дождаться, чтобы опергруппа тут всё осмотрела и зафиксировала? На фронте как-то проще всё с этим…
Он не хотел начинать допрос с этого парня. Нет, умом понимал, что расколоть его сейчас – две секунды. Добавить чуть-чуть боли к той, в которой он сейчас плавает, – и запоёт вражина. Соловьём. Но не хотелось этого делать. Нет, жаль этого… хм… жаль его не было. Но вот как-то чувствовал Алексей некоторую бесчестность, которая прилепится к нему, ежели начнёт он добавлять боли раненому. Всё же он, капитан Кравченко, – офицер. А офицеру империи лишний раз пачкать честь свою не хорошо. И так на войне этой не раз приходилось не самые благовидные совершать поступки. И ещё придётся…
Ладно, решил он, лучше сразу тёткой займёмся. Тем более что, по всему судя, здесь именно она – заводила.
Он сунул голову обратно в дверь палаты. Сёстры делали что-то с Иркиной сорочкой – он не понял, что, потому что на него сразу зашипела младшая сестричка. Стало смешно, но он послушно отвернулся и сказал стенке:
– Девочки, вы кого-нибудь вызовите, кто там у вас, пусть этому подраненному повязку, что ли, наложат. Но до прибытия опергруппы с места его убирать не надо…
– Вот! – словно открылось что-то важное, воскликнула старшая. – Сам говорит: этого потом, а сам теперь торопит. Щас с девушкой твоей закончим, вызовем из приёмного покоя. Их работа. Только ты группу свою поторопи – а то помрёт тут. И пусть они оформят всё как надо. А то нас накажут, если не по форме заявим, раз с огнестрелом человек…
– Это они сделают, – улыбнулся стенке Алексей. – Всё по закону должно быть. А с остальным пусть начальство разбирается. У них головы большие…
Он твёрдо рассчитывал, что Томич, если что, его прикроет. По всему выходило: прижал он здесь первую ниточку той шпионской сети, о которой вчера гэбэшники толковали. Уже ясно: эти ребята не официалы и никакие они не зиминские. Зимин, даже осмелься он наказать Бурана за своих ушлёпков, просто знать не мог, что в больнице оказалась дорогая ему женщина. А официалы, ежели по какому бэтменовскому концу, знали бы его и требованием документов заморачиваться не стали.
Но и в этом всё же требовалось убедиться. Пока задержанные в шоке, надо хотя бы предварительно узнать, кто такие, откуда и кто их послал по его, Алексея Кравченко, душу. Не то прошедшей пары минут тётке вполне могло хватить, чтобы прийти в себя. Начнёт запираться, осложнит работу. Какая ни есть, а женщина. Военно-полевые методы допроса с этим понятием как-то не совмещаются…
Новая мысль пришла. Он снова набрал Томича:
– Серёг, пока твои едут, дашь санкцию поспрошать злодеев, пока они в шоке? А то пока твои допрутся…
– Скоро уже, – успокоил Томич. – По Оборонной едут. Поспрошать же… – трубка замолчала. – Поспрошай, но без излишеств. Не лютуй там. Если это те, кто нам нужен, оформлять их будем. Но это… Ты давай там по-быстрому выясни, чьи они, кто послал. Чтобы тревогу не успели поднять и ниточки порубить. Понял меня?
Вот, блин, и как у этих гэбэшников командные нотки сразу прорезаются, как в их интересах работать начинаешь! А главное: не лютуй, но по-быстрому узнай! Это как совмещается?
– Понял, есть не лютовать, – буркнул Кравченко и кинул трубку в карман.
Подошёл к тётке, стараясь очень-очень нехорошо на неё смотреть. Та уловила посыл, затрепыхалась. Попыталась даже отодвинуться, только некуда было. Но не кричала и не визжала. Что, всё же решила, похоже, запираться?
Алексей подошёл вплотную, всё ещё ничего не говоря. Лёгким ударом по колену заставил распрямить поджатую левую ногу, наступил тётке на стопу в поношенном берце. Поймал второй ступнёй другую её стопу, наступил тоже. Как это в балете называется, шестая, что ли, позиция? Обе тёткины стопы теперь были прижаты к полу – болезненно чуть-чуть, но волю к сопротивлению подавляет. Для начала хватит.
На лбу женщины выступили бисеринки пота.
А, в общем, зря Томич предупреждал. Злость и так схлынула, и лютовать совсем не хотелось.
– Меня внимательно слушай, – медленно и веско проговорил Алексей. – Сюда уже едут волки из МГБ. Если ты та, о ком они думают, они тебя заберут на подвал и там будут грызть тебе каждую косточку. С хрустом и со вкусом. Пока не скажешь всё, что они хотят услышать, и даже больше. Но я получил санкцию дать тебе шанс избежать этого. И остаться неполоманной.
Он достал из кармана выкидник тёткиного соседа по наручникам и стал задумчиво с ним поигрывать. С ножом он обращаться умел. И знал, что это производит впечатление – когда нож порхает вокруг кисти, словно на резиночке привязанный.
– Всосала тему? – холодно осведомился Кравченко. Он от души надеялся, что эта нехитрая психологическая обработка – первый курс, трусы на лямках! – поможет развязать задержанной язык. Применять к женщине жёсткую форму допроса не хотелось категорически. Хотя он твёрдо отдавал себе отчёт, что будет это делать, если тётка заартачится.
Та артачиться не стала.
– Всосала, – сглотнув, прохрипела она. – Только…
Алексей поднял брови.
Тётка повела глазами на «напарника». Ага, не хочет, чтобы тот слышал её признания.
Что ж, проблема невелика. Мужик, правда, пока ещё не очень готов к приёму информации, но действительно – зачем ему нужно слушать беседу двух договорившихся о сотрудничестве людей?
Он сошёл с тёткиных ног, наклонился над соседом, достал пистолет… Да ничего у нас, оказывается, сосед! Не так и мутно себя чувствовал! Как увидел ствол, так мгновенно в себя пришёл и всё сообразил. Глаза расширились, ноги засучили по полу, свободная рука заелозила в воздухе, то ли пытаясь закрыться, то ли ища ручку невидимой двери, за которой можно спрятаться от надвигающейся смерти.
Ахнула рядом и тётка.
Но Алексей мужика успокоил. Тем надёжным в умелых руках способом, что предоставляет массивная рукоятка «макара»: тюкнул пленного по темечку. Не очень сильно, ибо не требовалось: тот не отошёл ещё от предыдущего сотрясения о батарею.
Подследственный закрыл глаза и затих. Алексей на всякий случай удостоверился, что тот на деле потерял сознание. Порядок. И подельнице успокоенного тоже морально поплохело.
– Так я повторяю вопрос, – доброжелательно обратился он к тётке, поставив ногу ей на запястье.
Школу им вбили в своё время хорошую: при полевом допросе прежде всего обеспечь позицию, на которой оппонент не сможет тебя достать ни одной конечностью. Свяжи, привяжи, прибей к земле. Ежели под рукой ничего нет, надо уложить пленного на живот, сесть ему на голову, руки завернуть за спину, прижать тыльными сторонами кистей друг
