– Как и того, которого Граф так лелеял! В горло! – пояснил подполковник, проведя по воздуху демонстративный удар фалангой указательного пальца.
Я подняла с земли оба пистолета, один протянула Хмурому.
– Как видишь, Женя, их можно бить! – Хмурый неожиданно перестал быть хмурым, как-то по мальчишески усмехнулся. – Я это доказал! Ни хера не вышли у Графа суперсолдаты!
– Кое-что умеешь, – снизошла до комплимента я.
– Ты тоже, – отозвался он и кивнул в сторону входа в подвал, держа пистолет на изготовку. – Пошли!
Шестого Лесли внутри не оказалось. Зато оказалась кушетка с лежащим на ней человеком. Он был накрыт одеялом и производил впечатление спящего.
– Это Павел, – произнес подполковник, подойдя к кушетке.
Я не сразу узнала Шорникова-старшего, хотя на совесть изучила его фотографии. Но для Сергея он был братом, ничего удивительного, он бы его из тысячи сразу нашел.
– Живой, – констатировала я, потрогав пульс.
– Они его дрянью всякой кололи, – дернул головой Сергей. – Придется его здесь на некоторое время оставить. Надо Прохорову с Графом помочь.
Иного решения не было. Павла Шорникова теперь вряд ли кто тронет. Страума нет, Графа нет, иным он не нужен. По дороге к вертолетной площадке мы встретили Сократа Ивановича. Он сидел в кустах, на его плече было большое бурое пятно, украшавшее наспех наложенную повязку. Я не медик, но на глаз определила, что ранение не слишком серьезное.
– Ушел? – только и спросила я, хотя все было ясно и без слов.
Вместо словесного ответа генерал кивнул вверх. Из-за верхушек деревьев послышался шум вертолетных лопастей, вскоре появилась и сама машина.
– Стреляет он лучше меня, – пояснил Прохоров.
Вертолет окончательно набрал высоту, взял направление на столицу.
– Диск со всеми данными увез с собой, – нервно дернул шеей генерал.
– А ваши? Спецслужба? – спросила я.
– Только что связался, – махнул рукой Сократ Иванович. – В мое воскресение никто не верит, думают, что звонит сумасшедший. И еще – генерал Кириков от руководства отстранен за некомпетентность, его место занял полковник Губанов! Вот что значит надолго из дома уезжать!
Вертолет уже был готов скрыться из поля нашего зрения, как вдруг навстречу ему вылетела сигарообразная ракета, и в следующее мгновение вертолет взорвался ярко-желтой, ослепляющей вспышкой, разлетелся сразу на несколько частей.
– Как видите, есть те, кто стреляет лучше Графа, – прокомментировал ситуацию Сергей, первым пришедший в себя.
– Это Губанов, – только и произнесла я.
– Это ПЗРК[4] , – уточнил Сергей.
Наверное, Губанов и Покровителя нового в верхах отыскал. Или полковничек сам себе теперь покровителем будет? Графа таки он уничтожил, концы зачищает на совесть... А вот раненую Тоню Глебову теперь могут обвинить в пособничестве террористам, то есть нам с Хмурым.
– У полковника в этой чертовой «Парадигме» имеется целое отделение отборных головорезов, мне Сан Саныч рассказывал. И покровители, кроме Абрикосова, имеются, не ниже его рангом, – проговорил Сократ Иванович. – Губанов вместе с головорезами здесь, совсем рядом... Жаль, диск погиб! Снова никаких доказательств, – кивнул в дымящееся небо генерал Прохоров. – Связался напрямую с Феоктистовым, командиром «Альфы», но он без команды Губанова, как своего начальника, действовать не имеет права.
В самом деле, здесь и сейчас Интерпол бессилен. А наши силовые структуры оказались под контролем сумевшего выкрутиться Губанова.
– Значит, будем встречать полковника, – подвел черту подполковник Шорников.
Светское общество менеджеров среднего звена расслаблялось на вечеринке. Звучала веселая музыка, точнее, песни эсэсовской дивизии «Мертвая голова». В молодости, когда глупенькая была, я эти песенки тоже слушала. Веселье било через край. Вход в особняк, где разместились подопытные менеджеры, никем не охранялся. Да и чего теперь было охранять. До того как здесь окажется «Альфа», Губанов должен окончательно зачистить все концы. Я прошла в особняк, очутилась в главном гостином зале. И первым делом увидела Ольгу. Вид у блондинки был пресный, по-прежнему скучающий. Она сидела в углу, крутя в пальцах бокал шампанского. На столе также присутствовали ананасы и какая-то птица, возможно даже что и рябчики. А на стене висел огромный портрет генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина.
– Ой, Евгения! – воскликнула Ольга, чуть не выронив при этом бокал, когда я подсела к ней.
– Привет, – отозвалась я. – Я смотрю, у вас тут веселье, песни, пляски...
Розовое гладкое лицо Ольги сморщилось и слегка побледнело.
– Пляски на кладбище! – произнесла Ольга. – Устала я. Ты, Евгения, была права. Дурацкая какая-то игра... Час назад человек застрелился, лежит в конце коридора на втором этаже. Застрелился по-настоящему, я проверяла. А они все думают, что он дурачится...
– Это Кирилл? – спросила я.
– Откуда ты знаешь?
Не вышло у Графа и с менеджером. Глушил в нем разум, глушил совесть, но ни того ни другого не заглушил.
– Оля, это все не игра, – проговорила я, надеясь на то, что Ольга еще не окончательно потеряла способность к объективной оценке реальности.
– И чего теперь? – поинтересовалась она, ничуть не удивившись.
Поразительное финское хладнокровие, ничего не скажешь.
– Кирилл стал убийцей не по своей воле, а сегодня понял это, поэтому и застрелился, – продолжала я, отметив, что на нас никто не обращает внимания, менеджеры продолжают веселье под арийскую музыку. – Надеюсь, кроме него, здесь никто убийцей пока не стал?
– Нет, – ответила Ольга. – Мы только готовимся к войне!
Голос у нее вновь стал странным. Точно она снова заговорила чужими, не принадлежащими ей словами.
– Очень хорошо готовитесь, – кивнула я. – Здесь подвал есть?
– Целый бункер, – кивнула Ольга. – Ключи у Леонида.
Она указала в сторону неумело пляшущего молодящегося господинчика лет шестидесяти. Длинные, почти хипповые патлы по бокам нисколько не делали его моложе, не могли компенсировать заметной лысины и морщин. Великовозрастный менеджер с теми же интересами, что и у молодых?!
– Надо убедить всех, что необходимо срочно укрыться в бункере, – заявила я.
– Как?
Нет, все-таки финки сильно тормозные, анекдоты ничуть не преувеличивают этого свойства их натур.
– А вот так! – произношу я и быстрым шагом направляюсь в самый центр гостиного зала.
Выключаю музыку и становлюсь точно под портретом Иосифа Виссарионовича, взирающего на менеджеров с высоты.
– Товарищи! – произношу я голосом, достойным первых советских дикторш. – Только что без объявления войны на нас напал враг!
– Ура! – вскрикнул какой-то идиот.
– Никаких ура! Вражеская авиация, «мессершмитты» через пятнадцать минут будут бомбить нас. Поэтому наша задача – укрыться в бункере, переждать налет, а после двинуться на врага. И бить его на его же территории!
– Браво, девочка! – вскричал и захлопал в свои потные ладони патлатый Леонид.
– Попрошу ключ от бункера, мальчик! – повернулась к нему я. – За невыполнение команды любой из вас будет не просто расстрелян, а отправится обратно в свой офис!
Нет, все-таки Граф сумел вышколить менеджеров, научить слушаться лидера. Хотя, скорее всего, он просто разбудил в них дремлющий инстинкт послушания, возможно даже генетический. Для этого и повесил здесь огромный портрет генералиссимуса. В быстром темпе господа менеджеры спустились в бункер. Или подействовала моя угроза насчет офиса? С одной стороны, это, конечно, ловушка, но если губановские громилы обнаружат менеджеров в особняке, то могут немедленно их перестрелять... В бункер скорее всего не сунутся, он замаскирован. Нет, в бункер не сунутся, станут искать менеджеров на территории, а к этому времени Прохоров сумеет связаться со своим высшим руководством, и сюда немедленно прибудет «Альфа». Леонид запирает бункер изнутри, и мы с Ольгой остаемся вдвоем. Похоже, все поверили в то, что мы теперь две зенитчицы, которые будут сбивать самолеты с крыши... В гостиной валяется ненужное бутафорское оружие. Судя по всему, менеджеры к нему охладели, жаждут настоящего... О нет, не только бутафорское! Я нахожу боевой десантный нож немецкого производства и беру его себе.
– Вот, Женя, возьми, пока я не забыла! – Ольга протянула мне коробочку с компьютерным диском.
Голос у Ольги вновь стал ее собственным, каким он был при первой нашей встрече.
– Что это? – с удивлением спросила я.
– Здесь все, что Граф проделывал. И с нами, и еще с какими-то амбалами. Все его опыты в подробностях.
Ни хрена ж себе! Выходит, диск, который являлся главным вещественным доказательством, вовсе не погиб?!
– Откуда он у тебя? – с трудом скрывая охватившее меня волнение, поинтересовалась я.
– Я с Графом... Одним словом, некоторое время я была его любовницей. Так, знаешь ли, один секс, без всяких чувств!
