Пусть простит меня подполковник Санников, если существует такой подполковник в действительности. Я же узрел торопливую и чуть суетливую походку моего сегодняшнего визитера, страстно желавшего мне удачного побега из приюта вампиров, гипнотизеров и прочих пиявок.
– Нет, – ответил Сережа. – Это инженер из радиоцентра. Обслуживающий персонал. Не помню его фамилию, кажется, что-то на «Ф» или на «Х» начинается.
– А жаль. С Санниковым я с удовольствием поговорил бы. Нам с капитаном Пулатовым есть что ему поведать, – выразил я всем лицом великую вселенскую скорбь. – Ну так скажи откровенно, не кривя душой, имеем мы возможность воздухом подышать и только потом, если ты будешь настаивать, отдаваться в лапы профессора? Хотелось бы, скажу честно, слегка потолковать с тобой по душам...
Последнее мое предложение, сначала смутное, окончательно созрело и окрепло после встречи с дневным визитером. Этот человек если не провокатор, то явная оппозиция. Значит, здесь есть оппозиция. Организована она или не организована, но она есть. Что дальше? Дальше следует аналогичное предложение Сережи любым способом избежать беседы с профессором. Настоятельное предложение! Но ведь это тоже оппозиция! В таком случае следует всерьез задуматься, настолько ли здесь все гладко. Ну, подумаешь, есть охрана. С охраной мы справимся без проблем, не впервой. Да и охрана, если судить по действиям Сережи, тоже иногда имеет свои мнения и привязанности. Вот эти вопросы и следует выяснить до встречи с Тихомировым. Нашего сопровождающего следует основательно прощупать на предмет сотрудничества.
Сережа посмотрел на часы. Моему неожиданному предложению он был откровенно рад.
– Ваш ужин планировался на третью смену. Так что минут сорок в запасе есть.
– А где у вас обычно культурно отдыхают? На берегу озера?
– Там пиявки... – несмело возразил Пулат.
– Пиявки посуху прыгают только в исключительных случаях, – отмел я сомнения маленького капитана, желая удалиться с людских глаз в любую глухомань, если здесь такая найдется.
– К тому же по четвергам, а сегодня среда, – прочувствовав ситуацию, сразу согласился Виталий, откровенно радуясь разинутому от удивления рту Сережи. Должно быть, Сережа ни разу не видел, как скачут по четвергам песчаным берегом удалые пиявки. – Не-ет... На берегу по вечерам комаров видимо-невидимо. – Ему явно чем-то не по душе берег озера, я по голосу это чувствую. Не хочет наш сопровождающий там гулять. Очевидно, очень комаров не любит. Это дело вкуса, одни не любят пиявок, другие комаров. Ведь и те, и другие – вампиры-кровососы. – За последним корпусом в волейбол играют. Там площадка есть и скамейки для болельщиков. Но сейчас еще жарко. Народ попозже соберется.
– Надо успеть занять места! – категорично решил Пулат. – Веди нас...
Таким образом, мы нашли приличное безлюдное место. Маленькая трибунка, по трибунке в три ряда скамейки. Расположились прямо в середине, чтобы обзор не терять, разлеглись на скамейках, сняли камуфляжки, чтобы позагорать и... приступили к допросу.
– Рассказывайте, друг дорогой, – сурово произнес маленький капитан, – как вы дошли до жизни такой?
Сережа, только что завалившись на скамейку поудобнее и подставив без того загорелую спину заходящему солнцу, сразу сел. Сообразил наконец-то, что привели его сюда не просто так.
– До какой?
– Давай сразу спросим тебя: ты считаешь себя хорошим человеком? – вступил и я в разговор.
Такие темы никто не любит. Никто не хочет разговаривать откровенно. Сережа не исключение.
– Хороший человек – это понятие относительное. Невозможно быть хорошим для всех.
– У нас времени для демагогии и отвлеченных размышлений нет. Отвечай попроще. По-мужски... Мы – спецназ. Мы – специалисты по работе на чужой территории. Считай, что мы сейчас на чужой территории. И там нам следует выяснить отношения. Понимаешь ситуацию?
– Понимаю. – Он внутренне собрался.
– Ты сам себя считаешь порядочным?
– Ну, считаю, предположим... Хотя и бывают заскоки, как у всех.
Манерой речи он защищается от нас.
– Опять начинаешь плавать. Ладно, давай будем еще четче вопросы формулировать. Тебя устраивает твое нынешнее положение? Тебя устраивает работа здесь? Тебя устраивает подчинение чьим-то сумасбродным идеям? Ты готов жизнь положить за хорошую жизнь твоего профессора, или твоего банкира, или кто там еще входит в ваше руководство?
Сережа слушал мои многочисленные вопросы, сжав губы, словно к прыжку готовился, и с каждым в его глазах появлялось все больше и больше тоски.
– Не устраивает, – сказал он наконец мрачно. – Но мне уже поздно отступать.
– Вот здесь вы правы только наполовину, – наставительно сказал Виталий. – Если отступать уже поздно, что неоднократно случалось в районе интенсивных боевых действий, то выход видится только в одном – в наступлении. Это единственный путь к спасению, если разговор идет о спасении. А в данном конкретном случае вопрос стоит именно так.
– Пока еще не так? – Сережа вяло сопротивляется. Ему гордость не позволяет сразу согласиться, хотя он уже понял, что получает почти официальное приглашение к сотрудничеству. На нашем профессиональном языке это называется вербовкой. Но, как всегда при вербовке, самый веский аргумент следует преподносить напоследок, чтобы добавить, когда сомнения все же выбираются наружу. А они всегда, как опыт подсказывает, выбираются.
– Ошибаешься, друг дорогой, – сказал я абсолютно холодно и членораздельно, чтобы он понял лучше. – Вся местная организация, как там она называется – Структура?.. Так вот, эта самая Структура не проживет больше суток. Это я тебе гарантирую. Она еще не успела созреть в полноценный организм, а уже начала гадить обществу. Что же будет потом, когда она силу обретет?
– Силы и сейчас достаточно, – так же членораздельно ответил мне Сережа. – Тут под боком воинская часть стоит. Местный генерал полностью профессору подчиняется. Он тоже прошел «собеседование в наушниках». И поступит так, как ему профессор прикажет.
– Ни одна часть, ни один гарнизон не поднимется против своей страны, против приказа министра обороны или хотя бы начальника Генштаба. Один генерал ничего не сможет сделать. Его арестуют раньше, чем он построит своих солдат. Но даже не в этом дело. Вашу Структуру взяли в основательную обработку. И именно потому мы с капитаном Пулатовым сейчас здесь.
– Вы здесь потому, что вас захватили... – Сереже показалось, что он нашел слабое место в нашей проповеди. Он даже усмехнуться себе разрешил.
– Нас захватили, – нехорошо улыбнулся Пулат, – только потому, что нам приказали позволить это сделать... Иначе как бы мы пробрались в этот городок вслед за генералом Легкоступовым?
– Генерал тоже с вами?
– Нет, – отрезал Пулат. – Таких нам не надо. Он недавно много гадостей сделал капитану Ангелову, и я за капитана в большой обиде. Придет время, и до Легкоступова мы доберемся.
Я начал понимать маленького капитана. И освободил ногу из-под скамейки.
– Я думал, он с вами. – Сережа был явно разочарован. Он ожидал, что мы прибыли большими силами. Но он просто не знает, чего стоят два офицера спецназа ГРУ, пусть и отставники-инвалиды.
– За Легкоступовым следили с тех пор, как он начал преследование капитана Ангелова. И так вышли на вас. А теперь всю Структуру основательно обложили со всех сторон. Она не в состоянии будет выдержать бой со спецназом ГРУ, как не в состоянии выдержать его и местный гарнизон, если послушается все же приказа своего генерала.
Сережа встал и поднял руки, желая совсем не вовремя зевнуть и потянуться. Получилось у него это очень колоритно. Такой зевок издалека должно быть слышно. И в это время Пулат нанес ему из лежачего положения резкий удар ногой в печень. Охранник мешком осел между двух рядов скамеек. Я тут же подхватил обмякшее тело и аккуратно уложил на скамейку рядом с собой, забросил руки под затылок. Маленький капитан тем временем сунул руку под камуфлированную куртку Сережи, показал спрятанный там миниатюрный передатчик и достал пистолет. Боевой, не со снотворным. И тут же мы с Пулатом вытянулись, закрыли глаза, словно задремали.
Плохо мой воспитанник Юрок обучал своих парней. Они подошли к нам непростительно быстро и непростительно близко, выскочив из-под трибуны. Четверо, как легко определил я сквозь неплотно прикрытые веки. Очевидно, их смутил безобидный вид Сережи. Но его сигнал они слышали отчетливо.
Пулат подпустил их на предельно короткую дистанцию, чтобы я тоже мог показать свои способности. И я ударил одновременно двумя ногами из лежачего положения – просто разогнул свои конечности. Такой удар можно назвать классическим, хотя ни в одном из видов единоборств он не применяется. А в обиходе это называется – дать кому-то между ног. Я дал сразу двоим. Сам Виталий дважды выстрелил. Потом еще дважды, добил моих недобитых, потому что оставлять их так было нельзя. Он уже поднял пистолет для пятого выстрела, но я отвел руку.
