Что-то у них не клеится. И воняет. Как воняет!
Узнать бы, что именно творится сейчас в лесу, за замерзшими деревьями! Гаврилин бежит… Стоп!
Это как же он бежит с ранами? Ходил он по клинике достаточно спокойно, но бежать по лесу, по морозу… Не нравится мне это все, решил Хорунжий. И сам я себе тоже не нравлюсь, добавил Хорунжий, подумав.
Нужно было придумать что-нибудь поэнергичнее, чем просто тупо караулить возле поворота.
Что? А хрен его знает. Была надежда, что так или иначе подаст Гаврилин о себе весточку, и удастся его вытащить.
Не стыкуется здесь ничего! Ничего. Гаврилина вывезли торопливо. Очень-очень торопливо. И лично Краб. Вот ведь как получается. Вывезти торопились, а допросить не удосужились. То, как они Гаврилина вычислили – вопрос, но это потом. Если Гаврилина вывез сам Краб, то помешать ему его допросить мог только Хозяин.
И все равно…
Стоп. Почему прозвучало, что Гаврилина ищет Краб, а не Хозяин? Или это просто Максим так сказал? Черт.
И все равно остается только сидеть и ждать. Ждать и сидеть. А в это время Сашка бегает по лесу…
А это что еще? На обочину, неподалеку от тачек братвы съехал гаишный «жигуленок». Интересненько, это мент просто решил ноги размять, или по делу?
Пацаны в машинах не дергаются. Не к ним, значит, мент приехал. И мотор, кстати, гаишник не глушит. Ждет кого-то?
Очень может быть. Очень может быть. Очень…
Хорунжий завел двигатель. На всякий случай. На всякий… Может произойти все, что угодно. И к этому нужно быть готовым. Хорунжий верил своим предчувствиям.
Время… А на часах уже почти двадцать минут второго. Время, как обычно, ведет себя подло. Вначале тянется еле-еле, как застывший на морозе сироп, а потом одним прыжком оказывается у тебя на горле и ты понимаешь, что можешь не успеть.
Пошел адреналин, подумал Хорунжий, словно со стороны наблюдая за действиями своего организма. Главное, не мешать телу. Оно не подведет.
Из лесу вынырнул «жигуленок». Водила совсем без головы, так гонять по льду. Или… Хорунжий расстегнул кобуру и осторожно тронул машину с места. Или это Гаврилин все-таки умудрился найти машину.
«Жигуленок» резко затормозил возле патрульной машины. Его немного занесло, но, в общем, Хорунжий мысленно поставил водителю пять.
Из машины не очень торопясь вылез милиционер. Лица не разглядеть. Что-то он сказал на прощание водителю, подошел к «жигуленку» гаишному и сел на переднее сидение.
Интересные пересадки тут у них происходят. Или все нормально? Подвез кто-то мента. Почему тогда ребята в машинах даже не попытались проверить его?
Милицейская машина двинулась, набирая скорость, в сторону города. Из подъехавшей машины вышел водитель и подошел к машинам дежурным. Их водители тоже вышли, осуществили обряд рукопожатий, объятий и хлопанья друг друга по спинам. Свои.
А кого же они тогда подвозили?
Хорунжий проехал мимо закуривший парней. Теперь нужно не потерять из виду машину ГАИ. Похоже на то, что с этим парнем, которого так любезно подвезла братва, можно потолковать.
Надоело сидеть без информации. Тех, что пасли трассу, могли в любой момент хватится, а этих… С этими можно поговорить. Продемонстрировать удостоверение покруче и поговорить. А там – по обстоятельствам.
Хорунжий аккуратно пристроился к гаишникам, держась метрах в ста сзади. В город он их не пустит, а пока пусть движутся спокойно.
Лесничество было расположено не очень удачно. Если мерить напрямую, через лес, то от Усадьбы до него выходило меньше пятнадцати километров. Чтобы добраться до лесничества, нужно было выехать по дороге к трассе, а потом через пять километров снова свернуть в лес.
Из обоих сел к хозяйству Петровича и его сына тоже добирались либо кружным путем, либо пешком, через лес. А поскольку обращались к Петровичу больше по вопросам хозяйственным, по поводу вырубки, то и приезжали сразу на машинах, по дороге.
Так что, фраза «возле лесничества» у большинства обитателей сел и Усадьбы была равнозначна «у черта на куличках». Характеры у лесника и его сына были тяжелыми, руки липкими, поэтому если самого лесника по привычке называли не иначе как Петрович, то сын его был Жлобом. За глаза, естественно. При личном общении старались обходится вообще без обращений.
Петровича и Жлоба с утра предупредили по телефону. Хозяин уже несколько лет назад приказал проложить к лесничеству линию армейского полевого телефона. На всякий случай.
Узнав, что по лесу где-то бродит двуногая дичь ценой в тысячу долларов, Жлоб вопросительно посмотрел на отца.
– Нечего по лесу шастать, – спокойно сказал отец, – либо они его поймают быстрее нас, либо он сам к нам выйдет. Как лось.
Жлоб задумчиво почесал в затылке. Отцу он верил, но деньги…
Отец прекрасно понимал состояние сына, поэтому снизошел до объяснения:
– Вот прикинь. Побежал городской через лес. Почти голый побежал. До трассы двадцать километров и потом до города еще сто. Так?
– Так.
– Значит, бежать ему к трассе. Так?
– Так.
– И быстро бежать. По дороге и возле нее – его болезного ловят Хозяйские хлопцы. Ежли он, значит, по дороге пойдет, его сразу и возьмут. Значит, если он хочет сбежать, то пойдет мимо деревень через лес. Так.
– Так, – снова подтвердил Жлоб, все еще не уловивший ход мыслей отца.
– За ближним селом идут болота. И замерзнуть они еще не успели. Ну пройдет он по ним версты две, если сунется, а потом ножки идти перестанут, замерзнут. Так что, пойдет он наискосяк к трассе. Быстро пойдет. Верно?
– Верно, – покорно подтвердил сын.
– А через десять километров выйдет он к просеке под ЛЭП. Никак мимо не пройдет. И сразу сообразит, что по ней идти удобнее, а значит быстрее. Еще через пяток километров выйдет он замерзший к нам, никуда не денется.
– А чего это он к нам попрется?
– Дубина. Он же в лесу по морозу уже несколько часов проплутает, в костюмчике спортивном. Кто ж мимо теплого дома пройдет? Обязательно постучит и сказку какую-нибудь расскажет. А мы ему поверим.
Человек с мороза, после стакана самогона глаз открыть не сможет, пока за ним не приедут. Понял? А как за ним приедут, то и деньги принесут.
Жлоб восхитился отцовской сноровкой, выпил с ним по этому поводу еще по сто граммов, попытался устроиться поспать, но Петрович безжалостно выгнал его на мороз, заняться хозяйством.
Признавая правоту отца, Жлоб тем не менее все время косился в сторону просеки. Не прозевать бы.
После обеда отец разрешил передохнуть, но Жлоб уже не мог уснуть, а все сидел возле окна. Когда залаял Кунак, здоровенный кавказец, свободно бегавший по двору, Жлоб вскочил было с места.
– Сиди! – приказал отец.
– Так это…
– Сиди. Пусть под забором постоит. Не ждут его, понял?
– Понял.
Кунак, захлебываясь лаем, бросался на забор еще минут пять. Потом Петрович не торопясь набросил телогрейку и вышел на крыльцо.
– Кого там черт принес?
Ответ не смог пробиться сквозь лай кавказца.
– Кунак, замолкни! – Петрович спустился с крыльца и подошел к воротам. Пес подбежал к нему, ткнулся мордой в ногу.
– Пусти погреться, хозяин, – сказал парень, стоявший за забором.
Как и говорили по телефону – в спортивном костюме. Голова обмотана шарфом, на руках рукавицы.
– Турист? – спросил Петрович, загоняя Кунака в сарай.
– Какой там турист!
– А что так? – Петрович открыл калитку, – Проходи.
– Милиционер я, – хрипло выдохнул вошедший.
– Милиционер? – Петрович демонстративно осмотрел пришельца с ног до головы.
– Сержант.
– Ты смотри, – восхитился Петрович, – сержант. Ну ладно, сержант, заходи в дом, согреешься – объяснишь. Вон, сын проводит!
Петрович кивнул Жлобу, маячившему на крыльце, дождался пока гость скроется в доме и снова выпустил Кунака. Так оно надежнее.
– Зовут тебя как, сержант? – спросил Петрович, рассматривая жмущегося к печке парня.
– Василий Миляков.
– Василием, значит, – Петрович сел к столу.
– Сержант милиции Василий Миляков.
– Что это за форма теперь такая у милиции? – поинтересовался Петрович и прикрикнул на сына, – Чего стоишь, налей человеку самогона.
Жлоб, зачаровано рассматривавший тысячу долларов, греющуюся возле печки, вскочил и метнулся к шкафу.
Миляков оторвался от печки и сел к столу напротив лесника:
– У вас телефон есть?
– Телефон? Откуда у нас телефон? Вон, даже без электричества живем. А что, позвонить нужно?
– Еще как! – гость залпом принял стакан самогона, задохнулся, потом зацепил с забытой на столе тарелки огурец, – Термоядерный самогончик!
– Есть, небось хочешь?
– Не знаю, наверное, хочу.
– Приготовь пожрать человеку, – снова приказал Петрович сыну, – яичницу, сала, грибов там и капусты. И еще стаканчик налей.
– Спасибо, – гость постучал ногами по полу.
– Так что у тебя стряслось, Василий?
