− Так она их полгода назад отправила! А карту тебе в свое время не сделала, чтобы ты на нее пахал!
− Это точно! − со вздохом признал Жуков. − Но чего теперь сделаешь? Я ее тут взял за глотку, гони, говорю, деньги, за квартиру уже три месяца не платим, телефон вот-вот выключат, а она: не дают, мол, их в банке…
− Как это не дают?
− Да я тут… − засмущался Юра, − по пьяному делу глаза ей выколол…
− Чего?
− Ну, в паспорте, на фотографии. И она говорит, что по такому документу денег не дают. Подала заяву в посольство на новый паспорт, а он только через полгода подоспеет…
− Мозги она тебе делает, − сказал Марк. − У нее на лбу печать: «Аферистка». И нашел же ты такое счастье… Или в ней есть какие-то хорошие черты?
− Одна, которая делит жопу пополам, – отозвался Жуков. – Но чего теперь делать? − Он развел руками. − Закопать ее? Тогда денег точно не видать! По морде я ей тут съездил, она в полицию кинулась. Еле замял дело. А полиция для меня − сам знаешь, что такое. Не успеешь вякнуть, уже в депортационной тюряге. А дальше − встать, суд идет и − Москва. Кстати, я ей три тысячи баксов простил за синяк. И еще полтинник с меня за интим сняла… Мол, выполняю обязанности в состоянии морального ущерба. Такая сука.
− Завтра бабки получишь, заныкай их понадежнее, − сказал Марк. − А вообще надо выходить на масштабное мероприятие. − Надоело с дерьма пенку снимать… Ну, заработали мы сегодня по два косаря, и что?
− Нормальные бабки, − пожал плечами Жуков. − А закончу на следующей неделе объект, там циклевка и лак остались, поедем в круизик…
Под “круизиком” подразумевалось путешествие на нескольких машинах по близлежащим штатам и, соответственно, планомерное осваивание многочисленных торговых центров, где, в отличие от криминального Нью-Йорка, в провинциальной тиши, службы безопасности не представляли опасности, уповая не столько на камеры слежения, сколько на благонравие местного сельского люда.
“Круизики” приносили троице изрядный доход.
− С этим обождем, я другое придумал, − сказал Марк. − Завтра даем объявление в газеты: требуются рабочие-надомники. Зарплата − семьсот долларов в неделю. Работа − пустяк, сортировать пластиковые шарики по их цвету. Я тут сырье видел для литья пластмассы, и вот − пришла идейка… Закупим тонну шариков для начала, голубых, зеленых и красных вперемешку и будем выдавать их в массы. Пусть сортируют.
− Не понял… − рассеянно произнес Жуков, свинчивая с бутылки алкоголя хрустящую винтовую пробку.
− Идея такая, − объяснил Марк. − Тонна этого лома стоит три копейки. Мы каждому отгружаем по мешку, а за мешок берем депозит: сто, скажем, долларов. Вы с Витей будете отоваривать клиентов. Таким образом…
− Таким образом, это надо делать не на Брайтоне, − перебил Жуков. − Вычислят тут же.
− Черных дурить будем, − согласился Марк. − Хотя все это опять-таки… Мелко плаваем, господа! Да и пройдет ли фокус? В этом мире лжи и лицемерия уже так трудно кого-либо обмануть!
Звякнул дверной звонок.
Жулики замерли, привычно насторожившись.
Марк молча подошел к домофону, нажал на кнопку. В сером экранце возникла размытая в свете уличного фонарика знакомая долговязая фигура Виктора.
− Хо, − удивленно промолвил Марк. − Откуда это он нарисовался?
− Прогульщик, − оптимистично поддакнул Жуков.
Внезапно явившийся прогульщик с порога с горечью выдохнул:
− Ну, все, попали, привет!
− Чего такое? − недовольно вопросил Марк, жестом приглашая товарища в гостиную.
− Только вы уехали, наши “тихушники” в зал нагрянули, − сокрушенно объяснил Виктор. − Ну и припутали меня… Джон этот гацкий… У монитора сидел, поняли? За мной сек! Задавлю, гниду! Пойдет, падла, ко дну, без права на всплытие! С отрицательным дифферентом! Кстати, еще бы минута, и вас бы захомутали, хорошо, вы резвый старт сделали…
− О как… − растерянно выдохнул Жуков. − И теперь чего?
− Завтра явиться для разборов, − горестно молвил Виктор. − А пока свободен… Только хрен я явлюсь.
− Дело могут начать… − сказал Марк.
− Как начнут, так и закончат, − проронил Виктор. − Я ж с самого начала знал, что в блудняк влипну с этим магазином, потому по чужой ксиве устроился… Вернее, по своей, но там только фото мое… − Глядя на вопросительное выражение лица Жукова, пояснил: − Я сюда в начале девяностых попал… Прошлого уже столетия. Ну, бланки советских паспортов достать была не проблема. Клей свое фото, бери любую фамилию, шлепай печать хоть из каблука вырезанную, а потом встраивай липовую рабочую визу… Если виза рабочая − должен платить налоги. То есть − получите автоматом пенсионную карту. А есть карта − открывай счет в банке. Ну и права получай. Вот я десяток комплектов документов и сделал. Один комплектик сегодня сгорел, так что − наливайте.
− Э, − озабоченно почесал темечко Марк. − Так у тебя десять банковских счетов? И налоги ты не платишь?
− Я безработный, чтобы ты знал, − сказал Виктор. − Бедный американский безработный.
− А каждый банк предоставляет кредит, − вдумчиво продолжил Марк. − И сумма кредита, и чековые бонусы с каждым годом увеличиваются…
− И все десять банков можно кинуть, − продолжил Виктор. − Но всему свое время, как говорил один часовщик, выслушивая претензию за ремонт…
− Тогда надо помянуть “Стоп энд шоп”, − сказал Марк, усаживаясь за стол.
Жуков раскладывал половником по тарелкам дымящиеся креветки.
Застолье затянулось до позднего вечера.
Обсуждались перспективы дальнейших деяний, то бишь, чтобы такое украсть, дабы заработать, произносились краткие тосты за удачи и процветание, сетовали на возросшую бдительность полиции и всяческих фискальных органов в свете борьбы с терроризмом и нелегальной эмиграцией.
− Они сами этот терроризм и придумали, − умудренно говорил Виктор. − Им теперь деньги куда-то вкладывать надо, вот и конопатят мозги…
− Да вообще тут Советский Союз строится, − соглашался Марк. − Абсолютно мусорская страна стала, не продыхнуть… Где это видано, чтобы улицы перегораживались, и каждый водила в трубу дул − пил или нет? А если хрястнул пивка, то − тюрьма! Да еще на бабки разведут, и, вроде, хотят закон ввести о конфискации тачек на месте!
− Вышки еще построили для фиксации всех номеров на трассах, − прибавил Жуков.
− И, кстати, во всем мире смертную казнь отменили, а тут − хренушки, − продолжил критику американского империализма морпех. − Я, конечно, не имею в виду всяких арабов и другие малокультурные расы, где царит террор и реакция…
− А у нас смертников на ядерные рудники отправляют, − сказал Жуков. − Раньше, по крайней мере…
− Гнилая байка, − возразил Виктор, с силой утрамбовывая в пепельнице окурок. − История для лохов. У нас для этого в Союзе существовали исполнительные тюрьмы. Несколько. Одна, точно знаю, Новочеркасская, под Ростовом-на-Дону. Там работал палач. Штатный. Причем перед расстрелом обязательно температуру мерили…
− Палачу? − недоуменно спросил Жуков.
− Не, потерпевшему… То есть, этому, кого казнить собираются. Если температура повышенная, то надо сначала вылечить…
− Слушай ты, сказочник, − холодно сказал Марк, − хорош брехать о чем не знаешь. Никто никого в Новочеркасской тюряге не стрелял. А везли оттуда прямиком в Ростовское УВД. Въезжали через отдельный шлюз. И вот там-то была исполнительная камера. Стены обшиты резиной. Умывальничек. И находилась камера прямо под кабинетом начальника УВД. Хотя почему − находилась? И до сих пор там находится. В законсервированном состоянии. А последним кончали в ней маньяка Чикатило. Теперь − о палаче. Их не один, а много. И не обязательно местные. Некоторые в командировки из Сибири в тот же Ростов ездили. Имею в виду ментов. И у каждого за время службы по шесть исполнений − максимум. Потом психологи с ними работали… А один говорит: на хрена мне ваш психолог, давайте я еще парочку злодеев хлопну, теряем время…
За столом повисло молчание. В тоне Марка сквозила такая ленивая уверенность в своих словах и такое безусловное знание предмета, что и Виктор, и Юра почувствовали не то чтобы страх, но явственное внутреннее неудобство.
− Откуда… знаешь? − стесненно кашлянув, спросил Виктор.
− А! − безмятежно отмахнулся Марк. − С кем только судьба не сталкивала… Был один хороший знакомец, знавший, как и что… Который как раз температуру мерил… Ладно, ребята, пора отдохнуть, разбирайте продукты и − врассыпную… − Чувствовалось, он понял, что сболтнул лишку, посеяв сомнения в умах собутыльников, и теперь пытался сгладить впечатление от своего внезапного откровения. − Кстати, − указал на упаковку с пылесосом. − Утюг свой не забудь, и пасты мне два тюбика обещал…
