– Продолжайте, – потребовал Стоян.
– Они знали обо мне все, вот что меня сбило с толку. И про мои темные делишки тоже. Сказали, что помогут мне, если я помогу им.
– И вы согласились?
– А что мне оставалось делать? – воскликнул Роман. – Они пригрозили, что отдадут в полицию снимки, где я изображен в компании наркоторговцев. У меня до сих пор нет французского гражданства, поэтому я вылетел бы из страны как пробка.
– Ясно. И они послали вас в «Жемчужину»?
– Да. Дальше вы знаете.
Стоян усмехнулся:
– Не сходится.
– Что – не сходится? – оторопел Роман.
– Если бы они послали вас в «Жемчужину», они наверняка следили бы за ней. Вы говорите, они профи, а на самом деле они даже не поинтересовались, что с вами произошло. Какой был смысл вас посылать?
– Я не знаю, какой смысл, – пробормотал Роман. – Но только именно так все и было.
– Мигель! – окликнул Стоян. – Приступайте.
– Что! – закричал Роман, вжимаясь в стул. – Что вы хотите делать?!
– Не кричите, – пригрозил Стоян. – Иначе вам заткнут рот кляпом. И тогда вы точно не получите возможности избежать пыток.
– Не надо, – прошептал Роман. – Прошу вас, не надо.
Мигель быстро подошел к нему и ухватил цепкой, как обезьянья лапа, рукой за подбородок.
– Подождите! – крикнул Роман, выворачивая глаза на Стояна. – Я же не договорил.
– Ну? – спросил Стоян из-за спины Мигеля.
– Они сказали, что вы террористы. Что у вас «грязная» атомная бомба и вы хотите взорвать целый город!
Стоян сделал то, что Роман менее всего ожидал увидеть. А именно – расхохотался.
– Вы довольно изобретательны, Роман, – сказал он, спрятав свои великолепные белые зубы. – Но только это вам не поможет.
– Я не вру! – скорее по инерции, нежели из расчета выкрикнул Роман. – Зачем мне врать?
– Вот это мы и выясним, – сказал Стоян и похлопал Мигеля по плечу.
Тот поднял тонкий металлический штырь с заостренным раздвоением на конце – подобие змеиного язычка – и вставил его в ухо Роману.
Тот, почуяв острую боль, дернулся, вырывая подбородок из руки Мигеля.
– Мне нужна помощь, – сказал Мигель с испанским акцентом. – Пускай Люк держит его за голову.
– Люк! – приказал Стоян.
Великан зашел за спинку кресла и, как тисками, зажал своими лапами голову Романа.
– Хочу, чтобы вы знали, – прокаркал Мигель, дыша на Романа чем-то нечистым. – У вас два уха и два глаза. Помимо этого, у вас есть два яичка и член. Остальное перечислять не буду, но хочу, чтобы вы поняли: быстро это не кончится. Вы расскажете нам абсолютно все.
– Да я и так все рассказал! – завопил Роман.
Мигель сжал узкие губы и ввел свое жало глубже.
Роман дернулся, но Люк держал крепко.
– Сейчас, – сообщил Мигель, – я добрался всего лишь до барабанной перепонки. Продолжать?
– Не надо, – взмолился Роман. – Я прошу вас, не надо!
– Говорите, – потребовал Мигель.
– Я не знаю, что говорить! Я все сказал.
Мигель сделал небольшое движение – и Роман ощутил, как у него в черепе будто что-то взорвалось.
Он тоненько завизжал, боясь сделать лишнее движение.
Господи, как больно!
– Я всего лишь проткнул вам перепонку, – заметил Мигель. – Дальше будет гораздо хуже. Люк, отпусти его. Теперь он будет сидеть смирно.
И верно. Штырь сидел глубоко в ухе, и Роман боялся двинуться, ибо каждое его движение отзывалось мучительной болью. Этот Мигель был докой. Мало того, что он пытал свою жертву. Он превращал ее в своего добровольного помощника, начисто лишая желания сопротивляться, ибо воздействие «жала» было поистине ужасающим.
А ведь пытка только началась.
– Говорите, как вы узнали о Франсуа! – потребовал Стоян.
– Я же сказал: на меня вышли двое… – начал Роман.
Мигель чуть продвинул «жало» вперед.
Роман заплакал от боли. Казалось, этот гад доставал до самого мозга.
– Говорите, – потребовал Стоян. – Говорите правду.
– Ладно, – тяжело дыша, хлопнул мокрыми ресницами Роман. – Я скажу. Я все скажу. Только уберите это. Пожалуйста, уберите его из меня! Я не могу терпеть боль. Я больной человек.
– Хорош, – сказал Стоян. – Попробуем по-другому. Я задаю вопрос, вы отвечаете «да» или «нет». Вам ясно?
– Да, – выдохнул Роман.
Он надеялся, что Мигель вытащит свое жало. Но тот и не думал этого делать, внимательно вслушиваясь в разговор.
– Вы – агент спецслужбы? – спросил Стоян.
– Нет, – сказал Роман.
Стоян хлопнул Мигеля по плечу. Сейчас же свербящая боль пронзила череп Романа. Он закричал, но каким-то совершенно неестественным криком, ибо открывал рот как бы в себя, избегая лишнего движения.
– Повторяю вопрос, – сказал Стоян. – Вы агент спецслужбы?
«Господи, я долго этого не вынесу, – подумал Роман. – Надо кончать побыстрее».
– Нет, – прошептал Роман.
Новый пучок боли. Теперь он уже не притворялся и плакал совершенно искренне. Такую боль он еще не испытывал.
– Вы – агент спецслужбы? – послышался все тот же вопрос.
– Да, – сдался он.
Небольшая пауза.
Благословенная передышка.
Роман перевел дух. Еще немного потерпеть.
– Вы работаете на Россию? – спросил Стоян.
– Нет, – сказал Роман.
Он ожидал приступа боли, но на этот раз Стоян не дал команды Мигелю.
– Вы работаете на ЦРУ?
– Нет.
Роман не уследил, когда Стоян дотронулся до Мигеля. Но тот двинул своим «жалом», и Роман издал такой визг, от которого даже Люк поморщился.
– Вы работаете на ЦРУ?
– Да.
Снова долгая, невыносимая боль, выдержав которую Роман поразился сам себе. Поистине запасы человеческой стойкости неисчерпаемы.
Хотя он чувствовал, что подведен к последней черте.
– Вы работаете на ЦРУ? – снова прозвучал голос.
– Нет, – одними губами произнес Роман.
Он сжался в комок, готовясь перенести очередной взрыв боли, но его не последовало.
– Пусть отдохнет минуту, Мигель, – распорядился Стоян. – Он еле держится. А потом продолжим.
Роман, сознание которого уже мутилось, увидел, что Мигель вытащил из него свой штырь. Заостренные кончики «жала» были в крови и еще в чем-то белом. В ухе тупо мозжило, как после контузии. Думать о том, что в него снова всунут эту штуку, было невыносимо.
А ведь есть еще одно ухо.
И два глаза.
И прочее.
Роман закрыл глаза и ощутил биение своего сердца.
Прости, но так надо.
Пульс его стал замедляться, он закатил глаза, напрягся и вдруг осел, словно из него вышел весь воздух.
– Что с ним? – спросил Стоян, увидев, как пленник повис на заведенных за спинку стула руках.
– Наверное, обморок, – ответил Мигель.
– Приведите его в чувство.
Мигель вынул из кармана пузырек с нашатырным спиртом, сунул под нос пленнику.
Тот никак не реагировал.
– Кажется, он загнулся, Стоян, – сказал Мигель.
Стоян шагнул ближе.
– Ты уверен?
Мигель пощупал пульс на шее Романа, проверил зрачки.
– Готов. Похоже на сердечный приступ.
Стоян выглядел несколько сконфуженным.
– Он говорил про больное сердце… Но кто мог подумать, что он так быстро кончится?
– Да, слабак, – согласился Мигель. – Мельчают кадры в ЦРУ.
– Он не из ЦРУ, – уверенно сказал Стоян. – Просто человек, который оказался не в том месте не в то время. Несчастный дурак.
– Он тут только что чуть в штаны не наложил, – вставил Люк. – Таких в спецслужбе не держат.
– А жаль, – вздохнул Мигель. – Я настроился на долгий разговор.
Стоян посмотрел на безжизненно висевшую голову пленника.
– Надо убрать его отсюда. Люк, займись этим.
– Понял, шеф.
– Я же просил, не называй меня «шеф»! – вдруг окрысился Стоян. – Ненавижу это обращение. Называй меня по имени.
– Хорошо, Стоян, как скажешь, – пробормотал Люк.
– Все, выполняй. Возьмешь в помощники Шона. Он знает, куда везти тело.
– Хорошо… Стоян.
Все трое вышли из помещения, и дверь закрылась.
Прошла минута.
Роман, оставшийся висеть на стуле, едва заметно вздрогнул.
Сердце, которое он остановил усилием воли, вновь ожило и медленно забилось, возобновляя движение крови в аортах.
Он сильно рисковал. Остановить сердце не трудно. Куда труднее запустить его вновь. Сделать это тем сложнее, чем дольше пауза. Мозг, отключающийся вместе с остановкой сердечной мышцы, быстро погибает без доступа крови. Стоит чуть дольше пробыть в этом состоянии, и мозг не подаст сигнал к запуску. И тогда мнимая смерть автоматически становилась реальной.
Роман пробыл в состоянии клинической смерти три минуты. Это был очень долгий срок. Но ему удалось вернуть себя к жизни.
Вопрос был в том, не напрасны ли его усилия. Ибо, если обман раскроется, больше этот фокус не пройдет. И тогда Мигель превратит его в вопящий кусок мяса.
Считая удары сердца, Роман одновременно напрягал слух. Он мог долго притворяться мертвым. Главное, чтобы его не подвергли дополнительной проверке.
В помещении, как он установил через минуту, никого не было. Стало быть, они решили, что он мертв, и бросили за ненадобностью.
