Чарльстон мрачно кивнул.
— Я человек, большую часть жизни провел рядом с КГБ, и ничто не холодит мне кровь сильнее, чем возвращение российской госбезопасности. Это чертов позор.
— Я согласен.
— Эти ублюдки вторгнуться на Украину, попомните мои слова.
— Об этом все говорят, — согласился Райан.
— Да, конечно, люди думают, что они просто займут Крым, но я знаю русских и знаю, как они думают. Они займут Крым за несколько дней, а затем увидят, как это было легко и как невнятна будет реакция Запада, и пройдут всю дорогу до Киева. Взгляните на Эстонию. Если бы ваш отец не надавил на НАТО, чтобы резко их остановить, русские сейчас заняли бы Литву.
Сэр Бэзил обо всем этом гораздо больше, чем Джек. Тот молча материл себя за то, что так погряз в финансовых махинациях, что имел только обрывочные представления о надвигающейся войне.
Чарльстон продолжил:
— Но вернемся к Таланову. Я не могу сказать, что что-то о нем знаю. Большинство людей наверху там, в России, в лучшем случае, начинали в КГБ или ФСБ в те годы, когда я был на службе. Когда я возглавлял Сенчури-хаус, у нас никто не слышал о Романе Таланове.
— Отец предполагает, что у вас может быть информация о Таланове в старых делах, связанных с «Зенитом», — сказал Джек.
— С чем? — Чарльстон приложил руку к уху, пытаясь расслышать.
— С «Зенитом», — едва не крикнул Джек.
— «Зенитом»? — Чарльстон с удавлением откинулся на спинку кресла. — О господи. Тот самый таинственный убийца из КГБ? В восьмидесятые?
— Да, сэр. В его деле был один момент, так и не подтвердившийся.
Чарльстон нахмурился.
— Я уверен, что по этой информации не было никакого подтверждения. Мы тогда проводили жесткую проверку. Тогда у нас не было всей этой электроники. Я не думаю, что вы, молодежь, смогли бы работать с бумагами, как нам приходилось тогда. — Он взмахнул рукой. — Во всяком случае, любое, что может связывать Таланова с этим делом — ошибка. «Зенит» был уловкой, использовавшейся террористами из «Фракции Красной Армии». Я помню, твой отец много возмущался тогда, но мы не нашли никакого подтверждения, что «Зенит» когда-либо существовал.
— Папа сказал, что на полях в одном деле есть пометка, сделанная от руки, и он хотел бы поговорить об этом.
— Пометка, сделанная от руки? Я правильно понял? Ты хотел бы поговорить об этом?
— Да, сэр.
— И что же там написано?
— Одно слово. «Бедрок».
Наступила тишина. Было слышно только тиканье старинных часов.
Джек ощутил беспокойство старика. Он вдруг стал не таким открыт и благодушен, как стоило бы ожидать от обитателя такого дома и такого красного галстука.
— Я так понимаю, документ у вас при себе?
Джек сунул руку в карман пальто и достал отчет швейцарской полиции, отправленный ему по почте из Белого дома. Бэзил взял документ, достал из бокового кармана своего синего пиджака небольшие очки и надел их.
Бэзил смотрел на документ целую минуту, поднеся его ближе к глазам. Райан полагал, что он был в состоянии читать по-немецки, а единственное английское слово прочесть было недолго, даже если оно было частично затерто. Сидя и ожидая, Джек слышал шаги Филиппа, медленно расхаживающего туда-сюда по паркету.
Чарльстон посмотрел на Райана, снял очки и протянул документ обратно. Он сказал:
— Тридцать лет прошло, а кажется, все было вчера.
— Вы можете что-то сказать?
Чарльстон не ответил напрямую.
— «Бедрок» — это оперативный псевдоним одного нашего бывшего оперативника.
Джек поднял голову.
— Мэри Пэт просмотрела документы британской разведки, и не нашла ничего.
Чарльстон задумался на мгновение.
— Ну, тогда, возможно, не стоит выносить сор из избы.
— Простите, сэр Бэзил, но отец говорит, что это чрезвычайно важно. Это может оказать влияние на нынешние проблемы США с Россией.
Чарльстон не ответил. Казалось, он был где-то далеко.
— Вы можете что-либо рассказать?
Чарльстон довольно долго смотрел в окно, словно размышляя. Джек почти решил, что старик собирается сказать ему выйти и закрыть за собой дверь, однако Бэзил все же повернулся к нему и заговорил, уже мягче, чем ранее.
— В истории любой разведки, даже действующей из лучших побуждений, полной чести и доблести, случались… ошибки. Дела, которые хорошо выглядят на бумаге, решения, порожденные отчаянной ситуацией, имеют тенденцию, перейдя с бумаг в реальный мир, развиваться не настолько идеально.
— Конечно. — Признал Джек.
Сэр Бэзил поджал губы.
— Совершенно верно, юноша. — Его взгляд наполнился решимостью, и Джек понял, что он собирался все рассказать. — Если Мэри Пэт обратилась в МИ-6 по поводу «Бедрока» то, естественно, не нашла ничего. Но если она обратилась к их коллегам из МИ-5, контрразведки, и они сказали ей, что ничего об этом не знают… — Он скривился от отвращения. — Это не совсем так.
— Вы имеете в виду, ей соврали?
— Быть может. А может, в МИ-5 уже не помнят о делах МИ-5 тогда.
Джек подумал, что сейчас Чарльстон слукавил, но продолжил разговор.
— Значит, «Бедрок» был из МИ-5?
— Это правильно. Он был… — Старик тщательно подбирал слова. Затем его лицо немного прояснилось. — Это был оперативник. Его звали Виктор Оксли.
— Он англичанин?
— Да. Оксли служил в двадцать втором полку SAS, был в группе «Пагода». Весьма элитное подразделение. Группа специального назначения, вроде вашей «Дельты».
Райан, естественно, это знал.
— МИ-5 хотело иметь оперативника, действующего за Железным занавесом. Чтобы отслеживать шпионов КГБ и других служб на начальном этапе, прежде, чем они смогут проникнуть на нашу территорию.
Джек несколько смутился:
— За Железным занавесом, вроде бы, действует ваша более старая организация, МИ-6, а не контрразведка, МИ-5.
Бэзил кивнул и ответил:
— Можно сказать и так.
— Неужели межведомственная конкуренция?
— Нечто вроде этого. Иногда операции МИ-5 заводили нас на запретную территорию. Оксли мог нам в этом помочь. Он мог поехать в Ригу, чтобы заснять британского перебежчика, проживающего там, или в Софию, чтобы сообщить с места, как болгарская разведка готовит своих сотрудников к работе на улицах Лондона. Он мог поехать в Восточный Берлин и узнать, в каком баре директор «Штази» Эрих Мильке любит проводить встречи, так, чтобы если высокопоставленный британский агент решит связаться с кем-то из верхушки ГДР, мы знали, где его искать.
Капли дождя мягко стучали по стеклу окна библиотеки.
— Иногда ему поручали нечто большее. Время от времени ему было приказано находить угрозы для контрразведки — я имею в виду подданных Короны, совершивших предательство, а затем сбежавших за Занавес. — И ликвидировать их.
— Ликвидировать? — Удивился Райан.
Бэзил посмотрел на Райана, не моргнув.
— Убивать.
— Невероятно.
— Говорили, что Оксли был невероятен. МИ-5 завербовало его с военной службы и подготовила для собственных целей. Он знал язык — кто-то из его родителей был русским, так что он говорил на русском, как на родном. И у него были все навыки для работы в тылу. Он был очень хорош. Он перепрыгивал границы лучше, чем кто-либо, кто был у нас с то время.
Бэзил добавил:
— Я не думаю, что вы знаете очень много об истории британских спецслужб, но у нас в прошлом было несколько предателей, на самом верху.
— Кембриджская пятерка, — ответил Джек.
— Были опасения, что их было больше пяти. Поэтому было принято решение иметь на территории противника средства, так сказать, принуждения к честности. Высокие чины в МИ-5 считали, что если кто-то решил передать КГБ государственную тайну, чтобы получить орден Ленина и бесплатную квартиру в Москве, другие сотрудники британских спецслужб сделают верные выводы, если этот кто-то будет найдет удавленным в общественном туалете в парке Горького.
— Черт подери… — Сказал Райан. Это было совсем не то, чего он ожидал, придя в этот роскошный дом, чтобы поговорить со старым разведчиком о карандашной пометке в старом деле.
— Мои коллеги в МИ-5 о нем не распространялись. Он был вне обычной системы субординации, так что очень немногие знал о существовании Бедрока. — Чарльстон слегка улыбнулся. — Были слухи о киллере-чистильщике в Пятой, и частью они распространялись намеренно, но почти никто не знал, насколько они были правдой. Куратор позволял Бедроку действовать по усмотрению, без связи и прикрытия.
Джек увлекся этой историей больше, чем старался показывать:
— У него была лицензия на убийство?
— У него не было лицензии ни на что. Он знал, что действует на свой страх и риск.
— Вы можете вспомнить что-либо о связях Бедрока с жертвами «Зенита»?
Чарльстон покачал головой. Учитывая, как сдержанно он рассказывал о Бедроке, Джек попытался найти какие-либо признаки обмана. Насколько он мог судить, старик был правдив. Колебания, очевидно, были вызваны тем, что он не думал об этом уже давно и, возможно, вовсе не гордился тем, что случилось с Бедроком.
