Именно этого добивался Комбат. Ведь бандиты не дураки, они сообразят, что где-то рядом находится девушка. Они прочешут лес и почти наверняка обнаружат Светлану. Надо переключить их внимание на себя, увести подальше в лес, а потом вернуться к девушке. Борис не без основания рассчитывал на свою подготовку, умение ориентироваться на местности. Его этому учили, он проходил испытания на выживание, у него было явное преимущество перед преследователями.
Откровенно говоря, Рублева грыз червячок сомнения. Уж очень быстро бандиты нашли их. Значит, среди них тоже находился человек, великолепно ориентирующийся в тайге. Это сводило на нет преимущества Комбата. Но Борис не мог затаиться и пассивно ждать, как дальше развернутся события. Он ведь знал, что произойдет со Светланой, если бандиты ее найдут. Девушка будет убита.
Комбат не мог этого допустить. Согласившись сопровождать Светлану, он взял на себя ответственность за ее жизнь. Как он сможет вернуться домой и сказать матери, что ее дочь мертва? Это абсолютно исключено. К тому же преследователей четверо, а умеет ориентироваться в тайге, скорее всего, только один. Хорошо, если бы этим человеком оказался Замес. Остальных троих Рублев сумел бы обезвредить. Ну и что, что они вооружены, а он нет. Тигры тоже обходятся без винтовок и пистолетов, а нередко убивают ранивших их охотников.
Комбат был так же опасен, как и тигр. Он мог затаиться среди деревьев, выследить свою жертву и прикончить – практически без шума. Этому его тоже учили. Главное, чтобы преследователи искали его поодиночке. Появление Комбата стало для бандитов неожиданностью, они бросились за ним, подстегиваемые охотничьим инстинктом, без четкого плана и координации действий. Поэтому с большой долей вероятности следовало думать, что бандиты не сумеют объединиться. А уж выследить их по одному Рублев обязан. Если судить по Москиту, квалификация у бандитов еще та. Конечно же, они умеют драться, пользоваться ножом и кое-как стрелять. Но они привыкли иметь дело с беззащитными гражданами или равными им по уровню подготовки противниками. Они не догадываются, на что способен бывший командир десантно-штурмового батальона. А если догадываются, то очень смутно.
Однако напрасно Комбат, затаившись, прислушивался к малейшему подозрительному шуму. Поблизости раздавались только обычные для леса звуки: пение птиц, стрекотание каких-то насекомых. Выждав минут двадцать, Рублев огорченно признал, что недооценил своего противника. Замес оказался хитрее и опытнее, чем надеялся Борис. За несколько секунд он разгадал замысел Комбата и остановил своих бойцов. Ничем иным отсутствие погони объяснить было невозможно. Рублев осторожно двинулся в обратный путь. Надо было вернуться к Светлане, при этом избежав встречи с преследователями.
В полдень Дрозд подстрелил газель. Они шли по саванне к видневшемуся неподалеку лесу, и стадо этих грациозных животных оказалось метрах в ста от путников.
Гид поначалу выбранил стрелка, через Олега объяснив не знавшему английского Дрозду, что они находятся на территории заказника, где охота запрещена.
– Если нельзя, но очень хочется, то можно, – выдал Дрозд известное изречение, игнорируя возмущение африканца.
Гид быстро успокоился, поняв, что их правонарушение ускользнуло от бдительного ока смотрителей заповедной территории. Путники ускорились, стараясь побыстрее оказаться в лесу. Дрозд волок тяжелую тушу, готовый при малейших признаках опасности зашвырнуть ее в высокую траву. Но до леса оказалось гораздо дальше, чем надеялись Драгун и его команда. Им пришлось остановиться у одинокого баобаба. Гид набрал сухих веток и разложил костер.
Хорошо поджаренное мясо газели оказалось удивительно вкусным. Дрозд выразил сожаление, что под такую закусь нечего выпить. Олег согласился с ним, а в целом подумал, что все обстоит далеко не так плохо. У него в запасе больше пяти месяцев. Неужели за такое время он не отыщет это проклятое завещание?
А утром хлынул дождь. Последние два часа тяжелые, набухшие облака собирались над головой, скрывая солнце. Вдруг небо разверзлось, обрушив на землю потоки воды.
Гид, наблюдавший за погодой и отложивший утренний выход, схватил Олега за руку и потащил под широкую крону баобаба. Дрозд, что-то бормоча, устремился за ними. Прижавшись спинами к дереву, они в три пары глаз смотрели на разбушевавшуюся стихию.
Драгун мысленно поблагодарил гида. Если бы они вышли утром к лесу, непогода застала бы их в чистом поле, то есть саванне. Там бы они вымокли до нитки. Хотя, с другой стороны, Олега удивила странная логика африканца. Почему он не возражал, когда Дрозд убрал палатку? Они, русские жители, не представляли себе, что ливень способен припустить с такой силой и продолжаться столько времени. Им думалось, что густая крона баобаба способна защитить от воды. Как бы не так! Путники основательно вымокли, хотя, разумеется, не до такой степени, как если бы они находились на открытом пространстве.
Наконец стихия угомонилась. Путники двинулись к лесу. Время от времени образовавшаяся трясина заставляла их делать широкий круг, однажды Дрозд, самонадеянно рванувший вперед, провалился в жидкую липучую грязь и с трудом выбрался на сухое место.
– Тут вылилось столько воды, что просто удивительно, как вся саванна не превратилась в болото, – заметил Олег.
Но ничего удивительного в этом не было. Увядшая за сухой сезон растительность жадно впитывала влагу, а жаркое солнце испаряло ее остатки. Рядом медленно проехал внедорожник. Не исключено, что со смотрителями заказника. Но куски газели были запрятаны в рюкзаки, поэтому троица могла не волноваться.
В сумерках они вышли к лесной опушке. Джунгли жили своей жизнью. Шелестели листья, стрекотали насекомые, издалека доносился рев зверя, ночные птицы хлопали крыльями над головой. Совсем рядом, метрах в десяти, что-то двигалось по траве. Гид достал фонарь, направил его на звук, нажал кнопку. Луч высветил гиену. Хищник тут же исчез в кустах, а проводник ускорил шаг. Гиены редко охотятся в одиночку, а их челюсти почти такие же сильные, как у льва. Они легко перегрызают бедренную кость быка. Хотя гиены крайне редко бросаются на людей, от этих тварей лучше держаться подальше. Когда они голодны, то способны на самое отчаянное нападение. Но гиены с большой неохотой забираются в джунгли, и они боятся человека. Эти два фактора успокоили путешественников, когда они двинулись по тропинке, петляющей между деревьями.
Джунгли ночью резко отличаются от джунглей при дневном освещении. Все живое бодрствует, то и дело где-нибудь на дереве сверкают чьи-то раскаленные глаза, из зарослей постоянно доносятся шорохи и крики. Свет фонаря часто падает на раскачивающиеся, подергивающиеся лианы – это какое-то животное задело их в своем движении. С шумом падают на землю спелые плоды и сухие ветки. Цикады, которые будто не спят ни днем, ни ночью, оглашают лес своим звоном, ночная птица время от времени громко выкрикивает прокатывающееся между деревьями чоу-чоу!
Другая птица безвозмездно дает свои концерты. Сначала мягкие задушевные трели разделяются частыми правильными интервалами, затем интервалы становятся короче и короче, пока все не сливается в непрерывный громкий свист. Совершенно неожиданно, в тот момент, когда свист кажется особенно пронзительным, он резко обрывается, и воздух доносит лишь звуки умирающего эха.
В джунглях очень много лягушек и жаб. С наступлением темноты начинаются безумолчные крики, кваканье, треск и щебет. Все это доносится отовсюду, начиная с вершин огромных деревьев и заканчивая многочисленными ручьями.
Ночью расстояния в джунглях кажутся по крайней мере в два раза большими, чем днем. Человек движется под огромной шуршащей крышей, и за пределами круга света, отбрасываемого фонарями, стоит непроницаемая черная стена. Только в маленьком радиусе от источника света можно различать цвета. При свете фонаря многое выглядит иначе, чем днем; например, листья и трава приобретают воздушный золотисто-зеленый оттенок. Создается впечатление, что человек бродит в подводных глубинах, где в течение тысячелетий не бывает солнечного света. Жалкий отблеск фонарей показывает участки чудовищных извивающихся корней и блеклую окраску листьев. Серебристые мотыльки, подобно стайкам крошечных рыбок, группками порхают вокруг фонарей и исчезают во мраке.
Воздух в джунглях тяжелый и сырой; поднимая фонарь кверху, можно заметить, как слабые струйки тумана обвиваются вокруг ветвей и лиан, просачиваются через сплетение стволов и веток. Все представления о формах и размерах оказываются ошибочными, высокие стройные деревья кажутся бесформенными обрубками, корни их словно извиваются и петляют при приближении человека, будто пытаясь скрыться в темноте. Все кругом таинственно, очаровательно и страшно.
