Он сказал, что есть и другие. Что это значит? – спросила монахиня, закуривая сигарету. Она на миг повернулась к соседнему столику, за которым сидели две женщины и демонстративно кашляли, косясь на неё. – Тебе по спинке постучать? А ну отвернулась к окну и жри свои пареные овощи, пока я тебе в пердак дробовик не засунула и не сдобрила твою полупереваренную пищу острым чили! Кашляет она. Погляди, а?
– Бариэль – не единственный Падший, который отказался последовать за Владыкой в Ад, – Малит слабо улыбнулся, когда Оливия повернулась к нему и велела продолжать. – Есть и другие.
– И сколько их? Легион Падших? – ехидно спросила монахиня. Демон кивнул, и та вздохнула в ответ. – Знала, что будет подвох.
– Каждый из них пресытился вечной жизнью. Их изгнали с Небес, а они отказались от Ада. Бродяги.
– Не жалко. Поделом ублюдкам.
– Если Бариэль нашел возможность нарушить равновесие, то и остальные об этом прознают. Вопрос времени, – не смутился Малит. – Когда последняя светлая душа впустит в себя тьму, весы сгинут в Хаосе.
– Жутковато звучит, – поморщилась Регина.
– Бариэль был прав. Война за души идет давно, и перемирию в ней нет места. Лишь вы, последние остатки великих орденов, да редитумы все еще продолжают бороться. Но и плохая сторона в этом моменте тоже есть.
– Какая? Ну, не томи! – рявкнула Оливия, когда демон прервался, чтобы смочить горло. – Заебал ты своими демонстративными паузами, Малит!
– Прошу прощения. Виски сегодня чертовски хорош, – улыбнулся тот и сразу посерьезнел. – Плохая сторона в том, что количество бежавших из Ада проклятых растет. Они завладевают душами, сеют смерть среди людей и помогают тьме проникать в светлые души. Достаточно посмотреть новости. Один негатив, сестра Оливия. Даже самая светлая душа проникнется сомнениями – «А правильно ли я живу?».
– Хреново, – кивнула Оливия. – И что же делать? Мы работали по единичным случаям, но ты сейчас высказал, что все это – хуйня, которая абсолютно бесполезна.
– Не совсем. Пока мир разбавляют светлые души, Равновесие будет поддерживаться. Но их становится все меньше. Миру нужны ордена. Оплоты света, куда человек может прийти, если не способен справиться с тьмой внутри себя.
– Ты слышишь, о чем ты говоришь? – рассмеялась Оливия. – Тебя Владыка за такие речи не посадит на кол? Демон предлагает нам способ, как сберечь свет в других душах, хотя должен, наоборот, поддерживать идеи о смуте.
– Так было раньше. Темные души и так будут принадлежать Владыке, – ответил Малит. – Но светлые, которые не делали выбор, способны нарушить Равновесие. Понимаете?
– Частично, – хмыкнула Регина. – Получается, что человек сам должен сделать выбор? Впустить в душу тьму или нет?
– Именно, – просиял демон. – Как это сделали вы час назад. Вы могли убить меня, поддаться лживым речам Бариэля, но вы сделали выбор и сохранили мне жизнь. Проклятым выдается список душ, которые неустойчивы и колеблются между тьмой и светом. Такие души искушаются и подвергаются испытаниям. Беглецы же, покинувшие Ад, действуют без приказа. К сожалению, их становится слишком много. А Бариэль и его твари уничтожили почти все ордена.
– Понятно. Нам надо сплотиться и основать какой-нибудь мега-орден? – фыркнула Оливия. – Смешно звучит.
– Но это единственная надежда на сохранение Равновесия, сестра, – вздохнул Малит. Он покопался во внутреннем кармане пиджака и достал оттуда черную флэшку, на которой был выгравирован сигил редитумов. – Здесь находятся сведения и контакты об остатках орденов. Это поможет вам связаться с ними.
– А ты?
– Я должен доложить о произошедшем Владыке, как того требуют правила, – тихо ответил демон. – Он будет в ярости из-за своеволия Падших, которые ставят под удар наше существование. Вероятно, все редитумы будут брошены на поиски Падших.
– Погоди. Это глупо, – воскликнула Регина, отложив любимый журнал, сплошь состоящий из рекламы нижнего белья для мужчин. – Обязательно найдется гадина, которая передаст разговор Падшим, и те спрячутся. Будете потом их поодиночке вылавливать.
– Она права, черноглазый, – кивнула Оливия. – На нашей стороне фактор внезапности. Падшие не знают, что их жирный дружок поджарился в руках редитума. Этого не знают и проклятые, гуляющие на свободе. Смекаешь?
– Да, – задумчиво протянул Малит. – Я понимаю, к чему вы клоните. Есть одно упущение. Улькус сбежал. Тот мелкий бес, вселившийся в ребенка.
– Значит, надо найти его и выпытать, что ему известно, – мрачно ответила Оливия. – Ставлю сотню, что мелкий говноед сразу все выложит, когда я поднесу его яйца к газовой горелке. Бариэль подкинул тебе список. Но трех эребов ты так и не поймал.
– Верно, – скрежетнул зубами демон. – Шемед, Дик’Хад и Плаг все еще на свободе. И они куда опаснее всех, с кем вы сталкивались до этого.
– Мы читали «Познание», черноглазый. Не еби мозги. Там вполне понятно написано, как устроить эребам час потехи из боли и крови.
– Поймаем их и выйдем на след других Падших. Уверена, что остатки орденов нам помогут, – кивнула Регина, переглянувшись с сестрой.
– Они не станут со мной церемониться, когда узнают правду, – глухо ответил Малит, закуривая черную сигарету. Монахини замолчали, а когда Оливия ответила, демон растерянно посмотрел ей в глаза.
– Оставь это нам, черноглазый. Ты был пешкой в руках Бариэля. Мы это понимаем. Отец Брутус учил нас не только убивать, но и прощать. Особенно тех, кто уже сам себя наказал, – изменившимся голосом ответила Оливия. В нем не было привычного ехидства. Только давняя боль. – Только объединившись, мы сможем победить. Ты и мы.
– Скажи нам только одно, Малит.
Демон повернулся к Регине и увидел, что в глазах монахини блестят слезы.
– Они страдали?
– Нет, – отрицательно покачал головой Малит и грустно добавил: – В отличие от Кодэн.
– Куда ты? – спросила Оливия, когда демон поднялся из-за стола.
– Я найду Улькуса и свяжусь с вами, – демон слабо улыбнулся и пожал протянутую пухлую ладошку Оливии. – Обещаю.
– Смотри, блядь, черноглазый. Если пропадешь, то мы тебя найдем, и тебе станет исключительно хреново.
– В этом я не сомневаюсь. Берегите себя, – ответил он и вышел из ресторана, оставив сестер одних.
– Думаешь, позвонит? – спросила Регина, возвращаясь к журналу.
– Куда он денется, – фыркнула Оливия. – Но сейчас мне на все плевать, даже на мистера Синие Яйца-Пластиковое лицо. Я хочу домой, бутылку хорошего бухла и двадцатичетырехчасовой марафон «Телепузиков». А когда я приду в норму, то можно и с сенатором поговорить.
– Положу в сумку плоскогубцы. Заранее, – вздохнула Регина и подняла руку. – Счет, пожалуйста. И во имя всех святых – побыстрее.
*****
Одержимый, задыхаясь, бежал по грязному переулку, снося ржавые мусорные баки и тщетно пытаясь отделаться от ехидного смеха, который все еще звучал в ушах, а левая рука, обожжённая и повисшая плетью, не давала
