— Видишь ли, меня он отправлял практически на смерть. Как камикадзе. Потому что я должна была убрать сразу двух основных его противников. Воронцова и Куракина.
— Но ведь у Ленки не было микросхемы, — припомнил я. — Она была у Танечки…
— Точнее, у Вик Мэллори, — поправила Элен, — носитель-то ее, все-таки. От настоящей Танечки сейчас и порошинки не найдешь. Но, в общем, это не важно. Обмен доминантных «я», или «обмен душами», если по-простому, он провел почти сразу же, как только вы с Ленкой попали к Кубику, сразу после своего прибытия в Эмираты. Помнишь, шприц-тюбик в плечо — и капитальный сон. На неделю, между прочим. И микросхему он поставил мне еще до того, как ты отправился в Афганистан. Потом вы с Викой улетели в Москву, а через два дня меня послали в Париж…
— Значит, ты еще была там, у Кубика? — заинтересованно спросил я. — А мне он сказал, будто отправил Ленку еще до того, как я к Ахмад-хану полетел…
— Врал. Он всегда врет и особо не краснеет. Иногда признается, что брешет, иногда — нет. Когда не признается, то его фиг поймаешь, а когда признается, то может легко доказать, что это была «ложь во спасение» или с
иными благородными целями. — Теперь понятно, почему он задержался в Эмиратах, а не полетел вместе со мной и Викой… — пробормотал я. — Он тебя переправлял?
— Менял, если быть точнее. Он поставил Куракину условие, верну Елену, если обяжешься оказать помощь в возвращении «бриллиантовой Богородицы». Помнишь такую икону?
— Только слышал, что она является паролем для фонда О'Брайена.
— Правильно. Чудо-юдо и вы с Ленкой очень много накопали про этот фонд. И нахватали много такого, что было необходимо для владения и распоряжения им. Но не знали всей системы допуска к фонду. В 1994 году, когда ты лазил со мной в «Бронированный труп», мы все — и Чудо-юдо — знали только о компьютере дона Хименеса, из-за которого погибла моя биомама — Бетти Мэллори…
— Теперь твоя биомать — Валентина Павловна Чебакова, — заметил я.
— Не перебивай, — досадливо отмахнулась Элен, — тем более — не по делу. Про икону, про два ключа с надписями «Switzerland» и «Schweiz» тогда еще не знали. Поэтому, когда Чудо-юдо, вооружившись свидетельством о нашем с тобой браке, то есть, естественно, о браке между Вик Мэллори и Анхелем Родригесом, прибыл в Цюрих с доверенностью на ведение моих дел, которую я ему выдала вместе с образцами отпечатков пальцев, ему сказали: «Стоп! А икона твоя где?» Точнее, просто сообщили, что всего этого недостаточно для предоставления доступа к абонентскому сейфу. И разговаривать дальше не стали. Его вообще могли задержать за попытку мошенничества, но он, слава Богу, не стал упираться.
— Он склизкий, его так просто не поймаешь!
— Точно так же вслед за ним обломился и Сарториус. Но хуже всех влетел Воронцов. Ему какие-то молдаване пообещали раздобыть икону еще в 1992 году, но тогда все сорвалось из-за того, что вот этот самый Петя, с которым ты только что беседовал, совершенно случайно, можно сказать, по пьянке, украл эту икону из поезда у связника-курьера…
— А я думал, что он налетчик…
— Он и есть налетчик, самый типичный. У него старая 146-я, и старая 102-я со смертным приговором. Но тут он только что освободился, был в веселом настроении и немного пошутить захотел. Зашел в купе, увидел спящего мужика, у которого под головой лежал «дипломат», представился его коллегой по работе присутствовавшим при сем попутчикам спящего и забрал кейс, где лежала икона, за которую Воронцов обещал пять миллионов баксов молдаванам, а те сулили три бандитам, которые украли ее из монастыря. Молдаванам, между прочим, Воронцов уже хороший аванс выплатил, наличными. Триста тысяч баксов. А денежки эти пропали.
— Постой-постой! — воскликнул я. — Ты ведь, по-моему, в 1992 году в Приднестровье обреталась…
— Честь имела… — с некоторой двусмысленностью в интонациях и словах произнесла Танечка устами Элен. — Но быстро потеряла. Четырнадцать трупиков набомбила в боях за… забыла, за что. Между прочим, с бандеровским «трезубом» на кепи ходила поначалу. Классно вся эта война смотрелась! Иногда казалось, сон или киносъемка какая-то. Представляешь: в одной траншее иногда оказывались с казаками и гвардейцами Смирнова! Казаки с беляцкими шевронами, наши — один к одному УПА, а смирновцы — в советской форме, причем на треть — молдаване. А «румыны», между прочем, тоже, если на то пошло, на треть или больше — русские или украинцы… Ладно, это к слову пришлось. Надо про баксы сказать: это их Толян с Андреем-цыганом нашли.
— А-а! — вспомнил я. — Про это я слышал. Три года назад мне Чудо-юдо давал послушать запись твоего допроса. Правда, ты тогда говорила, будто это сейф кооператива был…
— Про то, что эти деньги были авансом, который Воронцов выплатил молдаванам, я совсем недавно узнала. Потом ты знаешь, что было: Толян деньги увез, Андрей-цыган меня шантажировать начал, пришлось заказы исполнять… Насчет Кости Разводного я подоплеки дела и сейчас не знаю, а вот Адлерберга
— от Воронцова заказ пришел, это точно. Он Чуду-юду мог еще загодя про иконку рассказать подробно, но не успел.
Я вспомнил, как три года назад увидел расколотую голову в густых, вишневого цвета потеках, а потом, пытаясь перехватить киллера на отходе, вбежал в скверик, где сидела рябенькая брюнеточка с томиком Тютчева в руках… А скрипичный футляр рядом с ней, как позже выяснилось, содержал в себе высокоточный стрелковый комплекс: 9-миллиметровую снайперскую винтовку с лазерным прицелом, известную в народе как «винторез».
— Увел ты меня куда-то в сторону, — проворчала Элен должно быть, и ей чего-то лишнее припомнилось. — Мне ведь надо поторапливаться, между прочим. Итак, Воронцов выплатил в 1992 году аванс, но иконы не получил. Зато хорошо узнал кто нацелен на фонд в России. Деньги ему молдаване, конечно вернули. Однако больших шансов на то, что икона найдется, не видел. Я думаю, что он даже смирился с тем, что не доберется до фонда О'Брайенов. Но тут в 1995 году его уведомляют, что икона нашлась, а в распоряжении его доброго знакомого князя Куракина находится Елена Баринова, которая может расшифровать коды и пароли, спрятанные в башке у гражданина Баринова-Родригеса. Те самые, без которых, даже получив допуск с помощью иконы, ключей и отпечатков моих — то есть теперь уже Викиных пальцев, с фондом ничего поделать нельзя.
— Ну, тут все ясно. — Мне припомнились прошлогодние события, правда, происходившие еще в прежнем потоке времени, а потому, возможно, чуть-чуть изменившиеся в нынешнем.
— Не знаю, не знаю… — покачала головой Элен. — Во-первых, там, где нашлась эта икона, произошли разные неожиданные события. Она ведь нашлась только потому, что наш общий знакомый Петя, или Гладышев Петр Петрович, по кличке Клык, сидя в одной провинциальной тюрьме и дожидаясь расстрела за четыре убийства, решил сознаться в том, что сдуру похитил икону, и написал небольшую записку-малявочку в адрес уголовного авторитета Вовы Черного, который организовал кражу иконы из Ново-Никольского монастыря с целью загнать ее молдаванам за три миллиона баксов. Однако записочка была перехвачена и попала в лапы стража областной законности прокурора Иванцова. Личность омерзительная и насквозь коррумпированная. Более того, благодаря мощным связям в Москве и умению ловить на крючок местное чиновничество на какое-то время Иванцов ощутил себя первым лицом в губернии. Он попросту обложил данью криминальные группировки, умело стравливал их между собой, выступал в роли арбитра при распределении сфер влияния, даже заказывал убийства.
— Прокурор — глава мафии? — удивился я. — В «Спруте» хоть адвокат был, а тут уж совсем лихо…
— Нынче все бывает. Так вот, Иванцов переговорил с Черным и, узнав, каких денег стоит икона, решил ее прибрать. Дело в том, что Клык, когда сознавался, надеялся на то, что Черный каким-нибудь невероятным образом его вытащит из тюрьмы. Хотя бы для того, чтобы покарать за кражу. И Черный действительно собирался выкупить Клыка у Иванцова. Но тот не хотел делиться. Он подставил Черного под удар его главного конкурента — некоего Курбаши, и Вова со своей командой был расстрелян в упор. А Клыка Иванцов действительно вытащил из камеры смертников, спрятал у себя на даче, а кроме того, составил фиктивный акт о приведении приговора в исполнение. После этого он отправил Клыка под охраной трех вооруженных бойцов, служивших в охране фирмы «Русский вепрь», принадлежавшей жене прокурора, на так называемое Черное болото, где приговоренный закопал «дипломат» с иконой. Но Клык умудрился уложить этих трех бандитов и сбежать, захватив их оружие и свою, так сказать, «нычку».
— Ловок, должно быть…
— Так точно. В общем, Клыка долго ловили, но так и не поймали. К тому же Курбаши оказался его корешком по зоне, дал ему приют на пару недель. Потом Иванцов вычислил, где прячут Клыка, послал туда ОМОН. Курбаши в перестрелке погиб, но перед этим дал Клыку более-менее приличные документы и адресок некоего Цезаря, связанного, между прочим, с вашей чудо-юдовской конторой…
