эпитеты мягче и двусмысленнее, обвинения обтекаемы, больше похожи на намеки и предупреждения. А вот поступки должны быть, наоборот, решительными и прямыми.
– Вот я и предлагаю решительный поступок, который покажет всем, кто есть кто! Какое место занимают во всем этом немцы, какое – американцы, а какое – англичане.
– Решительный, значит? – проговорил Берия, подумал, а потом неожиданно резко рубанул воздух рукой, как шашкой. – Ладно, давай поступим решительно! Значит, делаешь информационный вброс противнику, мы выводим две посольские машины, сажаем в них твою группу и вокруг расставляем переодетых бойцов из полка НКВД. Так?
– Так точно! – уверенно подтвердил Шелестов.
– Хорошо, – кивнул Берия. – Остается самое простое – убедить товарища Сталина, чтобы он поехал через столицу тогда, когда мы сообщим вражеской агентуре о его визите к шаху.
– Но товарищ Сталин же вам доверяет. Он не может не согласиться с такими железными аргументами. Это же все на пользу Родине! Это будет еще одной нашей, пусть и маленькой, но победой!.. Спасение жизней глав государств антигитлеровской коалиции в разгар войны, когда на полях сражений ломается хребет вермахта, мне кажется, не такая уж и плохая затея. На войне бывает и страшнее, и опаснее.
Утро было холодным, но тихим. Казалось, в воздухе все замерло в ожидании.
Шелестов покусывал губы, ожидая приближения машин. Дастин Хигс все же решил внести свои коррективы в план операции. Как и предлагал Максим, американцы встали так, что нападения в удобной точке прохождения кортежа не будет. Не рискнут немцы там нападать. С самого утра на улице ремесленников появились две машины с эмблемами армии США, а по тротуарам начали ходить американские патрули, проверяя документы у водителей и у прохожих, обыскивая повозки, заглядывая в сумки и мешки.
Шелестов взял с Хигса слово, что его люди будут готовы, если понадобится, вступить в схватку с немецкими диверсантами, если те не испугаются и нападут на кортеж именно на улице ремесленников. После этого он со спокойной душой оттянул свои силы к парку. Рисковать жизнью водителей легковых автомобилей Максим не хотел. Нет у них такой подготовки, чтобы участвовать в скоротечных огневых контактах. Они водители, пусть и офицеры НКВД. Им главное – увести машину с пассажирами из-под огня, главное – справиться с дорожной ситуацией. Перестрелка и физическая защита пассажиров для них последнее дело, хотя и к этому они морально готовы. Но все же…
В головной машине за рулем сидел Буторин, во второй – Сосновский. Они лучше других умели водить и лучше других знали, как вести себя в случае неожиданного нападения. На задних сиденьях машин сидело по два манекена: один – одетый в гражданскую одежду, второй – в форму старшего офицера НКВД.
Шелестов с Коганом должны были находиться на разных сторонах улицы. Одна группа чуть ближе к началу улицы, вторая – к концу. В эти группы набрали самых опытных бойцов все того же полка НКВД и охраны посольства. Тех, у кого был реальный опыт участия в скоротечных огневых контактах. Они заняли позиции еще вчера днем, продумав все до мелочей. Никто раньше времени не должен знать, что здесь засада. Более того, надо не попасться на глаза диверсантам, которые тоже могли устроить свою засаду еще с вечера. Очень помогли иранцы, на которых указал Казбек. Бойцы разместились в парке всего в трех местах, там, где позволяли скрыть их от посторонних глаз хоть какие-то строения. Еще четверо русских и четверо американцев засели в доме напротив.
Шелестов ночью заметил лишь двоих диверсантов, пытавшихся спрятаться в магазине, витрина которого выходила к парку. С собой у них были две большие сумки с чем-то тяжелым. На глазах бойцов двое неизвестных почти в полной темноте вскрыли дверь магазина и вошли внутрь. Хигс помотал головой и шепнул, что в магазине есть его люди.
Спустя десять минут диверсантов взяли без шума. В мешках у них оказались десять килограммов взрывчатки и винтовка с оптическим прицелом в разобранном виде. Один из диверсантов признался, что он должен был подняться с винтовкой на крышу. Началом атаки должно было стать столкновение дипломатических автомобилей со старым грузовичком. Дальше обе машины должны были быть взорваны и подожжены бутылками с зажигательной смесью, а пассажиры – расстреляны в упор. Сзади, чтобы машины не развернулись, предполагалось оставить еще один заминированный грузовик.
К утру, когда появились сведения от диверсантов, грузовик с взрывчаткой задержали еще на подходе. Две машины с советскими флажками на капоте в нужное время свернули к парку. Буторин давно приметил грузовичок, который должен был совершить аварию возле магазина, и уже ехал навстречу. Расстояние сокращалось. Шелестов все не давал команду. Но вот он в бинокль увидел, что у водителя грузовичка в кабине «шмайсер».
Мигнул вдалеке красный фонарь. Наблюдатели заметили его, и бой начался.
Двумя короткими очередями расстреляли водителя грузовичка. Один из бойцов запрыгнул на подножку, выворачивая руль машины и направляя ее в сторону, к ограде парка. Вылетевшие две машины с немцами успели к месту, но аварии не было. Не полетели и бутылки с зажигательной смесью. В бойца, который увел от столкновения машину, полетели пули. Разбилось стекло, пули прошили дверцу машины, но лейтенант в форме НКВД спрыгнул на асфальт. Пуля угодила ему в ногу. Он упал и тут же откатился под грузовик, вскинув автомат.
Американцы отсекли третью машину, вылетевшую к парку сзади. В ней было четверо иранцев. Они сразу все поняли и бросились врассыпную, отчаянно отстреливаясь. Все четверо полегли на дороге в течение одной минуты. Сосновский и Буторин бросили машины и залегли под их колесами с автоматами. Немцы попытались раскрошить автоматными очередями тех, кто остался в машинах. На это Шелестов и рассчитывал. Если бы немцы сразу отступили, они могли бы спастись. Но теперь они попали под перекрестный огонь. Скрытые за стенами и ящиками бойцы НКВД стреляли короткими очередями, стараясь бить только по конечностям, но немцы и оставшиеся в живых иранцы маневрировали, пытаясь уйти от огня.
Наконец диверсанты начали понимать, что попали в засаду.
– Не стрелять! – закричал вдруг Сосновский и бросился из-под машины на немцев.
Кого-то он сбил с ног, кто-то выстрелил в него почти в упор, но, к счастью, не попал. Откуда-то вынырнул Коган и навалился на диверсанта, прижимая его к земле. Бежали бойцы НКВД. Больше никто не стрелял. Шелестов выругался, боясь, что немцы сгоряча все же в кого-нибудь попадут, не захотят сдаваться, проклятые фанатики! По улице бежали американцы во главе с Хигсом. Несколько человек лежали на асфальте. Пахло
