Но каким образом русские умудрились проникнуть в охраняемую штаб-квартиру и хладнокровно перестрелять всех «Бривибаи ванаги», этого специалисты объяснить не могли. Ни один из них. Пожимали плечами даже те, кто принимал участие в зачистках в Ираке и Афганистане. В ЦРУ тоже как в рот воды набрали.
Улегшись в постель, Браун взял роман Достоевского, но прочитанное не лезло в голову, занятую другими мыслями.
– Интересуешься загадочной русской душой? – спросила лежавшая рядом Мишелин.
– В «Преступлении и наказании» ничего про это нет, – пожаловался Браун, захлопывая книгу. – Убийцы, проститутки, алкоголики… Говорят-говорят, а о чем, не понять. – Мы совсем другие…
Мишелин протяжно зевнула. Браун покосился на нее.
Президентская спальня размещалась на третьем этаже Белого дома. Мишелин уже истратила на переделку жилых комнат около миллиона долларов и никак не могла остановиться. Помогал ей крашенный под блондина юный дизайнер, услугами которого пользовались такие знаменитости, как Дастин Хоффман, Мишель Пфайффер и Синди Кроуфорд. Приходилось постоянно напоминать ей, что имидж семейства нового президента США не должен сильно отличаться от образа среднестатистической американской семьи. «Я готов даже мириться с тем, – говорил Джонатан Браун, – что твоя мамочка будет жить с нами, лишь бы мы не вызывали раздражения и зависти у обывателей».
Теперь теща поселилась за стенкой, а хитрая Мишелин продолжала якшаться со своим дизайнером, скупая мебель, украшения, аксессуары и картины в таких количествах, что их уже было некуда девать. Когда журналисты начали точить на первую леди свои перья, она моментально созвала учеников ближайшей школы и занялась разбивкой крохотного огорода на лужайке перед Белым домом. Фотографии Мишелин в резиновых перчатках и рабочих брюках опубликовали все журналы. В комментариях уточнялось, что урожай с огорода пойдет на столы бездомных и школьников. То же самое повторилось, когда Мишелин установила рядом с огородиком два улья с пчелами, назвала их пасекой и пообещала накормить медом всех желающих.
Критически настроенная пресса отреагировала на это карикатурами, изображающими президентскую чету на собственной бахче перед Белым домом, а защитники окружающей среды призвали их отказаться от сушилок белья и вывешивать выстиранную одежду на веревках, чтобы подать пример остальным американцам.
– Да, мы совсем другие, – с чувством произнес Браун, вставая и вдевая ступни в шлепанцы. – Добрее, чище, цивилизованнее, богаче. Но чего-то нам, в сравнении с русскими, все-таки не хватает. Хотел бы я знать, чего?
– Агрессии, – подсказала Мишелин.
– Ты это иракцам расскажи, – отмахнулся Браун, направляясь к двери.
– Куда ты? – спросила она.
– В библиотеку. Хочу поработать немного, раз все равно не спится.
– Не ищи ответа на свой вопрос в книге, дорогой.
– Мне не до чтения, милая. Скоро ехать в Москву к Астафьеву, а накануне я должен дать интервью российскому телевидению. – Джонатан Браун вздохнул, словно ему предстоял боксерский поединок с чемпионом мира в тяжелом весе. – Не знаю, что сказать. В голове пусто, как в детской копилке после покупки велосипеда.
– С тобой это бывает, дорогой. Расслабься, поспи. Утром что-нибудь придумаешь.
– Нет, это необходимо сделать прямо сейчас.
Закрыв за собой дверь, Браун прошел по коридору и заглянул в спальню к дочерям. Малша и Сашия крепко спали, устав резвиться на всех этажах Белого дома и скакать на кроватях, как на батутах. Несмотря на строжайший запрет, девочки завели в комнату своего любимца Бо, черно-белого пса породы португальская водная собака. Он был самого что ни на есть благородного происхождения – из семейства Кеннеди, тем не менее пускал слюни и вонял псиной.
«Придется оштрафовать их», – решил Браун, покидая спальню.
Они с Мишелин никогда не баловали дочерей. Малша и Сашия очень редко получали от родителей подарки, а небольшие деньги на карманные расходы им выдавались только при условии, что девочки застилали кровати, убирали за собой разбросанные вещи и хорошо учились. Укладывались они в половине десятого ночи и тридцать минут тратили на чтение перед сном. Дневное расписание девочек было загружено до предела: школа, танцы, теннис, гимнастика, фортепиано. Они обещали вырасти развитыми, дисциплинированными, опрятными и отзывчивыми, но Браун сомневался, что этого будет достаточно, чтобы превзойти русских сверстниц.
Опять чего-то не хватало. Опять Америка выигрывала, при этом сильно проигрывая.
Как во время Второй мировой войны, когда подкармливаемый Америкой Гитлер сломал зубы о нищую, голодную и холодную Россию. Как после войны, когда Советский Союз не удалось запугать атомной дубинкой. Как в шестидесятые годы с их Карибским кризисом… И на протяжении всей изматывающей гонки вооружений… И холодной войны… И горбачевской перестройки… И последующей разрухи, развала, распада, после которых Россия опять оправилась и стала набирать прежнюю силу.
Ее невозможно победить, понял Джонатан Браун по пути на первый этаж, соединяющий западное крыло Белого дома с восточным.
Когда-то здесь размещались прачечные, кладовые и служебные помещения. Теперь на первом этаже находилась библиотека с уютными зелеными стенами. Всякий раз, когда американскому президенту хотелось покоя и одиночества, он приходил сюда, где до него не могла добраться даже вездесущая Мишелин.
«Невозможно победить», – мысленно повторил Браун, усаживаясь за стол.
Очевидность этого факта окончательно дошла до него лишь сегодня, после известия об уничтожении латышских фашистов. Никто из самых подготовленных американских агентов не сумел бы проделать такое. Это превосходило человеческие возможности.
Вооружившись ручкой, Браун положил перед собой чистый лист бумаги. Слова пришли сами. Оставалось только записывать их слово в слово.
«Россия остается одной из самых могущественных держав мира. У нее колоссальный потенциал в качестве силы для поддержания стабильности и процветания международного сообщества… Наше сотрудничество во многих сферах – все это крайне важно. Но главное, что я бы хотел донести до российского руководства, что Америка относится к России с уважением, что мы хотим выстраивать отношения на основе равенства».
«Если оно возможно», – подумал Джонатан Браун и поспешил поправиться: «Пока оно возможно, потому что потом будет поздно».
Отложив ручку, он встал и отправился наверх. Бессонницу как рукой сняло. Теперь американский президент знал, как строить отношения с Россией, и это придавало ему уверенности в завтрашнем дне.
Войны не будет. Пока Браун занимает пост президента, войне между Россией и США не бывать. Когда же его сменит кто-нибудь другой, думающий иначе, что ж, останется молиться только об одном…
Боже, храни Америку!
Извините (англ.).
Еклл.1:2,9,14
Еклл.9:17
Еккл.10:20
