Нет, конечно, пока еще в такой финал тоже не очень верилось. Но плохое все-таки легче утверждается в душе, чем хорошее. Поэтому, поглядев в окно еще разок, я подумал, что лучше морально подготовиться к каким-нибудь неприятностям.
Час-другой меня никто не беспокоил. Я даже было вздремнуть собрался, завалился на кровать и уже глаза закрыл, когда опять щелкнул замок и появилась Элен в сопровождении некоего молодого, загорелого и фарфорово-белозубого мужика. Примерно той же весовой категории, что и я, ростом немного пониже. В шортах и майке, в сандалетах на босу ногу. Хрен поймешь, кто он такой по здешней службе: капитан этого танкера, судовладелец или вообще старший гальюнщик?
— Будьте знакомы, господа, — представила нас друг другу мадемуазель Шевалье. — Это Дмитрий Баринов, а это Пьер Князефф.
— Я на Петю тоже отзываюсь, — оскалился месье с французским именем и явно российской фамилией. После этой фразы, произнесенной почти без акцента (во всяком случае, без французского) мне стало ясно, что Петя Князев Пьером стал совсем недавно.
— Я тоже не обижусь, если будете звать Димой.
— Нормально, — кивнул Петя. Только тут я обратил внимание на татуировочки. Вообще-то они несколько лет назад вошли в моду и вроде бы еще не совсем вышли. Нынче даже восьмиклассницы расхаживают с наколочками, не говоря уже о шоуменах, диджеях и иной богемной публике. Но то, что рисуют в приличных тату-салонах Москвы, Питера и тех же парижей с копенгагенами, совсем не то, что изображают кольщики исправительно-трудовых учреждений Российской Федерации. Так вот, гражданин Князев (ежели настоящей фамилией представился) имел на шкуре как раз ту пиктографию, которую выполняют в системе ГУИН. И, судя по богатству изображений — я видел только то, что светилось с рук и из выреза майки, — он отдал этой системе немало лет. Там и сердце, пронзенное кинжалом было, и слово «клен», и восходящее солнце с надписью «север», и еще что-то.
Да и морда, если приглядеться повнимательней, несмотря на относительно приличный вид — Жан-Поль Бельмондо намного страшнее выглядит, — негласно подтверждала, что месье Князефф вряд ли был потомком белоэмигрантов первой волны. Скорее всего данный гражданин махнул во Францию уже после победы демократии, и вовсе не потому, что ему угрожали политические репрессии. Успел ли он сотворить что-нибудь, подпадающее под действие нынешнего УК-97, неизвестно, но по статьям 102 и 146 старого УК-60 его вполне могли разыскивать.
— Не удивляешься, что так далеко от столицы увезли? — спросил Петя.
— Тому, что увезли, — не очень, а вот зачем — очень интересуюсь.
— Правильно, и я бы поинтересовался, — улыбнулся Петя. Да, зубы, конечно, были вставные. Зоны — не лучшее место для лечения кариеса, кроме того, там зубы и по другим причинам теряются… — Не боишься?
— Боюсь, конечно. И за себя боюсь, и за вас вообще-то. Тебе хоть толком объяснили, кого берете? — Я тоже решил говорить на «ты», так оно проще.
— Объясняли, — кивнул Петя. — Хотя, скажем так, я тебя не брал, мне тебя только пристроить велели. Умные люди, грамотные.
— А они тебе объясняли, что ты сейчас станешь, как магнит, притягивать всякую шушеру? Что этот корабль, возможно, уже на прицел взяли?
— Не надо «ля-ля», — произнесла Элен, — и на понт брать не надо. Никто еще не знает, что ты здесь. Не работает твоя пищалка, заглушена. Уловил?
— Кстати, — заметил я, — со мной еще шестеро были. Можно узнать, куда они делись?
— Как-нибудь узнаешь… — произнес Петя. — Но вообще-то это не срочно. Есть дела поважнее. Поэтому надо быстренько сообщить тебе, что это за дела. Короче, у меня по жизни неприятности пошли. Стал я одному человеку очень не нужен. Просто настолько не нужен, что дальше некуда. Больше того, этому человеку прямо-таки хочется, чтоб меня ногами вперед вынесли. Но поскольку мне еще до старости жить, он этот процесс всеми силами стремится ускорить. А у меня жена есть, сын растет двухлетний. Я еще внуков хочу посмотреть от этого наследника, понимаешь?
Я поприкинул на пальцах, с подозрением глянул на Элен…
— Нет, — четко просек фишку Петя, — это не моя жена, а твоя. Мою Вера зовут. Она маленькая такая, хрупкая, мечтательная… Но и ее живой не оставят. Думаю, что и сынишке пощады не будет.
— Жуть, — сказал я, между прочим, без иронии. — Система мне ясна, только я тут при чем? Вообще, если тебе кто-то жизнь портит, то обращаться надо не ко мне, а вот к ней. Эта мадемуазель, между прочим, с пятисот метров сверлит лбы. С гарантией.
— Спасибо за совет, — осклабился Петя, — только это не так просто робится. Одному мы уже шкурку спортили, но жизнь сложнее.
— Нет спору. Только я-то при чем?
— Понимаешь, мне умные люди объяснили, что твой родной батя на этого человека зуб имеет. Большой и острый. А того не знает, что одна вещичка, из-за которой у него, то есть у бати твоего, все дело в одной горной стране на уши стало и неприятности пошли, спокойно лежит у меня в энском сейфе вот на этом пароходе. И если твой батя мне лично слегка поможет, то я ему эту вещичку отдам в собственные руки.
— Хорошая мысль у тебя была, — задумчиво произнес я, — но только я не понял, зачем ты меня здесь прячешь? Если, конечно, ты хочешь с моим батей скорефаниться, а не еще одного врага заполучить.
— Видишь ли, те же умные люди посоветовали именно так сделать. Потому что опасаются они, что если мы просто так, без никакой гарантии, предложим ему вещичку в обмен на помощь, то он эту вещичку просто заберет, а нас тихо попишет. Усек?
— За ним такого не водится, — сказал я, правда, не слишком уверенно.
— Много за кем чего не водится, но как-то нечаянно получается, — ухмыльнулся Петя. — Когда большие ставки на кону, бывает, режут мать родну.
— Сам сочинил? — спросил я. — Или на зоне услышал?
— Не помню, может, и слышал где-то, а может, сам скундепал. Но это не по делу. А по делу вот что: скажешь перед камерой, что, мол, попал к хорошим людям, надо им помочь в таких-то вопросах, и дело в шляпе.
— Тебе не кажется, Петя, что это все очень похоже на птичку, которая на ивах живет?
— Наивняк, что ли? — хмыкнул тот. — Может быть. А как ты думаешь, если ему покажут, как тебя на веревке за яйца подвешивают, это убедительней получится?
— Ну, если ты ему это покажешь, то дружбы у тебя с ним никогда не получится. Даже если в этот раз он тебе поможет, то потом просто убьет. А скорее всего и помогать не станет, а сразу грохнет. Даже если будет знать, что ты меня на ветер пустишь.
— Стало быть, можно прямо с ходу тебя кидать акулам? — помрачнел Петя. — Все равно один результат?
— Нет, — сказал я, немного струхнув, хотя почему-то не очень верил всем этим страшилкам, которыми меня пытался припугнуть гражданин рецидивист, — в принципе, если поступать действительно по-умному, а не так, как тебе твои «консультанты» подсказывают, то можно кое-чего добиться.
— Ну, ну, — поощрительно кивнул Петя, — подскажи дураку, ради Христа.
— Во-первых, ты должен показать ему на видео ту самую штуку, которую хочешь ему предложить. А заодно, если она не шибко большая, дать ее мне в руки, допустим. Показать в кадре Элен, а заодно и себя. Вот, мол, гражданин начальник, я от вас не скрываюсь. Я вам не враг, я хочу вам помочь, но только очень сильно вас боюсь. А мой лучший друг…
— …После Гитлера, — вставила вредина Элен.
— Это не важно, важно, что лучший. — Я, как мог, постарался не стушеваться. — Так вот, надо сказать, что мой лучший друг Дима добровольно и без принуждения согласился гарантировать мою безопасность. А всякие там «за яйца» или «к акулам» — это не для Чуда-юда. Он не сентиментален.
— У тебя все? — спросил Петя.
— Нет, не все. В твои руки попали два чемоданчика из белого металла, верно?
— Ну, допустим, попали…
— Так вот, их тоже надо вернуть. Даже раньше, чем меня. И показать, что в одном лежит четыре миллиона баксов, а в другом — разные хитрые бумажки, которые нужны Сергею Сергеевичу гораздо больше, чем я. Вчера я из-за них рисковал маленько. Ну, и последнее, самое интересное. Для полноты картинки надо назвать тех самых разумных консультантов, которые тебе всю эту затею организовали.
— А больше ничего не надо? — прищурился Петя.
— Пока хватит. Если ты не совсем зациклился, то должен понять, что это минимум для начала приличного разговора. Не думай, что если эта ваша бандура такая большая, то и потонуть не может. Воды хватит. К тому же твой личный неприятель, который на тебя за что-то обиделся, наверно, тоже очень хочет тебя достать. И достанет, если Чудо-юдо его раньше не упредит.
Вообще-то я рисковал, конечно, когда вел разговор с таким нахальством и понтом. Встречаются люди непонятливые, которые не любят слушать и понимать, а сразу рвутся врезать по морде, чисто из соображений личной гордости. Мне, дескать, престиж помяли, на хвост наступили, а вот тебе в пятак, фуфлыжник! Само собой, что один на один я бы его не сильно испугался. Но тут еще Элен с начинкой Танечки. Конечно, она, наверно, кое-что потеряла из своего арсенала, поскольку в росте и весе прилично прибавила. Но если попадет с тем же мышечным усилием, какое привыкла прежде прилагать, — результат будет покруче. Укантовать наповал может… Само собой, конечно, что тут другие люди поблизости есть, которые по случаю мордобоя будут очень рады вмешаться и намякать мне по первое число.
