фонтаном из артерии, солдат рухнул на землю. Разведчик стащил его автомат, выставил вперед ствол и кинулся за дом, чтобы успеть остановить остальных караульных. Ему наперерез бежали двое автоматчиков. Шубин сказал им:
— Still.
Солдаты не остановились, но замедлили шаг, не решаясь стрелять в незнакомого капрала. И Глеб мгновенно воспользовался ситуацией — пустил короткую очередь из автомата, которая сбила рядовых с ног. Сила выстрела почти в упор откинула их назад; уже мертвые, они упали на землю. Сзади тоже раздался выстрел и крик Лизы:
— Нет, нет! Это наш, это разведчик, не стреляйте!
Шубин стремительно развернулся — на плече у него расползалось кровавое пятно от пули, прошедшей вскользь. А из автомата в него целился высокий бородатый мужчина в полушубке: Елизавета буквально повисла у него на руке, останавливая вторую очередь. Она испуганно выкрикивала:
— Нет, нет, это свой!
В голове мелькнула мысль: «Еще одна ошибка! Неужели смертельная? Не предупредили партизан, что я в немецкой форме». В ту же секунду девушка бросилась к капитану, принялась трясти его:
— Ну, больно?! Попал?! Куда?! Ранило?! Не молчите!
Глеб оторопело покачал головой:
— Кажется, нет.
Бородач растерянно замер с автоматом в руках:
— Ох, ты наш. А я как фрица увидел…
Договорить ему Глеб не дал: он наконец вышел из ступора и кинулся к домику, где отдыхали после дежурства немецкие солдаты. Выстрелы их уже разбудили, в окнах мелькали тени; кто-то громко кричал, пытаясь найти свое оружие.
— Они без автоматов, — на ходу выкрикнул Шубин своему новому союзнику, бородатому партизану. — Их нельзя выпустить из деревни. На дороге может быть подмога!
— Перестрелять их к чертовой матери, — выругался бородач и выпустил длинную автоматную очередь по теням в окнах. В доме еще пронзительнее закричали; на крыльцо вывалился ночной курильщик, всё так же одетый в одни подштанники. Разведчик нажал на спусковой крючок, и Вайсман завертелся волчком у двери, упал на деревянные ступени, истекая кровью из десятка ран.
«Еще один в кустах!» — вспомнил Глеб. В такт его мыслям сухо застрочил автомат из леса. Глеб указал в том направлении:
— Один остался, в лес уходит.
Тот самый любитель поспать стремительно убегал в чащу, отстреливаясь на ходу. Его пули летели мимо, он палил больше для устрашения. Бородач снял с плеча трехлинейку, упал на одно колено и прицелился. Меткая пуля впилась в шею, следующая — в затылок немецкого солдата. Он споткнулся, рухнул на колени, а потом лицом в землю. Меткий стрелок подтвердил:
— Ну всё, мертвехонький!
