Аббас не думает о том, что может случиться, если Дуквахи больше нет, а по тропе навстречу ему выдвигаются федералы. А это вариант не просто допустимый, но даже вполне естественный. Это прекрасно понимает Раундайк, но он почему-то встречи с федералами не боится. И смело идет за Аббасом, у которого даже патронов в рожке автомата нет.
Дукваха появляется из-за поворота тропы буквально через две минуты. Вернее, сначала появляется Николай, а через пару секунд Дукваха, отстающий и зажимающий рукой плечо. Оба они останавливаются, не сразу сообразив, кто идет по тропе впереди, и вскидывают оружие. Но узнают быстро и прибавляют шагу. Аббас с Раундайком останавливаются, дожидаясь.
– Что произошло? – спрашивает Дукваха с десяти шагов. Ветер уже не такой, чтобы отнести слова в сторону. – Нас обстреляли снайперы с вашей позиции. Снайперы и автоматчики...
– Нас атаковали в спину, – говорит Аббас и опускает голову. Ему стыдно, что он и свою группу потерял, и Дукваху подставил.
– Это была ловушка, – решает Раундайк. – Они ожидали нашего появления.
– Если бы это была ловушка, вы не вышли бы... Они перекрыли бы тропу и с другой стороны.
– Сил не хватило.
– Хватило бы пары человек, чтобы вас запереть. Кроме того, ловушку делали бы с двух сторон долины. И нас бы заперли... Это были «волкодавы», что вышли преследовать мой джамаат. Их вертолет высадил. Они перебили мои заслоны. И добрались до нас...
– Весь твой джамаат – ты один, – говорит вдруг Раундайк, словно намекая, что время командования Дуквахи прошло и теперь, скорее всего, командовать будет Аббас, у которого остался хотя бы один боец.
Раундайк успел хорошо изучить характер чеченцев. И знает их неукротимую тягу к власти над другими. Аббас обязан попасться в такую ловушку и обязан быть после этого благодарен Раундайку.
Но Аббас ожидания журналиста оправдывать не собирается:
– Мы все теперь – твой джамаат. Командуй, эмир... Но у меня нет патронов, у Раундайка два патрона.
– У меня у самого на пару очередей, – как настоящий двузуб, скалится в сторону Раундайка Дукваха. – У Николая...
– Пустой рожок.
Николай для наглядности стучит костяшками пальцев по жестяной стенке автоматного рожка. Звук звенящий, какого не бывает при полном.
– Это называется – босиком, но в шляпе... Идем в отряд! – Дукваха решает быстро и конкретно. – «Волкодавы» умеют читать следы не хуже собак. Они уже знают, сколько нас, и понимают, куда мы направляемся. Будет погоня. Время терять нельзя...
– Тебя надо перевязать, – говорит Николай.
– На ходу... – Дукваха убирает руку от плеча. «Камуфляжка» пропитана кровью. – На ходу перевязывай!
И он, не останавливаясь, а только скалясь от боли, снимает с одного плеча куртку, нисколько не боясь замерзнуть. Николай, пристраиваясь к быстрому шагу эмира, на ходу начинает делать перевязку.
– Сильно задело? – спрашивает со спины Раундайк.
– Кость перебило. Пуля в плече застряла.
– Значит, нужна операция...
– Операция будет, – отвечает Дукваха, – если мы к обеду доберемся до отряда, если отряд в четыре часа, как и должен, снимется с места, если отряд за сутки доберется до границы. Вот тогда и будет мне операция... Парамидол я уже вколол, – останавливает он жестом здоровой руки руку Николая со шприц-тюбиком.
– К обеду мы можем успеть... Но идти придется, – Аббас не договаривает последнюю часть фразы. Все и без того понимают, что идти им придется на пределе возможностей. А сможет ли это сделать раненый? – А Анвар? Что с Анваром?
– Если не расстреляли спящего, то в плену...
Аббас думает о том, что оставил на груди товарища свой дневник. Вообще-то, ничего плохого в том нет, что дневник попадет в руки федералов, потому что никаких секретных сведений Аббас не раскрывает. Даже рассказывая о беседах с мирными жителями, он не называет имен, только указывает первую букву фамилии. Тем не менее мысль, что его записи будет читать и изучать какой-нибудь следователь, неприятно кусает...
Но мысли успокаиваются, и сердце начинает биться ровнее, когда Аббас входит в ритм движения. Он идет замыкающим, смотрит не вперед, а только себе под ноги и старается, чтобы каждый последующий шаг был точно такой же длины, как предыдущий. Необходимо соблюдать установленный ритм. Тогда легче...
Мочилов только время теряет на узле связи. Никак не удается связаться с нужными группами. Начальник штаба группировки лишь руками разводит:
– Погода... Она только господу богу подвластна...
Пока радисты возятся со шкалой поиска, Юрий Петрович пользуется телефоном ЗАС и просит пригласить к аппарату генерала Спиридонова. Его соединяют с генералом сразу, как только Мочилов называет свою фамилию.
– Как у тебя обстановка, Юрий Петрович?
– Познакомился с двумя генералами, – сообщает полковник. – Они очень рвутся принять меня под свое командование. Я почему-то, товарищ генерал, не поспешил подчиниться... Обещают скорый звонок из Москвы с прямым приказом...
– Ты подчиняешься только мне. Пусть хоть министр обороны звонит. Только мне!
– Это я и хотел услышать, товарищ генерал. В остальном все согласно плану. В настоящее время в Ханкале садится вторая рота, вот-вот подлетит третья. Только вот установить связь с мобильными группами, задействованными в операции, пока не удается. Погода... Я сейчас как раз на узле связи. Радисты стараются...
– Старайтесь... И никаких посторонних приказов не выполнять!
– Так точно, товарищ генерал.
Мочилов кладет трубку и возвращается в кабинет к радистам.
– Товарищ полковник, Прыгун и Волга пробились.
– Сообщите им резервную волну.
И идет в соседний маленький кабинетик, где установлена рация для конфиденциального разговора. Рация настроена в обычном телефонном режиме. Младший сержант-радист ждет на нужной волне. Как только Кордебалет выходит на связь, младший сержант протягивает полковнику наушники и микрофон, а сам молча выходит из кабинета.
– Слушаю вас, товарищ полковник.
– Это я слушаю. Докладывай...
– Здесь Рапсодия. Он сам расскажет.
– Давай!
Мочилов перекладывает наушник из руки в руку и садится, чтобы слушать с большими удобствами. Полковник Согрин сначала прокашливается, что микрофон достаточно четко доносит, потом начинает говорить:
– Я Рапсодия... Мы получили задание преследовать джамаат, уничтоживший взвод чеченского ОМОНа. Задачу выполнили. Одновременно совместными действиями с армейским заслоном уничтожен другой джамаат, доставляющий Имамову шесты для перехода через ледник. Захвачен раненый боевик... Совсем мальчик... Без сознания... Подозреваю, что это Аббас Абдутабаров. Его дневник у меня... Передам вместе с санитарным вертолетом. Сам выхожу в преследование четверых боевиков, прорвавшихся через заслон...
– Понял, Игорь Алексеевич... Дневник не передавай никому. Пусть пока у тебя будет... Как ведет себя пополнение?
– Двое держатся, остальные показали себя плохо. На спецназ не тянут... Лейтенант Юров ранен. Отправляю его вместе с ранеными из армейского заслона.
– Будь осторожен. Они не совсем те, за кого себя выдают... – Юрий Петрович коротко передает Согрину данные, полученные на лейтенантов генералом Спиридоновым. – Дело достаточно серьезное. Штатским, что начали вами командовать, запрошенные данные не передавать. Все лично мне в руки. В том числе и пленных... Ты понимаешь, о ком я говорю... О тех самых людях, которых поручили тебе люди в штатском... Они нужны нам. И только живыми. Захват – и охрана, причем тщательная охрана!
– В курс дела ввести не можете?
– Остальные данные не для эфира. Скоро увидимся.
– Я Волга... Как слышите меня? – прорывается через эфир голос подполковника Разина.
– Слышу тебя, Волга... Что у тебя?
– Веду преследование двух джамаатов... Идут прямым ходом к месту сбора под ледником. Стараюсь не отстать.
– Доложи координаты... – Полковник разворачивает планшет с картой.
Разин называет координаты.
– Я Рапсодия... Здравствуй, Волга... Это рядом с нами... Через перевал справа перейти, и встретимся. Думаю, мои беглецы вот-вот соединятся с вашими...
– Выходите на соединение, – приказывает Мочилов. – Именно этого я и хотел. Я скоро буду рядом. Игорь Алексеевич, просьба... Присмотри за мальчишкой... Его здесь дожидается отец, с которым он никогда не виделся. Начинается серьезная операция. Мальчишка нам нужен живым не менее чем двое остальных...
– Я Рапсодия. Задачу понял...
– Я Волга... Что уж тут не понять?
* * *
Мочилов выходит из тесного кабинетика связиста и встречается взглядом с начальником штаба. Тот словно что-то сказать хочет.
– Спасибо, товарищ генерал, я поговорил.
– Все удачно?
– Так точно. Но есть еще одна просьба...
– Слушаю.
– Через некоторое время соединятся группы Согрина и Разина. Это оперативная необходимость. Они преследуют две разные цели, которые вот-вот должны соединиться. И им приходится... Возможно, такое соединение не понравится штатским генералам. Вы можете сказать им, что группа Разина работает самостоятельно, вне вашего прямого подчинения, и охотится за каким-то конкретным человеком?
