– У стороны защиты нет дополнений.
– У обвинения нет, ваша честь.
– В таком случае, судебное следствие объявляется оконченным, – судья стучит молотком по деревянной подставке. – Суд переходит к прениям сторон. Слово для поддержки обвинения предоставляется прокурору Шумятину. Виктор Николаевич, пожалуйста.
– Спасибо, ваша честь, – он боком вылезает из-за стола. – Уважаемые присяжные, посмотрите на это ангельское личико, – толстый палец Шумятина повисает перед моим носом. – Разве обладательница такой красоты может прожить без целого шкафа прелестных платьев? Она не имеет на это права, как и на то, чтобы прозябать в глуши. Такая красавица обязана жить в столице, наряжаться в дорогую одежду и посещать элитные ночные клубы. Не правда ли, сложно выполнить столько обязательств, если судьба не наградила привилегиями вроде банковского счета или богатого кавалера? Как быть? Казалось бы, ситуация безвыходная, но нет! Красавица находит решение – присваивает папин банковский счет. Пусть ее отец не олигарх, пусть деньги не упали с неба, а добыты годами тяжелого труда, красавице они нужнее на наряды и вечеринки, чем старику для прокорма. Кто бы взялся судить за это семнадцатилетнего ангелочка, не убей она ради денег родного отца?
Шумятин оглядывается на Дениса, с остервенением исписывающего в блокноте страницу за страницей, и продолжает:
– Сторона защиты рассказала красивую сказку, под стать обвиняемой. В сюжете полно интриг и неожиданных поворотов. Само собой, героиней истории выступает сама обвиняемая. Она олицетворяет добро. Как водится, имеется главная злодейка – лучшая подруга, которая якобы обманула нашу героиню, подсунув вместо волшебного зелья яд. Выдумка, бесспорно, заслуживает внимания, но в судебном заседании нас интересуют факты, а они таковы: обвиняемая выкрала ядовитый порошок из кабинета химии, подсыпала его в тарелку отца и хладнокровно наблюдала, как папа поглощает свой последний ужин. Яд – это не сказочное зелье, и даже не соль или сахар. Его подсыпают в еду для того, чтобы убить. У меня все, ваша честь.
– Слово для защиты подсудимой предоставляется адвокату Новикову. Денис Александрович, приступайте.
Он в последний раз просматривает записи, прежде чем поднять глаза на присяжных.
– Обвинение называет версию защиты сказкой. Согласен! Иногда в правду поверить сложнее, чем в вымысел. Версия убийства из корыстных побуждений, с дорогими нарядами и вечеринками, звучит правдоподобно. Но задумайтесь, насколько этот мотив подходит моей подзащитной? Золотая медалистка школы, студентка-бюджетница Московского Государственного Университета. Как думаете, куда она отправляется после занятий: по магазинам, в кафе с друзьями или в ночной клуб? Алиса едет в офис телекомпании, где работает журналистом. Несмотря на это, в отличие от прокурора, я не стану называть ее ангелом, – Денис бросает на меня взгляд, от которого хочется забиться под скамью, но тут же поворачивается к присяжным. – Моя подзащитная – обычный человек, а людям свойственно ошибаться. В сложной ситуации Алиса доверилась лучшей подруге. Она и предположить не могла, что та, преследуя свою выгоду, захочет убить ее отца! Прокурору и сейчас сложно допустить такую вероятность, несмотря на обширный жизненный опыт, которого недоставало Алисе в семнадцать лет. Господа присяжные, – он на минуту задумывается, как будто решая, выгораживать меня дальше, или озвучить правду, – ответьте на главный вопрос: верно ли, что моя подзащитная намеренно отравила отца? Виновна ли она в убийстве? Алиса признала свою вину в том, что была в отчаянии. Она не знала, как поступить и полностью положилась на самого близкого по духу человека. Вынося вердикт, задумайтесь: заслужила ли она своей доверчивостью тюремный срок? Это все. Спасибо.
Денис садится, даже не оглядываясь в мою сторону. Надеюсь, он игнорирует меня, чтобы не мешать готовиться к речи, а не потому, что ему противно на меня смотреть. От одной мысли об этом на глаза наворачиваются слезы. Господи, что со мной происходит?! Почему мнение адвоката для меня важнее решения жюри присяжных? Неужели я способна на такую глупость, как влюбленность?
– Подсудимая, встаньте! – голос судьи заставляет меня вздрогнуть. – Суд предоставляет вам последнее слово.
Я влюбилась! Как законченная идиотка потеряла голову, да еще когда… Пытаюсь поймать взгляд Дениса, но его глаза прикованы к скамье присяжных. Еще бы, я предала его не меньше бывшей жены. Она отняла у Дениса сына и деньги, а я – веру в людей.
– Прости меня, пожалуйста… Я тебя люблю.
Эмоции превращаются в слова раньше, чем я успеваю их подавить. Денис даже не оглядывается, а до меня доходит ужас происходящего. Что я делаю? Почему позволяю гормонам разрушить свою жизнь? Ведь любовь – это всего лишь выброс фенилэтиламина и допамина, отравляющих организм и вызывающих привыкание не хуже наркотиков. То ли от равнодушия Дениса, то ли от признания собственной зависимости, в голове проясняется. Стоявшие в глазах слезы, наконец, сбегают по щекам. Теперь я вижу, в какое недоумение привели мои слова судью и присяжных. В ответ на немые вопросы я выдавливаю из себя рыдания:
– Папочка, прости! Я не хотела, чтобы ты умер!
– Только истерик нам здесь не хватало, – снимает и кладет на стол очки судья. – Пристав, будьте добры, выведите подсудимую из зала суда.
Мужчина в форме черного цвета раскрывает решетчатую дверь и вытаскивает меня из клетки с еще большим усилием, чем заталкивал. Я не сопротивляюсь, просто не могу заставить себя шевелиться. С трудом переставляя ноги, перешагиваю порог зала суда, отделяющий меня от Дениса. Наваждение, затуманившее мой разум, развеется, как только за мной закроют дверь. С глаз долой – из сердца вон, так говорят? Врут. Нас разделяют уже две двери – судебного зала и каменной коробки, в которой мне предстоит дожидаться вердикта присяжных. Оштукатуренные стены с вентиляционным отверстием под потолком, служащим единственным источником света, должны были перетянуть все внимание на себя, но перед глазами у меня не темница, в которой для полноты картины не хватает только скелетов, а упрек во взгляде Дениса. Я вглядываюсь в пробивающиеся сквозь вентиляцию солнечные лучи в надежде, что они засветят кадр, повисший в моей голове. Другого выхода не было. Если бы я рассказала правду, Денис ни за что не согласился бы меня защищать. Я ловлю себя на мысли, что он слишком долго не появляется. Хватит! Надо смириться с тем, что он больше не посмотрит в мою сторону. Пора подумать о себе.
Почти все заседание прошло по моему сценарию, если бы не сорванная кульминация. Видимо, Евгений получил повестку в суд. Наталье следовало предугадать реакцию мужа и подготовиться. Нельзя полностью полагаться на другого человека, особенно если его арестовали. Черт, как же обидно! Бедная Наталья, если бы я знала, что все так получится… Незнание не освобождает от ответственности. Придется признать: только я виновата в случившемся. Без моих уговоров она не отважилась бы начать войну за квартиру, а Евгению не за что было бы ее избивать. Конечно, я хотела помочь. Наталье и до моего появления приходилось несладко, но она хотя бы оставалась цела. Что теперь будет с ее детьми? Мать в больнице, отца вряд ли посадят, но заботиться о малышах он все равно не станет. Хорошо, если не придумает, как выписать их из квартиры. Будет куда вернуться после приюта. Приют… Я обязана освободиться, чтобы позаботиться об Артеме и Аленке, пока Наталья в больнице!
Надо сосредоточиться на деле. Сяду в тюрьму – не смогу помочь никому. Что еще пошло не по сценарию? Развязку я подпортила сама. Остается надеяться, что мои слезы разжалобят присяжных. Они обычные люди, а значит, ими управляют эмоции. Как выяснилось, в душе я тоже обычный человек, а не робот без чувств, в которого старалась превратиться. Мысли возвращаются к Денису, я снова пытаюсь перевести их на действительно важные темы. Подсознание гаденьким голосом шепчет, что он для меня важнее всех, когда каменную коробку переполняет лязг замка. Неужели присяжные закончили? Почему так быстро? Или долго? Не представляю, сколько времени прошло на самом деле. Дверь открывается. Вместо пристава в камеру входит Денис. Сердце подпрыгивает от радости, но тут же опускается. У него в руках букет желтых роз. Что это, прощальный подарок? Для интеллектуала Дениса слишком прямолинейно. Дверь закрывается, розы становятся серыми, как и его силуэт. Он молча протягивает букет, а я принимаю правила игры и без слов беру подарок.
