Степан думал и переключал сюжеты. Во всех роликах рассказывали о неуловимом мстителе, объявившем войну правоохранительным органам и власти. Комментарии его действиям были разные. Одни считали, что нельзя вот так творить самосуд; если так каждый начнет, то недалеко и до анархии. Другие считали, что Степан правильно разбирается с коррумпированными чиновниками и ментами и что в суде справедливости не дождешься. Один респондент на улице с мрачной миной заметил, что если так переть против власти, то долго не проживешь, и Степан подумал, что парень прав. Ему точно недолго осталось. Если он выживет – это будет поистине чудо. Менты за своих мстят жестоко. Степан был уверен, что существует уговор – не брать его живым.
В бардачке внедорожника лежала фляжка с виски. Асколов отхлебнул немного и сунул фляжку в карман. От спиртного действия лекарств должны были только усилиться. Остальное пригодится на тот момент, когда станет совсем хреново.
Потом попался свежий сюжет. Журналисты засекли губернатора в порту. Тот, окруженный охраной, проследовал к себе на яхту. «Это похоже на бегство», – заметил один из репортеров.
– На яхте решил покататься, падла, – прошипел сквозь стиснутые зубы Степан.
В то время как он истекал кровью в каком-то лесу, его противник пребывал в отличном состоянии и ни в чем себе не отказывал. Где же справедливость? Он столько приложил сил, чтобы наказать человека, разрушившего его жизнь, и все напрасно. Теперь на яхте губернатора взять будет труднее. Во-первых, неизвестно, куда он отправился, во-вторых, нужен достаточно скоростной катер, чтобы обогнать его и устроить засаду. Затем придется взять на абордаж яхту. Перебирая варианты, Степан уснул, вернее, отключился от усталости, кровопотери и смеси из лекарств и алкоголя.
Едва Юхно ступил на причал, как его обступили журналисты. Защелкали затворы фотоаппаратов, потянулись микрофоны.
– Что за… Откуда они здесь? – растерянно спросил губернатор у начальника службы безопасности. Вереск с телохранителями теснили журналистов, освобождая дорогу шефу.
– Как вы прокомментируете обвинения в коррупции в ваш адрес? – звонко крикнула молодая журналистка, пытаясь прорваться через заслон.
– Все ложь. Тут и комментировать нечего, – бросил Павел Игнатьевич, быстро шагая к трапу.
– Все назад, – зычно орал на журналистов Вереск.
Двое телохранителей остались на трапе, а губернатор с начальником службы безопасности взошли на борт и укрылись в каюте.
– Произошла утечка, – прокомментировал Вереск, – кто-то из наших. Надо проверять.
– Так проверяй, – хмуро буркнул губернатор.
– Проверим, – пообещал тот и спросил: – Сколько человек вам нужны в поездке?
– Нисколько, – покачал головой губернатор. – Я сам буду управлять яхтой. Для защиты отбери одного надежного человека. Мы отплывем, и хрен кто нас найдет.
– Я вас так не отпущу, – упрямо возразил Вереск. – На воде опасности не меньше, чем на суше.
– У нас секретное дело. Хотим побазарить без свидетелей, – пояснил Павел Игнатьевич.
– Вы мне не доверяете? – обиделся начальник службы безопасности.
– Ну, ладно, ты можешь поехать, – сдался Юхно, – но только ты. Лишние уши мне не нужны. Сам же говоришь, что журналистам сдал кто-то из своих.
– Хорошо, – кивнул Вереск. – Когда отплываем?
– Как подъедут остальные.
* * *
Майор Виктор Стариков, приглашенный оперативником из ГУВД в кабинет, столкнулся нос к носу с заместителем начальника управления собственной безопасности ГУВД подполковником Егоровым.
– Присаживайтесь, Виктор Евгеньевич. – Подполковник указал ему на стул у своего стола и продолжил перебирать бумаги.
Стариков послушно сел, чувствуя неприятный холод в животе. Вряд ли его пригласили сюда для задушевных разговоров.
– Итак, Виктор Евгеньевич, что вы можете мне рассказать о фактах коррупции в управлении? – внезапно произнес подполковник и отложил взятый для ознакомления документ в сторону. – Давайте, не стесняйтесь. Мы все знаем.
– Ну, я не знаю, что вы знаете, у меня никаких конкретных фактов нет, – ответил Стариков и ощутил, как к лицу прилила кровь.
– Значит, вы не хотите помогать следствию, – подытожил подполковник.
– Если бы у меня была какая-то информация, то я непременно бы помог, – быстро ответил Стариков. На душе у него было тоскливо и свербил вопрос: почему именно его?
– То есть вы сидите в дежурной части и ничего не знаете? – уточнил подполковник.
– Свою работу я знаю и выполняю, – пробормотал Стариков. Он понимал, куда Егоров метит, и не хотел в это ввязываться. Но был ли у него выбор?
– Так. Четырнадцатого апреля сего года вы были на дежурстве, верно? – ехидно поинтересовался подполковник.
– Да, – обреченно ответил Стариков.
– В двадцать три двадцать в дежурную часть поступил звонок от гражданки Русских Светланы Аркадьевны; она сообщила, что ее соседи ведут бойкую торговлю наркотиками, а клиенты устроили под окнами потасовку, – прочитал Егоров с бумажки. – Расскажите, что было дальше.
– Я зафиксировал сообщение и принял меры, – нехотя ответил Стариков. – Отправил на место группу ГНР, сообщил участковому и так далее…
– Дальше, – потребовал Егоров, давя на него взглядом.
– Дальше гражданку Русских и ее мужа привезли сюда сотрудники убойного отдела и сообщили, что в квартире у задержанных были обнаружены наркотики…
– Кто именно из убойного отдела? – осведомился Егоров.
– Старший оперуполномоченный Гудков и оперуполномоченный Жарков, – тяжело вздохнул Стариков.
– А вы не знаете ли, с какого перепуга задержанных привезли сотрудники убойного отдела, и почему вдруг они из заявителей превратились в задержанных? – грозно спросил подполковник. – По-моему, уголовный розыск тут вообще не при делах. Чего молчите, майор?!
– Вопрос, конечно, интересный… – замялся Стариков, соображая, что ответить.
– От ответа на этот вопрос зависит ваша дальнейшая жизнь и карьера, – ласково сообщил ему Егоров.
– Понятно, – протянул Стариков, собрался с духом и все рассказал.
Скрывать очевидное было бессмысленно. По вопросам подполковника было понятно, что Гудкова с его шоблой отдали на съеденье волкам, последует показательная порка в суде, потом солидный срок, чтобы другим было неповадно.
* * *
Алексей Горкер торопливо подшивал в папку документы. Начальство требовало дело Асколова сию секунду, а они до этого толком ничего не оформляли, вот и началась свистопляска. Полистав том, он дошел до актов и с исказившимся лицом схватился за телефон:
– Алло, Костя, мне срочно нужны акты освидетельствования трупа дочки Тарасова.
– Да я вот только что подписал, – без энтузиазма отозвался собеседник.
– Слушай, будь другом, занеси мне, – ласково попросил следователь, – мне очень надо, срочно.
– Да иди ты на хер, срочно ему, – фыркнул тот. – Сам заходи, я тебе не слуга. Может, тебе еще кофе с круассанами подать?
– Да тебе здесь сто метров пройти, – возмутился следователь. – Я вот отойти даже не могу, начальство дело из рук рвет.
– Да не свисти! – Костя хихикнул. – Хрен тебе. Иди сам.
– Я серьезно! Брат ты мне или не брат? – возмутился Горкер еще больше, но, поняв, что так дело не решить, предложил: – С меня бутылка хорошего коньяку.
– Две, – поправил Костя.
– Две, – согласился Горкер со вздохом, а затем, спохватившись, спросил: – Эй, а что ты там написал-то? Причина смерти?
– Несчастный случай, – зевнул в трубку Костя.
– Как! Я уже написал, что это убийство, – изумился следователь. – Ты это точно выяснил?
– Да точно, – буркнул собеседник недовольно. – Судя по положению тела и характеру травм, она просто не устояла на ногах, споткнулась и свернула себе шею о край стола. Во всяком случае, это точно не преднамеренное убийство. Следов борьбы нет. На ней ни одного синяка, кроме тех, которые она получила при падении.
– Слушай, напиши, что это было убийство, – попросил Алексей Горкер жалобно. – Мне уже переписывать некогда, а этому мудаку все равно, десять трупов на нем или одиннадцать.
– Три бутылки коньяка, – ответил Костя безапелляционно.
– Да, только быстрее, – мгновенно согласился Горкер и положил трубку.
Через пятнадцать минут дверь открылась.
Горкер решил, что это брат с актом. Но вместо него в кабинет толпой вошли четверо офицеров из главка под предводительством подполковника Егорова – заместителя начальника управления собственной безопасности ГУВД. За ними протиснулись еще двое в штатском, судя по комплекции, дорогим костюмам и важному выражению лица – большие шишки из Москвы. Один из вошедших предъявил следователю постановление об аресте и велел не трогать бумаги на столе и клавиатуру компьютера. Забрав у него табельное оружие, Егоров с довольным видом рявкнул:
