вроде тебя…
Зубровский незаметно вздохнул. Опять сидение на режимном объекте с утра до вечера, за запертыми дверями с кодовыми замками, понял он. Какие уж тут пляжи! Вот и первое разочарование.
— Но я… — попробовал было снова запротестовать он.
— Слушай меня внимательно, Андрей, — оборвал его полковник. — Никто, конечно, не может тебя заставить поехать насильно, но, кроме тебя, если честно, я другой кандидатуры не вижу.
Андрей повертел в руках шариковую ручку.
— Мы же военная разведка, в конце-то концов…
— Вот именно, — подтвердил полковник. — То есть должны работать системно и комплексно, — это были его любимые слова, хотя вряд ли он понимал, какая между ними разница. — Такой человек и нужен. В общем, наладишь там работу, подготовишь специалистов и вернешься.
— Вы же, Сергей Сергеевич, знаете, в последнее время слишком много всего навалилось. Пока распутаюсь… пусть они пока перешлют все данные на мой айпод — я посмотрю.
— Это конечно, — неохотно согласился полковник. — Но поездка не отменяется. Надо посмотреть там все своими глазами, прощупать, так сказать… Сам понимаешь, как это важно. Заодно познакомишься с людьми, подскажешь сочинским ребятам, как за деревьями увидеть лес. Надо успокоить их, чтобы не вздрагивали при каждом взрыве петарды. И ведь всего-то на неделю. Наберешься впечатлений, и с новыми творческими замыслами засядешь за ЗУБр…
— А вдруг сочинцы правы, и за этим скрывается нечто серьезное… — задумчиво спросил майор. — Вам не кажется?
— Это вряд ли, — уверенно возразил полковник. — Уверяю тебя, Сочи террористам не по зубам…
— Тогда почему такой шум?
— Ну что тебе объяснять? Обычное дело — захотелось ребятам расширить штаты…
— Понятно… То есть, как говорится, любая сложная проблема имеет простое и понятное большинству неверное решение.
— Ну, ты это… — насторожился полковник. — Ты это о чем?
— Ничего, я так… Теория исследования операций.
— А-а-а… — Бугров потянулся к настольному календарю. — Так вот… Сейчас у нас понедельник, двадцать седьмое… В пятницу будет, — он полистал календарик, — первое… Если захочешь прихватить и субботу, то как раз до второго. Эх, завидую я тебе, самый бархатный сезон… Я бы и сам поехал, но, — он широким жестом развел руками, давая понять, что тут может без него произойти если и не конец света, то уж точно крупная катастрофа. — Связь будешь держать с начальником оперативного управления Болховитиновым. Толковый, по-моему, мужик. В общем, подробности тебе расскажет Кожедуб, — полковник поднялся, его голос стал официальным. — Выезжаешь через два часа. Командировка — у секретарши. Самолет уже заправляется. Все!
Зубровский остался недвижим, и было непонятно, как он все-таки относится к предстоящей поездке. Именно поэтому Бугров, всегда считавший, что начальник должен постоянно заботиться о моральном состоянии своих подчиненных, порылся в нагрудном кармане кителя и, вытащив оттуда какую-то небольшую яркую пачку, с усмешкой бросил ее на стол.
— Это еще зачем? — недоуменно спросил Зубровский, уставившись на пачку презервативов.
— А как же, — улыбка полковника стала шире. — Едешь в зараженную зону…
Майор тоже усмехнулся, но в отличие от полковника не так широко.
— Зараза к заразе…
— Смотри, поосторожней там, — довольный тем, что шутка удалась, полковник протянул майору руку. — Эти сочинки, говорят, весьма экзотичные штучки. Да и курортницы, думаю, тоже… — и с этими словами, не выпуская руки майора из своей, он повел Зубровского к двери.
Инженер Фриш взял в руки лежавшие на столе четки и молча перебросил два черных шарика.
— Никто не сможет пронести ничего подозрительного в город, всех пропускают через рамку еще в аэропортах и на вокзалах, — подробно, как мальчику, стал объяснять он. — На дорогах и в портах установлены посты, обыскивающие все въезжающие в город машины и причаливающие корабли. В близлежащих горах войск — как блох на кошке. Даже если предположить, что взрывчатка каким-то образом окажется в городе, как ее пронести на олимпийский объект? Они все ограждены, никто посторонний не сможет пройти внутрь. Вы что, планируете пронести ее в швабрах для кёрлинга?
Закаев бросил короткий злой взгляд на инженера.
— Вы правы, герр инженер, — заявил он. — Похоже, нам действительно не удастся пронести взрывчатку в город.
Некоторое время в кабинете сохранялось молчание, лишь изредка прерываемое мурлыканьем спящего кота.
— Не пронести, — подтвердил с довольным видом Фриш. — Во всяком случае, достаточного количества.
Закаев улыбнулся инженеру с видом крайнего превосходства:
— А сколько достаточно? Объясните мне, герр Фриш, сколько нужно. Вы же инженер, вы все знаете. Сколько заряда потребуется, например, чтобы разрушить Большой ледовый дворец?
— Да, — сказал Макс, — знаю. Я изучал конструкцию. Вам это не под силу. Разрушить его невозможно. Ну, предположим невероятное. Представим, что пара ракет угодит в него или внутри вы взорвете несколько килограммов пластида. Ну и что? Он даже не шелохнется!
— Почему?
— Потому что все олимпийские объекты в Сочи рассчитаны на взрывные нагрузки…
Закаев кивнул.
— Вот-вот, для этого я вас и пригласил. Расскажите мне про это.
Макс тяжело вздохнул и отложил четки. Хоть и не хотелось ему, дипломированному инженеру-строителю, метать бисер перед этим бывшим актером провинциального театра, да что поделать.
— Внутри строительных конструкций устроено жесткое несущее ядро, сделанное из прочнейших металлических профилей, — он потрогал толстыми пальцами бородку. Злость на Закаева душила его, но он решил довести дело до конца. — Это как броня у танка. Все остальные элементы навешаны на это ядро, как ветки на ствол дерева. Чтобы перерубить ядро, необходимо пробить внешние ограждающие конструкции из прочнейшего бетона, а это с помощью современных видов взрывчатки практически невозможно. Ну что такое даже 50 килограммов тротила против тысячетонного сооружения? Оно просто слегка встряхнется, и все.
Закаев поглядел на инженера и увидел, что тот на грани взрыва.
— Вы забыли сказать, что там недавно создан штаб по обеспечению безопасности Олимпийских игр, и все уверены, что с ними связываться бесполезно, — сказал он, глядя в упор на Макса. — Все, включая вас, думают, что только чокнутый может попытаться схватиться с ними. А когда человек вобьет себе что-то в голову, бдительность его ослабевает. Не так ли?
— При чем здесь штаб, — нервно отозвался инженер, — если все объекты в Сочи делают из особых материалов. Это же фибробетон!
Последовала долгая пауза, которая, видимо, насторожила кота. Он спрыгнул с дивана, потерся спинкой о ногу Закаева, и замяукал. Нагнувшись, Закаев взял его на руки.
— Продолжайте, — кивнул эмиссар, поглаживая кота. — Допустим, я соглашусь, что с большим количеством взрывчатки будут трудности. А если поджечь?
— И что вам это даст? — не сдавался Макс, стараясь говорить как можно убедительнее, для чего понизил голос. — Ничего не получится. Все сооружения возводятся из негорючих материалов, оборудуются средствами
