Глава 31
Светлана была сильно испугана. Внешне она старалась выглядеть спокойной, однако постоянно ускоряла шаг, стараясь побыстрее уйти от привязанного к дереву бандита. При этом девушка слабо ориентировалась в лесу и постоянно сбивалась с верного курса. Комбату приходилось самому ускоряться и возвращать девушку на правильное направление. Наконец он не выдержал и сказал:
– Ты куда летишь? Скоро устанешь, выбьешься из сил. Нам оно надо?
– Извините, дядя Боря, я привыкла так ходить.
– Лукавишь, – усмехнулся Рублев. – Вчера я задавал темп, а сегодня ты лезешь поперед батьки. Здорово испугалась?
– Наверное, – с оговоркой призналась Светлана.
– А ты не бойся. Несколько часов он с веревкой точно провозится. И очень я сомневаюсь, что бандит отправится по нашему следу. После того как мы с ним пообщались, он будет обходить меня за километр. В худшем случае он рванет в город и позвонит своему хозяину. А пока тот соберет людей, пока они прилетят сюда, мы будем очень далеко. И, возможно, уже с твоим завещанием.
– Правда, дядя Боря?
– Конечно. Нам главное – через реку переправиться, а там до следующего указателя рукой подать.
– Мы переправимся, я хорошо плаваю, – бодро заявила Светлана.
Комбат промолчал и лишь скептически улыбнулся. Знал он сибирские реки, даже летом слишком холодные, чтобы в них купаться. Да и рюкзаки сами на тот берег не переправятся. Хорошо, если речка шириной метров двадцать – тридцать, тогда ее действительно можно быстро переплыть, а потом отогреться у костра. Но в такую удачу Рублеву верилось слабо.
Все же им маленько подфартило: ширина реки оказалась меньше ста метров. Светлана тронула воду рукой и преувеличенно бодро заявила:
– Нормально, плыть можно.
Комбат, проделав то же самое, сердито бросил:
– Ты кого хочешь обмануть? Сиди и жди.
– Чего ждать, дядя Боря?
– У моря погоды.
– Я серьезно.
– Если серьезно, то жди, пока я буду плот делать. Вот на нем ты и поплывешь.
– А это долго – делать плот?
– За несколько часов точно управлюсь.
– Давайте я вам помогу!
– Обойдусь без сопливых, – сказал Рублев, но очень тихо, чтобы девушка не смогла его расслышать.
Он достал топорик и осмотрел ближайшие деревья. Если бы надо было переправить только рюкзаки, он бы управился быстро. Из-за Светланы приходилось делать более основательное плавсредство. Комбат выбрал несколько стволов примерно одного диаметра и взмахнул топориком. Тщательно заточенный Борисом, он, несмотря на малые размеры, быстро вгрызался в податливую древесину. Стволы Комбат решил не ошкуривать, только делал глубокие насечки для крепления веревок. Девушка не выдержала, подошла к Рублеву с новым предложением о помощи.
– Ты лучше перекури, – съязвил Борис.
– Вы же знаете, что я не курю.
– Вот и молодец! Смолоду избегай дурных привычек. А то будешь, как я: пить, курить и надолго уходить в лес с молоденькими девушками.
– Вы все шутите, дядя Борис! Думаете, я совершенно бесполезный человек, – в голосе Светланы явственно прозвучала обида.
– Ну почему же, ты вчера здорово мне помогла. И сегодня утром тоже, – пошел на попятную Комбат.
– А сейчас вы все делаете сами.
– Не все. Когда закончу, мы с тобой отнесем плот к берегу.
– Ладно, – вздохнула Светлана, хотя слова Рублева ее мало утешили.
Спустить плот – минутное дело, а работа Комбата заняла у него несколько часов. Наконец сооружение Рублева оказалось на воде. Борис укрыл бревна куском полиэтилена, предусмотрительно взятым им с собой. Светлана улеглась сверху, придерживая руками рюкзаки. Комбат разделся, оставшись в одних трусах. «А холодна водица!» – подумал он, заходя в реку.
Рублев осторожно стащил плот с мели и поплыл сзади, толкая его перед собой. Течение в реке оказалось средним, но оно сносило плот, а ниже высился длинный обрыв, причалить к которому казалось делом весьма трудным. Комбату пришлось здорово напрягаться, чтобы удерживать курс на пологий берег. И все равно уже на середине реки Комбат заметил, насколько сильно их отнесло в сторону. Еще метров пятьдесят – и они окажутся точно напротив обрыва.
«Ничего, прорвемся!» – Комбат слегка развернул плот против течения и стал грести изо всех сил.
Он здорово устал, и все же плот уткнулся носом точно в обрыв. Почувствовав под ногами дно, Борис развернул плот и начал толкать его к пологому берегу. Светлана, опустив ладошки в воду, стала грести, помогая ему. Помощь была чисто символическая, однако на этот раз Комбат не стал останавливать девушку. Пусть поучаствует, если ей так хочется.
Наконец они добрались до удобного для высадки места. Комбат загнал плот на отмель.
– Выходи, только осторожно, – сказал он.
– Я сейчас, – Светлана метнулась в лес.
Борис снял рюкзаки, вытащил плот на берег и начал снимать веревки. Мало ли, вдруг еще пригодятся. Вернулась Светлана, волоча охапку хвороста.
– Ты зачем? – ткнул рукой в дрова Рублев.
– Вы же замерзли! Сейчас разведем костер, согреетесь.
– Прямо здесь?
– А зачем далеко ходить?
– Затем. За нами могут отправиться убийцы. Остатки костра на берегу слишком хорошо видны. Мы должны уйти в лес, – Комбат, сняв веревки, столкнул бревна в воду. – Обрати внимание, я избавился от нашего плота, чтобы максимально затруднить поиски нашей переправы. А ты – костер!
– Я поняла, дядя Боря. – Светлана отошла к деревьям и там бросила хворост.
– Молодец, соображаешь. Тоже заметаешь следы. Теперь бери рюкзак и пошли, найдем удобное место для привала.
Вскоре они развели костер, а Рублев достал флягу с чистым спиртом.
– Не пьянства ради, а сугреву для, – он сделал глоток и спросил у девушки: – А ты не замерзла?
– Нет, я такого не пью! – категорически заявила Светлана, уловив скрытый смысл вопроса. – Это же, наверное, водка.
– Гораздо лучше! Это чистейший медицинский спирт.
– Черная вода пошла, – сказал Семен, когда их лодка свернула в проток Амазонки.
– В чистом виде черная вода, – согласился Григорий, один из его попутчиков.
Это не значило, что где-то поблизости работал безо всяких очистных сооружений крупный нефтезавод. Черная вода – обиходный термин, который используют все люди, изучающие Амазонию и ее обитателей. Так называется мягкая вода, темная от растворенных в ней органических веществ. Животный мир черных вод несколько отличается от фауны вод обычных, хотя для искателей завещания это не имело практически никакого значения. А вот уход с главной путеводной артерии Южной Америки дал повод путешественникам маленько позубоскалить.
Сельва надежно хранит свои секреты, и за раскрытие некоторых из них различные общества сулят приличные денежные вознаграждения. Так, поимка дикой перуанской зеленой формы дискуса, которая активно поставлялась любителям экзотики в шестидесятые-семидесятые годы прошлого века и прекратилась из-за смерти поставщика, могла принести удачливому натуралисту пятьдесят тысяч долларов. Редкая разновидность ары оценивалась в такую же сумму. Куда больше мог заработать человек, поймавший анаконду длиной в пятнадцать метров. Ему обещали целый миллион. Вот только как взять живой такую громадину без специальных ловушек и прочих устройств? Куда вероятнее, что она сама устроит охоту на своих преследователей.
– Скучно плывем, – заметил Антон, третий член экспедиции.
– Ага, – поддакнул Григорий. – Слышь, Одиссей, коллектив затосковал.
– Я вам разве обещал веселую жизнь? Мы сейчас зарабатываем бабки. Вот отправимся на Борнео, там и повеселимся. Я знаю, чего тебе хочется, Антоша. Выйти на берег и ломануться через джунгли в поисках приключений на свою пятую точку. А смысл? Вспомни, это Амазония, мы тут уже были, – заявил Семен таким тоном, словно вся Амазония размерами не превосходила обычный городской парк и, однажды посетив ее, человек мог досконально изучить каждое дерево, каждую лиану.
– Я разве спорю? Мы должны быстрее найти это чертово завещание, и для этого лодка – самый лучший способ передвижения. Во всяком случае, до нового указателя. Возможно, дальше нам придется бросить ее и двинуться пешком через сельву.
– А тебе именно этого очень хочется. Откровенно говоря, я бы тоже зашился в джунгли.
В совпадении желаний не было ничего удивительного. Компания подобралась из людей примерно одинакового темперамента и наклонностей. Например, Григорий, совершая одиночный поход, провалился в пещеру, чудом сохранив целыми руки и ноги. Он выбирался из нее больше суток и считал это происшествие одним из самых лучших эпизодов своей жизни. Оба других экспедиционера тоже были слегка больны на голову жаждой рискованных приключений.
