Так виделась судьба Курганова в Германии Вениамину. Но совершенно иначе планировал ее сам Александр.
Ровно в час дня он стоял возле кирхи и наблюдал за человеком с белым кейсом. Вокруг не было ни души. Раскатистым боем ударили часы. Курганов вздрогнул и перешел на другую сторону.
– Хелло, это я вам звонил, – обратился он к неприметному мужчине. Тот улыбнулся, но колючие глаза несколько раз оглядели Александра с ног до головы.
– Югослав? – спросил незнакомец.
– Русский. Зовут Александр.
– Хорошо. Следуй за мной. Спустимся к Рейну, я тебе кое-что покажу.
По узкой улочке они прошли мимо строящегося здания и оказались на чудесной набережной. Могучие деревья возвышались посреди подстриженных газонов, на которых играли дети и собаки. На лавочках сидели старики. По асфальтовым дорожкам бегали любители укрепления здоровья.
Незнакомец передал белый кейс Курганову.
– Привыкай.
Подойдя к самой воде, он показал в сторону китайского ресторана на плаву. Это была двухэтажная, очень красивая пагода с поднятыми углами, деревянными драконами и фонариками.
– Каждый вечер он отчаливает от причала и в течение часа курсирует вниз по реке и обратно. Потом возвращается и снова отправляется на час. Завтра в ресторане будет ужинать один человек, турок. Фотографии его найдешь в кейсе. Ты дождешься, пока ресторан отчалит и полностью пройдет путь вниз. Как только он повернет назад, с правого борта ты увидишь катер, белый с красной полосой. Он будет следовать рядом с рестораном. После этого, не торопясь, но и не мешкая, подходишь к человеку, изображенному на фотографиях, достаешь пистолет и стреляешь в упор. Лучше в голову. Успех должен быть стопроцентный. Потом выбегаешь из зала и прыгаешь в воду. Катер подбирает тебя и перебрасывает на другой берег. Оттуда машиной в аэропорт. Паспорт в порядке?
– Да, – кивнул Курганов, еще не полностью осознавший услышанное поручение.
– Давай мне. Получишь вместе с новым костюмом и билетом. Работай спокойно. Полиция не успеет тебя накрыть. Перекинем тебя в Испанию, а оттуда побыстрее улетай в Москву. Учти, Интерпол включится сразу.
– А кого я должен убрать? – глухо спросил Александр.
– Какая разница? Узнаешь из газет. Меньше думай об этом. И не вздумай остаться в Испании. Сейчас, когда сняли границы, полицейские озверели. Все. К ресторану близко не подходи. Ни к чему светиться. Желаю успеха.
Незнакомец отстал от Курганова и по газону направился к той улочке, по которой они спустились. Александр устало опустился на первую попавшуюся лавочку. Поставил на землю кейс. И, преодолевая желание немедленно его раскрыть, вдруг пожалел, что не отказал незнакомцу. Нужно позвонить ему, вернуть кейс и чек на пятьдесят тысяч для Порте. Ведь, давая ему этот чек, мафиози не объяснил, что придется выполнять роль наемного убийцы. Курганову ужасно захотелось выпить. Но, собрав волю в кулак, остался сидеть на набережной. Совсем недавно сама мысль об убийстве казалась бы странной. Когда палил в воздух в пресс-баре, старался ни в кого не попасть. А тут нужно будет целиться прямо в лоб жующему человеку. А если он придет ужинать с женой и детьми? У турок всегда много детей… Что ж, на глазах всего семейства расстреливать папашу? Мороз пробежал по коже и обернулся зудом на щиколотках. «Неужели он согласится?» – спрашивал себя Александр, обращаясь к себе в третьем лице. И медлил с ответом. Где-то в глубине подсознания уже выкристаллизовывалась мыслишка, пока пугающая своей очевидностью, но постепенно заставляющая привыкать к себе: «Все равно турок обречен. Да и какая разница – турком больше или турком меньше… Даже у кого-то из классиков говорилось нечто подобное. А откажись он стрелять, так собственную жизнь поставит под угрозу. Порте не простит. Чек придется вернуть. А ведь пятьдесят тысяч на дороге не валяются. Появляться без денег у Терезы смешно… Но главное – какая разница турку, кто его убьет?»
Курганов почувствовал, как начинает тихо ненавидеть свою жертву. Нестерпимо захотелось увидеть фотографии, лежащие в кейсе. Подхватив его, он вскочил со скамейки и быстро пошел в сторону моста, возле которого уютно и привлекательно расположился китайский ресторан, в котором завтра должны будут прозвучать выстрелы.
Решение возвращаться в Москву возникло неожиданно. Проспав целый день после романтической встречи рассвета на Рейне, Инесса проснулась от настойчивого телефонного звонка. Шлоссер настойчиво просил позволить ему зайти. Пришлось вставать и идти в ванную комнату – приводить себя в порядок.
Облачившись в черное шелковое кимоно, она открыла дверь, чтобы впустить Шлоссера, и ахнула, увидев адвоката. Лицо у него было бурого цвета. Казалось, того и гляди хватит удар. Нижняя челюсть дрожала от возмущения, и маленькие глаза налились кровью. Он, не здороваясь, вошел, тяжело опустился в кресло и задал странный вопрос:
– Вениамин не у вас?
– В каком смысле? – не поняла Инесса.
– А в том, в котором мне разбили вдребезги машину! – запальчиво, неожиданно фальцетом закричал Шлоссер. – Кто-то угнал со стоянки машину, вытолкал ее на пешеходную улицу и разбил!
– Печально, – согласилась Инесса, – но при чем тут Вениамин? Он, по всем расчетам, еще утром прилетел в Москву и, наверное, уже сидит в каком-нибудь кабаке и рассказывает о путешествии по Европе.
– Вы уверены, что улетел именно в Москву? – немного поостыв, переспросил адвокат. Стало неудобно перед дамой за свою истерику.
– Уверена, – успокоила его Инесса и, в свою очередь, поинтересовалась: – А почему вы вдруг решили, что он мог разбить вам машину? Это на него совершенно непохоже. Веня – из культурной профессорской семьи. Даже в молодости никогда не позволял себе никаких хулиганских выходок. Курганов, тот мог в ярости и квартиру чужую разнести. Уж скорее можно подумать на него.
– Да нет… Курганов ни при чем. А с Вениамином я повздорил. Из-за ерунды, в общем-то. Но работать вместе не сможем. Предупреждаю на будущее… – Он поднялся и с трагической маской на лице направился к выходу.
Инессе стало его жалко.
– А машина застрахована?
– На все случаи. Но все равно – это уже металлолом. Придется в Бонн возвращаться на поезде.
– Так вы уезжаете?
– А вы? – вдруг спросил Шлоссер.
И Инесса поняла, что пора и в самом деле возвращаться в Москву. Она подошла к адвокату, протянула руку и, прощаясь, напомнила:
– Перед отъездом не забудьте оставить ваши координаты. А я дам свои.
Шлоссер учтиво слегка склонил свою величественную голову и вышел. Не успела Инесса отудивляться по поводу подозрений адвоката, как к ней влетела, вся в слезах, Галина. Вместо любимого «зупер», она постоянно повторяла «швах!».
– Представляешь, он уезжает! Я просыпаюсь, ничего не подозревая, принимаю ванну, вдруг заходит, одетый и серьезный. «Прости, – говорит, – мон шери, но обстоятельства вынуждают меня срочно вернуться в Монако». Я чуть не утонула. «Да как же? – спрашиваю. – Мы же планировали поехать отдыхать на Балеарские острова?» А он мнется, глаза грустные и не зеленые, а совсем болотные. «Раньше, чем через месяц, никак не освобожусь». Поцеловал и бочком, бочком в дверь. Пока я вылезала да шлепала за ним босиком, его и след простыл!
И зарыдала с новой силой, уже ничего не говоря, кроме энергичного «швах!».
Вторая истерика подряд кого угодно способна вывести из себя. У Инессы испортилось настроение. Но не потому, что у Шлоссера разбили машину, а у Галины смылся любовник. Просто пребывание в Баден-Бадене показалось бессмысленным. Впереди столько дел, какого черта сидеть здесь и слушать идиотские жалобы.
Она встала и вместо того, чтобы успокаивать Галину, принялась нервно укладывать в чемоданы свои вещи.
– Ты куда? – не поняла та.
– Все! Уезжаем! Никому мы здесь не нужны! Пора заняться серьезными делами. Как хочешь, но сегодня же получаю в агентстве «о'кей» и вылетаю в Москву.
– Что ж я здесь одна делать буду? – совсем растерялась Галина.
– В таком случае иди собирай вещи! – скомандовала Инесса. И приятельница, как вымуштрованный солдат, встала и отправилась выполнять приказание.
Али, сгибаясь под тяжестью чемоданов, стойко переносил дорогу домой. Обе дамы были не в духе, поэтому без конца капризничали и вредничали. Но телохранителя от раздражения спасала мысль, что по возвращении в Москву Инесса тотчас прознает о романе с Ириной и изойдет от ярости в истерике.
В Шереметьеве их встречал водитель шестисотого «мерседеса», присланного Цунами. Домой Инесса ввалилась вечером буквально как снег на бедную голову Манукалова. Тот от растерянности не знал – радоваться или огорчаться.
– Ты откуда? – вяло улыбнулся он.
– От верблюда! Недоволен, что живая, да?
– Что за вздор? – Александр Сергеевич потянулся с раскрытыми для поцелуя губами.
Инесса уклонилась и надолго пропала в ванной. Когда же наконец соизволила появиться в домашнем велюровом халате, стол в гостиной был сервирован для ужина. Среди тарелок кобальтового сервиза и блюд с закусками стояли два позолоченных подсвечника с горящими свечами. Из ведерка выглядывала бутылка шампанского. По комнатам тихо и задумчиво разливалась мелодия Первого концерта Рахманинова.
