находится ваш друг.
— Миллер? — неожиданно усмехнулся радист. — Уж он-то мне точно не друг.
— Это почему же? — не удержался от вопроса Алексей. — Одно дело ведь делали.
— Одно-то одно, да вот… Знаете, когда один ведет себя как барин, а всех остальных прислугой считает, на дружбу это мало похоже, согласитесь.
Задержанный был интеллигентом не только внешне. Коновалов мысленно набросал свою версию, как Черкасов оказался здесь: в плен, скорее всего, сдался добровольно, попал в концлагерь. Чтобы выжить, согласился работать на немцев. Майору был знаком такой тип людей: трусоватые мямли, думающие только о себе да о собственной шкуре.
— Ладно, — кивнул старший. — Ваши диверсионные и разведывательные дела нас интересуют постольку поскольку. Вы знали, что за дела Миллер здесь проворачивает?
— Скажем так — догадывался. Видел в компании человека с очень неприятной внешностью, похожего на уголовника.
Капитан показал ему фотографию Митяя.
— Этого?
— Да.
Неожиданно Черкасов, внимательно посмотрев на Коновалова и Рябцева, выдал:
— А ведь это вы спугнули нас тогда, в лесу.
— Конечно, мы, — согласился Василий. — Мы ведь думали, что там бандиты прячутся. А там, оказывается, вы хоронились.
— Мы там не прятались. Мы оттуда хотели тогда выйти в эфир, но вы нам помешали.
— А где же вы прятались? — поинтересовался Коновалов.
— В одном домике на окраине. А потом Миллер привел меня в дом, в котором сам жил. Сказал, квартира пустует, отсидишься пока здесь.
— Он что-то хранил в квартире? — спросил Шишкин.
— Да.
— Что именно?
— Не знаю. Он постоянно что-то клал в старый сундук, который запирал на ключ. Еще прятал какие-то свертки в кладовой.
— Не интересовались, что там?
— Да даже если бы и поинтересовался, Миллер вряд ли бы мне ответил.
— Заглядывали в эти свертки?
— Нет.
— Неужели?
— Ладно, заглядывал один раз. Какие-то вещи были.
— Какие?
— Одежда вроде бы. Помню, там был костюм мужской из хорошей дорогой ткани. Пальто с меховым воротником.
Оперативники переглянулись. Описанные радистом вещи были похожи на те, которые взяли при налете на квартиру барыги Золотника.
— Боря, Леша, — повернулся старший к своим сотрудникам. — Возьмите ключ, съездите на квартиру. Там наверняка вся эта шумиха с дымом улеглась. Все, что найдете, оформите, как полагается.
— А сундук сюда, что ли, тащить? — удивился Алексей.
— Зачем? Мы же изъяли у Пана ключи. Вот их и возьмите, наверняка ключик там будет.
Оперативники кивнули и вышли.
— У Пана? — переспросил Черкасов.
— У Миллера, — пояснил Николай. — Так он представлялся местным бандитам и уголовникам.
Задержанный рассмеялся:
— Хороший псевдоним он себе выбрал. Прямо по собственной натуре.
— А что вы вообще про Миллера знаете? — спросил майор.
— Немного. Как я понял, он из местных, но служил немцам. Ну, как из местных… Из обрусевших немцев, потому что по-немецки он говорил прекрасно, без акцента. Немцы его оставили здесь для связи, на всякий случай. Когда нашу группу забросили сюда, под Липень, он нас встретил.
— И все?
— Да он, знаете, о себе особо не рассказывал. Это я узнал от одного из немцев, которых забросили вместе со мной. Чего уж там, он и со мной говорил исключительно по делу, ничего лишнего. Я ведь сказал, что с русскими людьми он вел себя как господин с холопами. Так что вряд ли стал бы со мной откровенничать о своей жизни или о чем-то другом. Но со своими соплеменниками из рейха разговаривал на равных, как подобает.
Да, здесь в словах задержанного была правда относительно личности Пана. Ведь последний здесь, в управлении, именно так себя и вел. Еще и нос задирал. Так что полицай Гордеев был прав.
Слушая беседу Шишкина и задержанного Черкасова уже вполуха, Коновалов думал о том, что их с Рябцевым дело в целом закончено. Радиста отправят куда следует. К уголовным делам Пана он отношения не имел, хотя, возможно, догадывался о них. А уж о радиопередачах и прочей ценной информации он будет рассказывать в другом месте. Тем более что он не прочь пойти на сотрудничество — это было видно. Черкасов был полной противоположностью Новикову-Миллеру. Этот интеллигент пошел на сотрудничество исключительно с целью спасти свою шкуру и, как показалось Николаю, был готов к тому, что попадется. Другое дело — Пан. Тот, похоже, перешел на службу к своим землякам с радостью и готовностью служить верой и правдой. Надо будет с ним еще раз побеседовать. Правда, уже не здесь. И майор знал, что у него еще будет такая возможность.
Вечером Коновалов постучался в комнату хозяйки квартиры. Женщина открыла сразу.
— Добрый вечер, Хана, — улыбнулся Николай. — У меня для вас хорошая новость.
— Вы поймали Новикова? — сразу догадалась, о чем пойдет речь, хозяйка квартиры.
— Поймали. Теперь он больше никого не убьет и не причинит зла. Тем более вам.
Хана вздохнула с нескрываемым облегчением.
— Слава богу. Спасибо вам большое. Я знала, что вы сможете помочь.
— Мы всегда приходим на помощь тем, кто в ней нуждается, — серьезно ответил майор.
Подполковник Кочетов смотрел на офицеров СМЕРШа с гордостью и радостью. Причем эти чувства были вполне искренними, в чем можно даже было не сомневаться.
— Ну, дорогие мои, — сказал Кочетов, глядя на Коновалова и Рябцева, — примите мою искреннюю благодарность. И за арест Пана, и за арест радиста. Особенно, конечно, за арест первого. А то неизвестно, что бы еще натворила эта сволочь, если бы не поймали.
— Рады стараться, — скромно сказал Николай.
— Что там Пан? — спросил Василий. — Признался?
— Молчит, гад, — поморщился подполковник. — Радист — тот сразу все выложил, ничего не скрывал. Все шифры, коды, всю известную ему информацию. Даже про разведшколу, в которой его готовили, рассказал. Но ничего, мы и Новикова дожмем, или кто он там.
— А ответ из центрального ЗАГСа не приходил?
— Пока нет, хотя запрос сделали. Я же говорю, это дело не быстрое. Если и придет, то на днях.
— Мне все же кажется, что Миллер — это его настоящая фамилия, — заметил майор. — Зачем ему при переходе к немцам на службу выдумывать какую-то фамилию, если собственная есть? Которую, правда, он столько лет скрывал. Да и не зря же ходили слухи, что Пан — из немецких дворян.
— А все слухи на чем-то правдивом основаны, — поддержал напарника капитан.
— Да, скорее всего, вы правы. Мне знаете что еще интересно, ребята? Неужели Пану при советской власти так плохо жилось? Из-за возможного дворянского происхождения его никто не дергал. Ну, могли бы, конечно, если бы узнали, но ведь не узнали же. Работал он на хорошей должности. Если бы не война, может, из замов
