— Какой-то бред, — растерянно прошептала она, разглядывая измазанную в грязи типично кавказскую рожу паренька лет двадцати.
«А не может ли он оказаться обычным мелким воришкой, проходившим мимо, случайно наткнувшимся на брошенную в безлюдном месте машину и решившим поживиться магнитолой, сумочкой и сотовым телефоном? Этот сопляк не имеет к тем типам из „Фолька“ никакого отношения. Не могли же они, зная (а в этом можно не сомневаться), с кем имеют дело, отправить щенка сюда в одиночку, да еще и безоружного. Или они законченные олигофрены? На то и похоже.
И всё-таки, ох как не нравится мне их неподдающееся никакой логике поведение!
Кому же это я перебежала дорогу?»
Девушка бросила еще один беглый взгляд на свою еще не пришедшую в себя жертву и подумала, что не мешало бы покопаться в трофейном лопатнике и посмотреть на телефоне, по какому номеру этот мальчик звонил десять минут назад. А заодно проверить, чего он успел наворотить внутри «Форда».
Она до упора — чтобы не закрывала с обзора валявшегося в грязи паренька — открыла дверцу, присела на водительское сиденье и только тогда бросила взгляд направо, проверить, на месте ли еще ее магнитола и сотовый телефон.
И ошарашенно замерла…
«Если они и законченные олигофрены, то уж вооружены по первому классу!» — Девушка наклонилась и подняла с коврика у пассажирского кресла пистолет-пулемет «Кипарис».
Именно «Кипарис», состоящий на вооружении лишь отдельных элитных частей спецназа России. Рядовые бандиты подобным не пользуются. Уж в оружии-то она разбиралась.
Девушка убедилась в том, что автомат снят с предохранителя, передернула затвор, и из патронника выскочил аккуратный желтенький патрон. Оружие было полностью готово к стрельбе.
«Но тогда почему этот герой даже не попытался пустить его в ход? Понимал, что против меня у него, застигнутого в таком положении, нет ни единого шанса? Просто упал на измену? Понадеялся на рукопашную подготовку и решил, сбросив оружие, выбраться из машины, усыпить мою бдительность и выбить у меня пистолет? Ну… в эту сказку он не попал…
Парень пошевелился и, еще пребывая в очумелом состоянии, медленно сел. Через пару минут он будет способен отвечать на вопросы.
…Жаль, что так и не удалось покопаться в его «лопате» и трубке», — подумала девушка и поспешила выбраться из машины. Распахнула заднюю дверцу.
— Слышь ты, обсосок? — В правой руке она держала «Глок-19», в левой — автомат «Кипарис». — Очнулся, кунак?
Еще не до конца. Зрачки у «кунака» по-прежнему глядели на переносицу, а всем своим видом он напоминал обторчанного наркота, находящегося в полном астрале и не способного ответить даже на самый элементарный вопрос. Но всё шло к тому, что уже скоро…
— Очухался? Нет? Выпей водички из лужицы, станет полегче. — Зрачки наконец вернулись на привычное место, и кавказец обжег свою победительницу ненавидящим взглядом. Это ее только порадовало. Клиент созрел. Сейчас начнется допрос. Возможно, с пристрастием.
— Ты в норме, я вижу, — ослепительно улыбнулась проклятая девка. — Тогда поднимай элеватор и мухой за руль. И не пытайся меня убедить, что не шаришь по-русски. Убедишь, считай ты мне больше не нужен. Я прострелю тебе позвоночник… За руль, недоструганный!!!
Ни слова не говоря, тяжело опершись на правую руку, кавказец сначала встал на колени, потом поднялся на ноги и, слегка покачнувшись, шагнул к водительской дверце. Продолжая держать его под прицелом, девушка чуть отступила, дождалась, когда ее пленник устроится за рулем, лаконично скомандовала: «Пристегнись!» и лишь после этого сама быстро юркнула внутрь машины — на заднее сиденье.
— А теперь выкладывай. Всё, — сразу же перешла она к делу.
— Что «всё»? — оказалось, что ее собеседник хоть и говорит с откровенным кавказским акцентом, но даже не пытается изобразить незнание русского.
— Что делал в моей машине?
— Мына послалы. Посмотреть, нэ ушла лы ты в лэс.
— Почему одного? Ведь знали, с кем имеют дело. Или надеялись, что этой бодяги,[11] — девушка несильно ткнула кавказца в затылок стволом «Кипариса», — тебе будет достаточно? Если бы ты меня обнаружил, то должен был замочить?
— Нэт. Тэба приказ бырать тока живым.
— Чей приказ?
— Нэ знай. Я тока исполняю приказ. Я тока пехота.
— Ты вафел,[12] а не пехота! — хмыкнула девушка. — Ветошный[13] вафел, которого попросту дрюканули,[14] отправив сюда одного… Так. Кому я понадобилась? Какого беса вы, как кобели за текучей сучкой, таскаетесь за мной уже несколько дней и ничего не предпринимаете? Если я нужна вам живая, почему не брали меня раньше? У вас было море возможностей.
— Ждалы приказ. Пока его нэ был.
— От кого приказ? По телефону?
— Я же говорю, ничега я ны знай.
«А ведь похоже, что этот тюльпан, и правда, не вкручивает… — задумалась девушка, предоставляя обливающемуся потом Кавказу короткую передышку. — Ему просто сейчас не до этого. Нелегко корчить из себя героя, когда раскалывается голова, когда в макушку упирается ствол пистолета, когда неизвестно, выйдешь из этой машины живым или нет. Для того, чтобы в такой ситуации сохранить самообладание, надо пройти хорошую школу — жестокую школу. Или быть отморозком по жизни. А это обычный кныш,[15] готовый грохнуться в обморок. Стажер. Шаха,[16] которую, наверное, впервые решили проверить на деле. И он, естественно, облажался… Нет, ничего путного мне от него не добиться. Но вот тот, кому он недавно что-то докладывал по телефону — другое дело…»
— Сколько еще ваших в «Фольксвагене»?
— Двое, — не задумываясь, ответил кавказец.
— Какое оружие?
— Два «Кыпарыс». И ПМ.
— Ничего больше?
— Нэта.
— Оружие ваше? Или вам его выдали?
— Выдалы.
— Кто?
— Я нэ знай. Панымаш?
Она понимала. Ее вопросы сыпались с интервалом в доли секунды, и придумать какое-нибудь вранье у еще не отошедшего после удара по маковке пленника не было никакой возможности.
— Кто знает? Кто старший? Сколько бойцов в вашей кодле? Только ты и те, что в «Пассате»? Или кто-то еще?
Пять вопросов подряд для очумелого Кавказа — это был явный перебор, и он надолго задумался.
— Отвечай, падла! — девушка ткнула стволом пистолета в кровоточащую ссадину на затылке, и пленник издал коротенький стон.
— Нас тока трое, — выдавил он из себя. — Старший Шалва. Он знаыт, я нэт. Спрашивай у нэго. Позвони ему тэлэфон.
— Ты только что разговаривал с ним?
— Да. Павтары последний вызов, и всё, — умудрился подать дельный совет забитый кавказ.
«А почему бы и нет? — Продолжая держать в левой руке упертый стволом в голову пленника „Кипарис“, девушка взяла в правую трофейный мобильник, большим пальцем откинула крышечку. — Если верить этому недобитому, а верить ему, пожалуй, можно, то меня заказали троим новичкам-гастролерам с Кавказа. Притом, что они, что заказчик толком не знают, чего же на самом деле хотят; что со мной делать — то ли мочить, то ли похитить, то ли просто попробовать напугать. Скорее всего, они даже не представляют, какой наживают себе геморрой, решив поиграться со мной. Что же, всё, дорогие. Считай, наигрались. Если у вас сейчас не достанет ума убежать, то двоих в багажник „Форда“, одного в багажник „Пассата“, и будем ждать на этой дороге тех, кто доставит вас в Питер и спросит о том, кто меня заказал. Вот черт! — Она была готова расхохотаться. — Как оказалось всё просто! А ведь я, дура, уже была готова всерьез упасть на измены! Мнительная истеричка! Всё-таки пора отправляться на воды. Подлечить себе нервы».
— Алло, кунак! — Девушка опять ткнула стволом в кровоточащую ссадину на темечке своего пленника, и тот снова издал коротенький стон. — Если хоть дернешься, если вякнешь хоть слово, вышибу тебе мозги. Без зазрения совести. Так что сиди и помалкивай. — И она нажала на кнопочку на трофейном мобильнике.
— Гавары, — прозвучало после первого же гудка со столь же явным кавказским акцентом, как и у плененного «кунака».
— Это Шалва?
— Нэт, вы ашиблысь.
— А жаль. — Девушка улыбнулась. Другого ответа она просто не ожидала. — Тогда мне сейчас придется замочить одного твоего земляка, дорогой, который решил навестить меня с автоматом и вел себя непотребно… Так это Шалва?
— Да, — после некоторого раздумья выдавила трубка.
— Представляться мне обязательно?
— Нэт. — Этот Шалва был лаконичнее спартанца.
— Как насчет того, чтобы встретиться? Потолковать?
— Сэйчас?
— Лучше ближе к Новому году, — не сдержавшись, хихикнула девушка. Несмотря на пережитую нервотрепку, у нее было прекрасное настроение. — Канэшно, сейчас, генацвале. Вернее, через пятнадцать минут. Мне еще надо кое о чем расспросить твоего пехотинца…
— Он ранытый? — перебил голос в трубке. И в нем явственно слышалось беспокойство.
«Это и к лучшему, — отметила девушка. — Если вас хоть немного колышет судьба кунака, тем проще мне будет с вами поладить. Еще один козырь у меня на руках».
