— И последний вопрос: скажите, Марат, а если сегодня вечером вы обнаружите у себя в номере группу незнакомых мужчин в штатском, которые роются в ваших вещах, что вы им скажете?
Марат ответил лаконично:
— Ничего — я бью молча.
Гия Метревели выхватил у него трубку и радостно закричал в нее:
— Нина, дорогая, получи, пожалуйста, фотографию с моего телефона и отнеси ее в техцентр, пусть поставят к этому материалу. Справа с белыми волосами — это Марат, пусть правильно подпишут. Все, посылаю картинку на твой номер!
Он нажал несколько кнопок и повернулся к гостям:
— Как вам нравится наша завтрашняя статья в моей газете?
Боб поднял оба больших пальца вверх:
— Никогда не видел, чтобы так быстро сделали классную вещь. Ни одной поправки, все «в одно касание». Ты — суперпрофи, Гия! — он разразился такой многословной похвалой, потому что в гостеприимной Грузии коротко похвалить — это почти что отругать.
Марат ограничился словом «Боевито!» и каким-то неопределенно-экспрессивным взмахом руки.
— Некогда копаться, дорогой! — вскричал грузин. — Нас такой человек ждет у себя в доме, такой человек!.. Я все по пути расскажу. Стартуем?
— Давай!
Гия еще долго не мог успокоиться и половину дороги вспоминал совершенный только что будничный подвиг:
— Вах, как замечательно вы отвечали! Если бы все люди могли так коротко и грамотно отвечать на вопросы. Вас не придется поправлять. Все буковки на месте. Ах, как жалко, что Гюльзар в этой безводной Гяндже! Она порадовалась и поучилась у нас, как мы быстро справились с работой!..
Видно было, что Гия привык к этой шумной и энергичной роли, под которой легко было скрыть любое количество контрабанды задних мыслей и хитроумных соображений.
— Гия, объясни, пожалуйста, что ты задумал? К какому грузинскому князю ты нас везешь?
Гия бросил на секунду руль, чтобы взмахнуть руками:
— Правильно сказал, дорогой! Это настоящий князь и щедрый друг. Давид Лоладзе! Он сумеет правильно встретить гостей и скажет много важного. В его доме вы познакомитесь со всеми, кто вам нужен.
У обоих друзей заработала внутренняя «база данных», которую они так старательно загружали весь прошлый день и часть ночи. «Лоладзе Давид Луарсабович — крупный промышленник. Родственник зятя Шеварднадзе. Участвовал в приватизации крупных предприятий текстильной и винодельческой промышленности. Масштабная контрабанда по транскавказской дороге через Южную Осетию на Эргнетский оптовый рынок. После прихода к власти Михаила Саакашвили заплатил крупные штрафы, легализовал по амнистии часть капитала. Связан с многочисленными преступными группировками и деятелями «старой» оппозиции. Известен под кличкой «Князь»». На фотографии — благородная седина на пышных бакенбардах и орлиный нос.
Машина проезжала мимо Ботанического сада, когда Гия вскричал, хлопнув себя по лбу:
— Надо подарить князю цветы! Здесь специальный магазинчик с замечательными растениями. Он большой любитель экзотических растений! Я отлучусь только на одну минуту!
— Давай мы с тобой, выберем подарок подороже, — предложил Боб.
— Ни в коем случае! Вы лучше посмотрите за машиной, я не выключаю двигатель, потому что аккумулятор слабенький — не хочется заставлять гостей толкать машину. Если что, заплатите штраф патрулю полиции за неправильную парковку. Двадцать лари им за глаза хватит! Не давайте больше, а то почувствуют деньги и разбалуются!
Товарищи поняли, что, видимо, Гие надо, скорее всего, поговорить по телефону без лишних ушей, а потому послушно остались в машине.
— Двадцать лари, — посчитал в голове Боб, — это меньше десяти долларов… Думаешь, правильно направляемся во «дворец»? — спросил он Марата.
— К этому, с театральными бакенбардами? По досье, он человек авторитетный… Пьем белое вино, а то закатят какой-нибудь дурацкий грузинский пир — и прощай работа.
— Не думаю, — сказал Боб. — Сейчас им не до пиров на самом деле…
Он не успел договорить, потому в машине открылись одновременно три дверцы. Маленький крепыш, не посмотрев на седоков, сразу цепко ухватился за руль и рванул с места. Двое других, предъявив в качестве главного аргумента стволы пистолетов, скользнули на свободные места спереди и сзади, потеснив приятелей.
С водителем и задним седоком можно было справиться без труда, несмотря на оружие, но тот, что забрался на переднее сиденье, был вне пределов досягаемости и мог успеть выстрелить. Марат и Боб не стали делать резких движений, демонстрируя пустые руки.
— Спокойно, спокойно, — сказал Боб. — Если вы за машиной, то мы выйдем.
— Руками возьмитесь за ботинки, голову вниз — на колени — и не поднимать, а то врэжу по затылку жэлэзякой, — сказал тот, что потеснил их сзади.
Стало понятно, что угон машины они отягощали похищением заложников.
Машина быстро тронулась с места и понеслась вниз по улице. Не зная толком города и ничего не видя, кроме грязного пола, Марат и Боб могли только догадываться по поворотам машины, что их везут в юго-восточную часть города по правой стороне Куры.
— Умеет Тбилиси гостей встретить, — сдавленно проговорил Боб, чтобы хоть как-то проявить свое присутствие.
В ответ он получил обещанный удар рукояткой пистолета по затылку, а потому больше реплик не подавал.
Через двадцать минут машина притормозила, сделала несколько коротких поворотов, затем в салоне стало меньше света — они въехали в закрытое помещение.
Мотор заглох, хлопнули дверцы. Несколько долгих минут они сидели в той же позе одни, хотя снаружи слышались шаги и говор на грузинском языке, двигали какие-то предметы. Внезапно опять стало светлее.
— Выходите, согнувшись! — Последовала резкая команда. — Смотреть только в пол. Вперед.
Марат и Боб прошли в ту сторону, где горел яркий свет. Было понятно, что они находятся в большом закрытом гараже. Его задняя стена была ярко освещена двумя «театральными юпитерами» на штативах. Туда — к расстрельной, судя по выбоинам, стенке — их и поставили. Яркие полукиловаттные лампы били в лицо, так что похитивших их людей, которые стояли позади света, совершенно не было видно. Вдобавок спустили с поводка огромную кавказскую овчарку килограммов на семьдесят, приказав ей что-то по-грузински — наверное, «Сторожить!» По крайней мере, она это поняла так, что должна сидеть перед пленниками, бдительно следя за каждым их движением и сопровождая грозным рыком каждый вздох.
— Руки за голову. Опустишь — собака откусит их.
Собака подтвердила захлебывающимся от ненависти рычанием каждое слово хозяина.
— А еще она — детектор лжи? — поинтересовался Боб.
Прозвучало два выстрела. Пули точно легли между головами Боба и Марата, больно ударили по ушам разлетевшиеся крошки штукатурки. Помещение наполнилось едким запахом пороха. Пес припал на передние лапы и зашелся лаем, стремясь броситься вперед и вцепиться в чужих, но команды «Взять!» еще не было.
— Я сам детектор, — ответил злой голос. — За каждую брэхню буду отстрэливать кусок уха. — Он говорил по-русски довольно чисто, лишь немного напирая на «э» вместо мягкого «е».
— Спрашивайте.
— Кто послал?
— Таких, как ты, я сам посылаю, — заявил Боб и поморщился, когда крошки цемента снова полетели в голову после выстрела. — Кончайте гнилой базар, я хочу говорить со старшим.
— До старшэго надо еще дорасти… и дожить. Говоры со мной, только быстро!
Однако прежде чем начинать что-либо говорить, надо было сориентироваться хоть по каким-нибудь косвенным признакам и интонациям, с кем они имеют дело — спецслужбы, боевики, уголовники. «Втемную» ничего не угадаешь в каше грузинских интересов и группировок с их непредсказуемыми сменами друзей и врагов.
— Зацепишь ухо, я твое отрежу, — пообещал Марат, — когда поговорю с хозяином.
Грузин поддался на провокацию и взбесился:
— Ты, гад майданный, хохла мат! Какой тэбе хозяин? Здэсь сдохнэшь!
Картина немного прояснилась, и Марат сказал Бобу:
— Видишь, говорил я писакам: не болтайте про «оранжевых», поссорите нас со всеми приличными людьми. Я воевал с УНСО и Ющенко мне не друг, скажи это старшему, парень.
— Ты от матэри откажэшься, когда страшно. Если не УНСО, то Крэмль тэбя послал. — Он обратился к своим. — Бадри, связывай их по одному, будем лампой коптить, как свинью…
Поскольку сказано это было по-русски, не по-грузински, Марат сделал вывод, что все время идет психологическое давление — без членовредительства. Значит, приказа серьезно портить отношения с приезжими пока нет.
— Про Кремль — это ближе, — продолжил Марат, не обращая внимания на их последнюю фразу. — Но Кремль большой. Льва Толстого надо читать, — наставительно добавил он.
