– Вы предлагаете нам ввести звания?
– Вы когда-то сказали, что мы… – Полковник указал пальцем за спину, туда, где остался пикник и все гости, члены высшего общества. – Что мы – новое дворянство.
– Сказал. И продолжаю стоять на этой мысли. Мы именно дворяне. Новое, нарождающееся дворянство.
– Тогда сам бог велел ввести титулы, – улыбнулся Полковник. – Вам бы очень пошел титул герцога. И герцогская корона на двери машины.
– Звание не сделает меня лучше или хуже, – немного надменно произнес Владимир Родионыч. – И, кроме того, я бы мог рассчитывать на князя.
– Могли бы. Кстати, внешние атрибуты соблюдены. Вас уважают, к вашему слову прислушиваются, дворяне рангом поменьше никогда не посмеют противиться вашей воле… До тех пор, пока это не коснется лично их свободы и независимости.
– Да. Они свободны. Они могут…
– Они могут все, что угодно. И если кто-то из них нарушит вашу волю, то вы всегда сможете навести порядок. У вас есть армия. А дружины ваших вассалов вас поддержат. Или не поддержат, если почувствуют, что могут этого не делать. У вас есть доспехи, у вас есть копье и умение всем этим пользоваться, если продолжить историческую аналогию. Но знаете, как больно кусаются блохи?
При чем здесь это? – спросил Владимир Родионыч.
* * *
… – При чем здесь это? – испугано спросил Егоров, когда Гринчук сказал, что детей у Егорова, к счастью, нет.
– Тяжело было бы Марине их в одиночку тащить. И без денег. Ты ж ей не сказал, куда дел бабки от Бороды. Не сказал?
– Какие бабки?
– Надо полагать, большие. За маленькие капитан милиции Егоров не стал бы рисковать, похищая улики. Ты же, кроме кассеты, еще и орудие убийства унес. А это значит, что денег тебе отвалили немеряно.
– Никаких денег… – начал Егоров, но пистолет в руках Гринчука снова выстрелил, и Егоров спиной ощутил, как вздрогнуло дерево, принимая пулю. Сверху посыпалась кора. – Мне же за патроны отчитываться…
– Не-а, – покачал головой Гринчук, – не придется.
Егоров почувствовал, как капли пота потекли по вискам. Во рту пересохло.
– Гринчук, Юра…
– Что?
– Зачем тебе это?
– Что это?
– Убивать меня зачем? – выдавил из себя Егоров.
– А на хрена тебе жить? – спросил Гринчук. – Ты, по сути, отпустил убийцу и заодно искалечил судьбу Загоруйко. Ты после этого хочешь и дальше защищать закон? Ты собрался получать деньги и от министерства, и от Бороды?
– Юрка, не нужно. Я и сам не знаю, какой меня черт дернул эти деньги взять, – плачущим голосом произнес Егоров.
– Жадность тебя дернула, а не черт. Жадность и глупость, – сказал Гринчук. – Но…
– Что?
– Я обещал твоей жене, что ты вернешься домой… – задумчиво протянул Гринчук.
– Да, да, ты обещал, Юра. Ты обещал Марине, что я вернусь домой, – ухватился за соломинку Егоров. – А ты ведь слово держишь…
– Держу, – тяжело вздохнул Гринчук.
Хочешь, я с тобой поделюсь? Адвокат Бороды много бабок дал. Хватит нам обоим… – пробормотал Егоров и испуганно замер, увидев, что выражение лица Гринчука изменилось, а пистолет в его руке дернулся.
– Не нужно, – слабым голосом вскрикнул Егоров.
* * *
… – Не нужно, – согласился Полковник с Владимиром Родионычем. – Не нужно все утрировать, но ведь рыцарь в доспехах действительно совершенно беззащитен перед блохами. Чтобы спастись, ему приходится стаскивать с себя доспехи и просить кого-нибудь помочь этих блох отловить. И, кстати, в этот момент рыцарь совершенно беззащитен.
– И теперь вы скажете, что блохи – это те мелкие проблемы, которые вы сегодня решили высветить передо мной.
– И я скажу, что… – Полковник чуть тронул водителя за плечо. – К большому дому, пожалуйста.
– Эти проблемы в доме? – немного удивленно спросил Владимир Родионыч.
– Да, и мы уже почти приехали, – сказал Полковник.
Машина притормозила перед воротами, створки разъехались в разные стороны, и машина въехала во двор.
– В гараж заезжать не нужно, мы не надолго, – сказал Полковник. – Прогуляемся, Владимир Родионыч?
– Далеко?
– Всего лишь на шестой этаж.
– Этаж обслуги? – возле лифта спросил Владимир Родионыч.
– Общежитие. Вы своего Николая брать с собой не будете?
– В доме? Побойтесь бога, Полковник.
– Так я, почему-то, и подумал, – кивнул Полковник. – Это очень безопасное место.
* * *
… – Это очень безопасное место, – сказал Гринчук. – Недаром Борода сюда привозил свои жертвы. Ты как, Валя, полагаешь, он следующих сюда же будет привозить, или в другое место?
– Юрка, не нужно, – Егоров вытянул перед собой руки, словно собирался остановить ими пулю. – Я ошибся, я…
Пальцы рук дрожали.
– Ты хочешь вернуть пленку и удавку?
– Я не могу… Правда, не могу… Адвокат их спалил при мне.
– Вот видишь, Валя, даже адвокат Бороды тебе не верит. Грустно, – покачал головой Гринчук. – И сказать, что это ты вещдоки умыкнул, тоже нельзя, нету доказательств. Кроме этого, ты же не захочешь на себя давать показания…
– Я могу…
– Пасть закрой, – тихо сказал Гринчук.
– Хорошо, хорошо…
– Повезло тебе, Валя. Я мент. Не могу я убить человека вот просто так. Даже если это не человек, а ты, подонок.
Егоров молча слушал, стараясь, не дай бог, хоть неосторожным выдохом не перебить капитана.
– И я не верю, что ты сможешь сам уйти из органов.
– Я смогу! Я уйду!
– Это ты сейчас говоришь, Валя, а подумаешь, прикинешь и решишь, что Гринчук ничего тебе не сможет сделать. Тем более что у начальства ты на отличном счету, а капитан Гринчук – вовсе даже наоборот. Не пользуется капитан Гринчук любовью начальства.
– Я уйду, честно, уйду… и деньги…
– Деньги можешь засунуть… – посоветовал капитан Гринчук и достал из машины левой рукой свою сумку с бутылками.
Поставил ее на землю.
– Сейчас ты выпьешь за здоровье новорожденного.
– А кто?..
– Ты, Валя, ты сегодня снова родился, считай, – сказал Гринчук и вынул из сумки бутылку водки. – Лови.
Егоров подхватил бутылку и недоуменно взглянул на капитана.
– Чего тут думать? – подбодрил его Гринчук. – Открывай да пей.
Егоров отвинтил пробку, поднес горлышко к губам.
– Давай-давай, – сказал капитан, – у нас выпивки много.
* * *
…Владимир Родионыч остановился на пороге комнаты.
На кровати, на смятой постели лежала молодая девушка. Красивая девушка. Обнаженная девушка. Мертвая девушка. И простыни были не только смяты, но еще и пропитаны кровью.
На полу, в лужице крови лежал нож. Изящный, с длинным изогнутым лезвием, с рукоятью, отделанной слоновой костью. Коллекционная вещь. Дорогая.
– Сюда больше никто не входил? – спросил Полковник у одного из охранников в коридоре.
– Нет. Как вы сказали.
– Вот это и есть те проблемы, о которых я вам говорил, – сказал Полковник, присаживаясь в кресло возле двери.
– Это кто? – спросил Владимир Родионыч.
– Никто, – пожал плечами Полковник, – одна из десятка местных горничных, которых либо вовсе не замечают, либо укладывают, походя, в постель, заметив, или просто от безделья. Или, походя, убивают. Не исключено, что от того же безделья. Эту девочку звали Юля, она в доме недавно и, насколько я знаю, была очень рада, что смогла устроиться сюда на работу. Двадцать лет.
Владимир Родионыч осторожно приблизился к кровати:
– У нее глаза открыты.
– Я знаю, – кивнул Полковник. – Это я приказал ничего здесь не трогать до вашего прибытия.
– До моего прибытия? – чуть удивился Владимир Родионыч. – Вы были уверены, что я обязательно с вами приеду?
– А зачем я, по-вашему, играл с утра в карманника? – в свою очередь выразил удивление Полковник. – Я должен был вас заинтриговать и привезти сюда.
Владимир Родионыч покачал головой и присел на корточки возле ножа. Протянул было к нему руку, но остановился.
– Дорогая вещица, – чуть сдавленным от неудобной позы голосом сказал Владимир Родионыч.
– Восемнадцатый век, Индия, цену я даже произносить боюсь, – подтвердил Полковник.
– И что?
– И ничего…
– Нет, вы меня сюда привезли, теперь давайте поясняйте, зачем именно, – Владимир Родионыч выпрямился, опершись ладонями о колени. – Чего вы от меня хотите?
* * *
… – Чего ты от меня хочешь? – плачущим голосом спросил Егоров, допив бутылку.
– Угостить тебя хочу, – Гринчук достал из полиэтиленовой сумки еще одну бутылку водки. – Лови.
– Зачем?
– Пей, Валя, пей, – Гринчук покрутил в руке пистолет, – не доводи до греха.
Егоров торопливо открыл бутылку и глотнул. Слишком торопился, захлебнулся и закашлялся. Водка потекла по подбородку.
– Да ты особо не спеши, Валя, время у нас еще пока есть, – успокоил его Гринчук. – И водка у нас еще есть. Сейчас ты немного догонишься до кондиции, а тут еще жара… И поесть дома ты не успел. Так что развезет тебя совершенно конкретно. И мы поедем в город, только за руль сяду я, если не возражаешь. Не возражаешь? Вот и славно.
