слюнями захлебнешься. Выпей валерьянки, – посоветовала Падшему Регина. Оливия хохотнув, показала ей большой палец, но Бариэль не обратил на слова монахини никакого внимания.
– Человечество катится вниз, а получает прощение. Это справедливо? Нет! – заорал он, и лицо Падшего стало еще ужаснее. – Я все исправлю. Вы – всего лишь пешки. Не получилось с вами, получится с другими, чья вера слабее. Они есть. О, да. Есть. Жалкие кучки орденов, которые все еще пытаются удержать весы в равновесии. Они, как муравьи, не замечают занесенный над ними сапог. Скоро, очень скоро он опустится и раздавит всех.
– В твоем плане, изящном и сложном, есть одна ошибка, – меланхолично буркнул Малит, бросая окурок в сторону. Он елейно улыбнулся озадаченному Бариэлю и хрустнул шеей.
– И какая же, изгой? – поинтересовался тот, подходя ближе. Глаза Малита вдруг резко вспыхнули адским пламенем, как и его одежда, заставив Падшего отскочить в сторону. – Не может быть! Я лишил тебя сил.
– Для того, чтобы зажегся костер, достаточно одной искры, – ответил Малит, вертя в пальцах черную зажигалку. Он резко зарычал и принял истинный лик, а затем бросился на верещащего Бариэля, который захлебнулся криком, когда вокруг его шеи обвилась огненная петля. – Ты сам разрешил мне воспользоваться огнем, идиот. А я состою не только из боли.
– НЕТ! – прохрипел Бариэль, беспомощно наблюдая за тем, как сестры хватают оружие и направляют его на него.
– Я сожгу твою плоть, Падший, – пророкотал Малит, увеличивась в размерах. Одежда Бариэля вдруг вспыхнула, и в воздухе завоняло паленой кожей. – И сожгу твою душу.
– Давай, черноглазый. Въеби ему, – процедила Оливия и, прицелившись, выстрелила в висок Падшего. Голова Бариэля дернулась, но, против ожидания монахини, не разлетелась на куски.
– Ты силен, но твои силы тают. Сгорают в адском огне, – голос Малита перестал быть человеческим. Словно в нем бушевал огонь легиона редитумов. – Братья! Помогите мне!
– Охуеть! – только и могла ответить Оливия, когда лицо Падшего начало стекать на пол и с шипением разъедать камень.
– Ага. Как пластиковая бутылка, которую мы в детстве сожгли, – кивнула Регина, задумчиво наблюдая за казнью. – Воняет-то как.
– Падаль же. Чего тут удивляться, – буркнула монахиня, прикрывая глаза от яркого света. Бариэль уже не кричал. Он перешел на тонкий визг, тщетно пытаясь освободиться из огненного плена. Кожа, сгорев, обнажила его истинную душу. Серую, бесцветную душу предателя. Она пузырилась и стекала на пол, разъедая камень.
– Война… продолжается… редитум, – пробулькал Бариэль, с ненавистью посмотрев на Малита. – Есть и другие… Война…
– Пиздец кабанчику, – прокомментировала Оливия, когда Малит зарычал и, размахнувшись, швырнул остатки души Падшего в центр луча света, моментально погасшего, только соприкоснувшись с душой Бариэля.
– И плевать. Мне нужна мазь против ожогов, – пожаловалась Регина, бросая на пол горячую винтовку.
– А мне кофе. С коньяком. Минимум кофе и максимум коньяка, можно вообще без кофе. Только коньяк, – кивнула Оливия, подходя к сестре. Она повернулась в сторону Малита, который медленно направился к выходу из комнаты, и, окликнув демона, улыбнулась. – А ты куда собрался, огненный бабай?
– Моя месть исполнена, – ответил демон. – Я благодарю вас за то, что сохранили мою жизнь. Но вы не обязаны проявлять вежливость ко мне. Вы слышали, что сказал Бариэль. Он не один…
– Всегда будут Бариэли, Падшие, униженные и обосранные, абсоры и стигийцы, Малит. Пошли. Виски за мой счет. Минуту отдыха мы точно заслужили.
Демон слабо улыбнулся и кивнул, увидев в глазах монахини слезы.
– Ох, что-то я стала слишком сентиментальной. Надо бы выбить дурь из парочки проклятых. Тогда мне сразу полегчает.
Обслуживающий персонал ресторана «Сизый дымок», сплошь состоящий из смуглокожих людей, равнодушно смотрел на странную компанию, занявшую один из дальних столиков. На подтянутого мужчину в идеально белом костюме и двух женщин в разодранных черных платьях и со следами запекшейся крови на лице.
Незнакомцы заняли все тот же дальний столик, заказали алкоголь и бросили официанту крупную купюру, чтобы им никто не мешал. Каждый день в «Сизый дымок» заходили разные люди. Бандиты, бизнесмены, черные воротилы, наркоторговцы и политики. Но персонал знал, что этих злить не стоит. Иначе пухлая женщина обязательно начнет орать на весь ресторан самыми грязными словами, которые и в черных районах-то редко услышишь.
– Вот скажи, черноглазый, как так получается, что ты сидишь весь такой нарядный и красивый после той бойни в Доме Праведной Боли, а мы похожи на двух мокрых, ощипанных куриц? – ехидно спросила Оливия, рассматривая идеальный костюм Малита. Демон, сделав аккуратный глоток виски, слабо улыбнулся и пожал плечами.
– Думаю, и так все понятно. Это маска. Мой истинный лик очень похож на ваш, сестра Оливия, – ответил он, показывая ей левую руку, замотанную бинтом. – Рука будет долго восстанавливаться, но я готов потерпеть. Да и смертным нежелательно видеть мое настоящее лицо.
– Угу. Обосрутся, как и Бариэль, – кивнула монахиня и, прищурившись, спросила: – Когда ты понял, что Падший брешет как сивый мерин?
– Только в тот момент, когда решил показать вам прошлое, – нахмурился демон. – Он показывал его избирательно, выдирая куски с моими сомнениями. Типичное поведение того, чья цель смущать души.
– Ну, да. Слабо верилось в то, что ты сомневался, – вздохнула Регина. – Извини за руку.
– Хорошо, что не голова поймала пулю, – невесело усмехнулся Малит и, вздохнув, сделал еще один глоток виски. – Иначе мы бы здесь не разговаривали.
– В какой-то момент я была готова тебя пристрелить, – буркнула Оливия. Регина согласно кивнула. – Но что-то тормозило. Не давало нажать на курок.
– Свет.
– Чего?
– Свет в ваших душах. Они не темные, и тьмы в них очень мало, – пояснил демон. – Хладнокровное убийство не для вас. Да, вы хотели отомстить, но в глубине души понимали, что я тоже пешка.
– Угу. Пешка, которая сохранила нам жизнь. Отец Брутус не распространялся, что нас спас демон.
– И правильно сделал. В ином случае вы бы не смогли качественно выполнять свою работу.
– Ну а ты? – спросила Регина, внимательно смотря на Малита. – Зачем решил пойти в редитумы после той резни в монастыре?
– Чувствовал вину, – нехотя ответил демон. – Поверьте, я не собирался уничтожать монастырь. Шемед обманула меня. Проклятым плевать, кого убивать. Мужчины, женщины, дети. Для них это мясо.
– А для тебя?
– Я не обычный проклятый, сестра, – улыбнулся Малит. – Бариэль знал это. Ему доставляло удовольствие смущать всех. Даже верховных иерархов.
– Псих сраный. До сих пор колотит от его ебучей улыбки, – хмыкнула Оливия. – Ты убил его?
– Скорее, превратил в овощ, – жестко ответил демон. – Как и он поступил с моей любовью.
– Ну и плевать на него.
