ощущение, что они каким-то образом заблокировали мои чувства. Понятно, что ребенка здесь быть не может. Это ловушка.
– Да неужто, – фыркнула Оливия, смотря на силуэт. – Слышь, страховидло! Выходи, блядь, из темноты и держи руки над головой. Обещаю, депортирую тебя обратно без боли. Почти.
– Помогите! – заныл ребенок, медленно идя по коридору. Оливия, спрятавшись за углом, кивнула Регине и, дождавшись, когда ребенок появится в проеме, схватила его за руку и швырнула в сторону.
– Вот, блядь, – прошипела монахиня, когда увидела обычного мальчика лет десяти, в ветхой одежонке. Но не это вызвало бурную реакцию, а кожа ребенка. Она была неестественно бледной, и её всю испещряли черноватые прожилки. Точно такие же прожилки были у одержимого паренька в приюте. – Одержимый.
– Вам повезло, – сипло прохрипел ребенок, смотря на Оливию безумными белыми глазами. – Ступи вы в коридор, я разорвал бы вас на части.
– Ну а сейчас сиди спокойно и не дергайся, – предупредила его монахиня, держа на мушке. – Дернешься, и я снесу тебе башку.
– Снесешь моему носителю, – хрипло рассмеялся ребенок и с ненавистью посмотрел на Малита, невозмутимо стоящего рядом. – О, ненавистный тоже здесь. Как прекрасно. Трое попали в котелок. Интересно, сколько дойдут до кондиции, а кого придется выбросить?
– Жало прикуси! – грубо перебила его Оливия. – И на меня смотри. Где тот блядский толстожопый окорок? И не делай вид, что впервые о нем слышишь.
– Барри, – жутко улыбнулся мальчик. – Барри ждет, когда вы созреете. Тогда Барри появится. Но Барри не расстроится, если вы умрете. Барри так и сказал.
– Хватит говорить «Барри» в каждом предложении, сукин сын, – хмыкнула монахиня, влепив одержимому подзатыльник и заставив его заворчать. – Где он?
– Ждет, – коротко ответил одержимый и улыбнулся, увидев, что Малит закрыл глаза. – Тебе это не поможет, редитум. Барри сделал тебя беспомощным.
– Как он это сделал? – нахмурился демон. Он сжал зубы и прищурился, а потом тяжело выдохнул. – Я не могу снять маску!
– Не нравится мне все это, – покачала головой Регина.
– Его еще можно спасти? – спросила её Оливия и, дождавшись кивка, перебросила дробовик за спину, после чего подошла к сумке, которую нес Малит, и достала из неё серебристую цепь, которую быстро обвила вокруг запястий ребенка, заставив того зарычать. – Не кривляйся, ублюдок. Скажи спасибо, что я тебе ручки только заплела, а не засунула дробовик в жопу и не нажала на курок.
– Это всего лишь тело, – усмехнулся одержимый, смотря на цепь. Он дернул руками и попытался встать, но ничего не получилось.
– Не дергайся. Ты встанешь и пойдешь, если я так захочу. Это цепь из серебряного креста святого Антония. Он достаточно твоих родственничков обратно отправил в свое время. Так, что многие из вас жидко срутся от одного его имени.
– Думаешь, тебя это спасет, монахиня? – издевательски спросил ребенок. – Сколько твоих сестер и братьев здесь уже было… Их кости теперь белеют во мраке…
– Заткни его, пожалуйста, – устало вздохнула Оливия, повернувшись к Малиту. Тот елейно улыбнулся и, подойдя к одержимому, провел пальцем по губам, а затем рассмеялся, когда увидел удивление на лице ребенка.
– Кое-чего меня сложно лишить, Улькус, – тихо произнес он, заглянув в глаза одержимому ребенку. – Когда все закончится, я с радостью займусь твоей депортацией. Ты с содроганием будешь вспоминать нашу встречу.
– Ох, ёб. Аж мурашки побежали, – покачала головой Оливия, когда удивление на лице ребенка сменилось ужасом. – Ты и впрямь Боль Пламенеющая. Ладно. Чтобы выйти к лестнице на третий этаж, нам надо пройти коридор. Ну и дальше тем же способом. На этот раз первым пойдет наш новый друг. На тот случай, если его дружки навтыкали ловушек. Пусть лучше сам в них попадет сначала. Малит, ты давай в центре. Раз тебя лишили сил, то нечего переть грудью в самое пекло. Лучше прикрывай задницу с Региной. Ну, готовы?
– Да, – коротко ответил Малит. Регина лишь кивнула и ободряюще улыбнулась Оливии.
– Тогда в путь, – улыбнулась та и, набрав воздуха, резко заорала: – Барри! Я иду к тебе. Слышишь, жиробас ебучий?!
Оливии никто не ответил, а одержимый, скривив губы, покачал головой. Лишь Регина улыбнулась, да Малит что-то угукнул. Монахиня вздохнула, прошептала, что чувство юмора в этом мире уже не найти, и, гаркнув на ребенка, пихнула того в сторону коридора. То, что произошло дальше, заставило Оливию отскочить к стене и выхватить дробовик.
Стоило одержимому переступить невидимую границу, как первая же дверь, ведущая в один из заброшенных кабинетов, разлетелась в щепки, выпуская в коридор жуткую тварь.
Существо слабо походило на человека. Больше всего оно было похоже на гниющий труп, только выбравшийся из разрытой могилы. Длинные лапы увенчивали острые когти пятисантиметровой длины, задние ноги были могучими, но как-то странно дрожали, словно с трудом выдерживая вес твари. Морда была настолько уродливой, что у любого бы волосы дыбом встали от ужаса.
Плоская башка с двумя черными глазками небольшого размера, дырой вместо носа и слюнявой пастью, в которой мрачно поблескивали острейшие, как бритва, клыки. Ушей у твари не было вовсе, но это не мешало ей чутко реагировать на малейший шорох.
– Абсор! – выдохнула Оливия, наставляя на монстра дробовик. Она нажала на курок, и тесный коридор наполнился пороховым дымом и воем твари, которая, хоть и увернулась от выстрела, но получила немного дроби в правый бок. – Регина, давай воду.
– Мяшшооо… Шладкое мяшшооо, – прошамкала тварь, чьи глаза разгорелись инфернальным огнем и будто бы стали больше. Она пригнулась, коснувшись когтями пыльного пола, а затем снесла одержимого с пути резким ударом и бросилась на того, кто казался ей наиболее безобидным. На Малита. Демон лишь улыбнулся и, сжав рукоять своего недопалаша в руке, подождал, пока тварь приблизится, а затем увернулся от удара жуткой лапой, как заправский балетный плясун, и наотмашь рубанул палашом по тому месту, где, по его мнению, должна была приземлиться тварь.
– Давно я не убивал собственными руками. Кто знал, что убитым будешь ты, – прошипел он. Черты лица демона заострились, а ноздри раздулись, жадно втягивая воздух. Он на миг прикрыл глаза, почмокал губами и с наслаждением посмотрел на черную липкую полосу, которую оставлял абсор. – Ну же… Иди ко мне.
– Малит! Не геройствуй! – крикнула ему Оливия, пытаясь прицелиться в чудовище. – Хотя бы не вертись, как курвин сын. Я тебя же зацеплю.
– Оставьте его мне, – буркнул демон, увернувшись от очередного удара. Он мелодично рассмеялся, и пока абсор ошалело вертел плоской головой, нанес ему три точных удара по спине. Острая сталь впилась в гниющую плоть и окрасила стены
