забега:
— Всё узнала. В Борун пригнали танки.
— Да, — дрожащий от холода Глеб так же, как и напарница, едва мог говорить.
Многочасовая усталость, озноб после купания в едкой воде совсем измотали его. Помогая друг другу, Зеленина с Шубиным прицепили опорные тросы к ремням и начали подъем. Последние силы ушли на то, чтобы взобраться по отвесной скале. Усталость была такой сильной, что даже страх перед падением отошел на второй план. Механически Глеб переставлял ноги, впивался пальцами в трещины между плитами, очень смутно улавливая, что тело его деревенеет от холода и долгих физических усилий.
Внутри ущелья даже стойкая Алеся не выдержала и со стоном вытянулась на камнях:
— Нет сил… Я… я…
Глеб успокоил ее. Себя он чувствовал так же. Тело гудело после суток тяжелого перехода по горам, дежурства у коллектора и купания в сточной воде. Все ссадины на теле жгло, словно огнем, от грязной пленки на одежде и теле. Поэтому разведчик просипел женщине:
— Ложитесь. — Он сунул ей свой ватник, единственную чистую вещь, чтобы хоть как-то удобно расположиться на жесткой поверхности. — Час на отдых, и потом выдвигаемся.
Сам стянул сапоги и шагнул прямо в одежде под струи водопада, чувствуя, как ледяная вода смывает пылающую боль. Хотя поток обжигал тело, стало легче, успокоился огонь по всей коже. Пленка смазки, которая разъедала тело, смылась, одежда перестала отдавать мерзким запахом. Капитан вышел из-под природного душа, испытывая облегчение, и сжался от озноба. Одежда впилась ледяным коконом в кожу, его скрутило, словно огромными ледяными пальцами. Глеб попытался сделать несколько упражнений, чтобы согреться, однако сил на это у него не осталось. Ноги подогнулись, и Шубин неловко рухнул прямо на камни. От собственного бессилия разведчика накрыло злостью и отчаянием. Вдруг что-то теплое обхватило плечи. Алеся накинула на него ватник, а потом прижалась к нему всем телом, стараясь согреть:
— Тише, тише. Надо отдохнуть, или мы не дойдем. Сейчас станет тепло.
Она стянула с головы платок и растерла Глебу спину, руки. Он едва смог прошептать:
— Спасибо.
Сил говорить не было, они сцепились с Алесей, как два зверька, согреваясь от тепла друг друга, и провалились в тревожный короткий сон.
Проснулся Глеб от того, что его за плечо трясла Алеся:
— Вставайте быстрее! Поднимайтесь! Надо идти! Пока солнце светит, надо пройти ущелье.
Они двинулись в путь, снова карабкались через крутые перекаты, обдирали кожу в узких коридорах ущелья. Хотя Алеся была права: обратный путь был уже не таким опасным, потому что они знали, что их ждет впереди. Шли медленно, берегли силы, время от времени делали короткие перерывы. Напарница Глеба рассказывала о том, что смогла рассмотреть во время наблюдения:
— Когда я подползла по берегу к переправе, через мост шли танки. Я не видела, сколько их было, но точно больше трех. Под фонарем только остаток колонны успела рассмотреть. Когда добралась к мосту, то вся техника уже была на той стороне, проезжала вдоль цехов. Но немного, судя по звуку, пять или шесть единиц. У поворота рядом с дорогой из района стоит пост — заграждение из бревен, чтобы останавливать технику. Там проверяют документы, досматривают машины. Насчитала шесть автоматчиков, половина из них ходят по кругу, осматривают территорию. Еще вдоль реки проверяют пространство патрули, по два человека. Они проходят по периметру Боруна, примерно на расстоянии друг от друга в два километра. Всего, наверное, не меньше двадцати пар таких автоматчиков. Смена дозорных в двенадцать ночи, не успела подойти ближе из-за смены караула. Офицер привел колонну из солдат, они разделились по парам и начали патрулирование, остальные перешли через мост и сменили часовых блокпоста. На другом конце переправы есть третий пункт охраны, там вышка с прожектором; их тоже заменили на новеньких в двенадцать ночи. Получается, двадцать единиц личного состава на мосту и около сорока человек патрулирует улицы. Потом проезжали какие-то отряды, я не смогла рассмотреть их. На мотоциклах, целая вереница. Они заехали через пост после полуночи в поселок и больше не выезжали. Раньше не видела мотоциклетчиков, по трое в каждом мотоцикле. Вернее, три человека, если с автоматами, а если двое, то в люльке установлено какое-то большое орудие. Под кожухом я смогла заметить только стволы.
— Это отряды СС, — сказал Глеб, внимательно слушавший каждое слово. — В люльках установлены пулеметы. Сколько их было?
— Пятнадцать мотоциклов.
— Двое на сиденье, еще третий мог сидеть в люльке. Человек тридцать-сорок штурмовиков. Я думаю, их прислали искать партизанский отряд или усилить охрану поселка, а именно ремонтных мастерских. Из-за прибытия танков для ремонта немцы сгоняют в поселок другие подразделения, укрепляют подходы, — предположил разведчик.
Алеся, которая шла впереди, оглянулась. В ее голосе слышалась тревога:
— А вы видели, как охраняют территорию мастерских? Там поставили прожектор на самом верху, он светит постоянно по всем постройкам. Светит с самого верха вышки с охраной. Мне было видно свет даже у моста. Из-за прожектора и вышки к заводу не то что внутрь пробраться — даже близко не подойти. — Она вдруг остановилась и уставилась на разведчика тяжелым взглядом: — Вы ведь понимаете, что эта диверсия — верная гибель для всего отряда? Даже если мы сможем заложить взрывчатку по периметру цеховой территории, то немцам серьезного урона не нанесем! Взорвем забор, вышку, а самим мастерским никакого вреда не будет. После такого живыми оттуда не уйдем, нас не выпустят из Боруна! Это будет смертельная операция, смертельная для всех, кто будет в ней участвовать! Танки, эсэсовцы, вышки, пулеметы — столько всего против сотни человек, которые даже не все вооружены. Вы думаете, они смогут голыми руками уничтожить германскую охрану?
Лицо женщины стало смертельно бледным, скулы заострились так, что она казалась тоже вырезанной из камня, что окружал их. Неожиданно Алеся почти со слезами в голосе попросила:
— Вы можете сообщить в штаб, что операция невыполнима? Это слишком дорогая цена! Столько человеческих жизней! Вместо диверсии мы доберемся к передовой, станем частью Красной армии. Будем служить, как обычные бойцы, вместе с остальными бороться против фашистов! Вы же поведете нас на верную смерть!
Шубин не стал спорить со спутницей: он заметил, в каком она отчаянье после вылазки. Борун с каждым днем наводняли дополнительные силы, германская
