«Лева, смотри у меня, доиграешься!».
– То-то ты так мало пьешь. Возьмешь стакан, поднимешь и назад на стол поставишь.
– Да уж, привычка. А вообще-то, я к алкоголю равнодушен.
– Ты и к женщинам равнодушен. Единственное, что тебе нравится, так это пострелять, тут уж ты самозабвенно действуешь, – Мещеряков посмотрел на водителя. – Ты туда не заезжай, машину побьешь. Я на своей фару рассадил, потом бумаги пиши, отчитывайся.
– Получится, – уверенно сказал шофер.
– Нет, не получится. Остановишься перед аркой и в арку не едь. Я тебя потом вызову.
– Хорошо, – кивнул водитель. – А сколько вы будете отсутствовать?
– Часа три. Словом, позвоню, свяжусь с тобой.
– Понял, – сказал водитель, притормаживая возле арки.
– Ну, Лева, пошли.
Мужчины прошли сквозь длинную узкую арку, и Мещеряков, указав рукой, самодовольно хмыкнул:
– Вон стоит его «лэндровер». На такой обшарпанной машине ездит, но сносу ей нет. Что он с ней делает, никак понять не могу! Сколько просил секрет долгоживучести открыть…
– Что, не рассказывает? – пробурчал Штурмин.
– Не рассказывает.
Ни Штурмин, ни Мещеряков, занятые друг другом, не обратили внимание на машину, стоявшую на противоположной стороне. В салоне за рулем сидел бородатый мужчина с длинным шарфом на шее и в кепке, козырек которой был опущен прямо на глаза. На руле лежала развернутая газета. Мужчина читал криминальные новости, одну и ту же заметку – уже раз двадцать. В ней рассказывалось о страшном маньяке, который душит крепких мужчин, а на затылках вырезает кресты.
Временами мужчина ухмылялся, бросал короткие взгляды на прозрачный люк, сквозь стекло которого он наблюдал верхние этажи старого дома, построенного в стиле модерн. Он уже несколько раз видел, как за стеклом появлялся и исчезал силуэт женщины с бокалом в руке. Иногда за стеклом появлялся и мужчина.
Следивший за верхними этажами тоже не заметил появление Мещерякова и Штурмина, ведь машина в арку не заезжала. А мало ли кто может выйти на улице, место людное.
Штурмин и Мещеряков поднялись на верхнюю площадку.
– Он, говорят, ремонт сделал, но я этого ремонта не видел.
В руках у Мещерякова был пакет, в пакете позвякивали друг о друга две бутылки хорошего коньяка.
– Ты будешь звонить? – спросил Штурмин.
– Как звонить, если у него звонка нет, – оглядывая металлическую дверную коробку, пробурчал Мещеряков. – Давай, по телефону позвоним, – он вытащил из кармана пальто трубку мобильного телефона.
– Э, погоди, не надо. Давай, вежливо постучим в дверь.
Но Мещеряков уже успел набрать хорошо знакомый номер, и за дверью послышалось чуть различимое чириканье мобильного телефона. А Штурмин постучал по дверной ручке, собачка замка защелкала. С телефонной трубкой в руке Забродов двинулся к двери, на ходу сообщая невидимому абоненту:
– Погодите, я сейчас открою.
– Открой, – Забродов услышал голос Мещерякова, который доносился и из-за двери, и из трубки.
– Сволочь, первый раз разыграл по-человечески, а то вечно шутит, как школьник младших классов.
Он приоткрыл дверь, придерживая ее ногой.
– Лева, штурмуй! – услышал Забродов голос полковника.
Штурмин навалился на дверь, но та осталась стоять мертво, будто в паркет был вбит толстый лом.
– Незваный гость хуже татарина, – в узкую щель сообщил Забродов. – Кстати, Андрей, телефон выключи, чего аккумулятор садишь.
– Так впустишь нас или нет? Мы к тебе по делу.
– Слышу я ваше дело. В пакете звенит. Заходите.
Дверь открылась, мужчины пожали друг другу руки.
И тут же на лице Мещерякова появилось кислое выражение: из гостиной выглянула Болотова с бокалом в руке:
– Здравствуйте, Наталья.
– Здравствуйте, Андрей, здравствуйте. Лев.
– Здравствуйте, Наталья. Наверное, мы не кстати.
– Да уж, не кстати, – признался Забродов. – Но раз пришли, то входите.
Мужчины переминались с ноги на ногу, еще не успев принять решение.
– Мы тут рядом проходили, вообще-то, не рассчитывали… Но думали, если ты дома, то будешь рад нашему визиту, – говоря это. Мещеряков поглядывал на Наталью, ожидая увидеть либо положительную, либо отрицательную реакцию на лице женщины.
Но та лишь вежливо улыбалась. По обстановке Мещеряков не мог понять, провела ли Наталья здесь ночь, или пришла совсем недавно.
Он тут же подумал:
"Блин, надо было положить руку на капот «лэндровера». Если капот теплый, значит, приехали недавно, а если холодный, как труп, значит, всю ночь тусовались здесь.
– Кстати, мне пора уходить.
– Как это уходить? – услышав такое от Болотовой, забеспокоился Мещеряков, хотя в душе желал, чтобы Наталья ушла. Но потом, он понимал, Забродов съест его живьем за то, что испортил ему времяпрепровождение.
– Значит, так, – сказал Забродов, – или все вместе перекочуем в другое место, или все остаемся.
– Перейдем на нейтральную территорию, – предложил Лев Штурмин, понимая, что это лучший выход.
– Что ж, пойдем, – согласился Забродов. – Ты как, Наталья?
– Я не против.
– Времени у тебя немного есть? – в голосе Забродова звучала просьба.
– Да, конечно, – кивнула Наталья.
– Тогда идем.
– А зачем я это тащил? – Мещеряков встряхнул пакет, в котором звякнули бутылки.
Забродов принял пакет, вытащил одну бутылку, осмотрел, затем вторую.
– Хороший коньяк. Ты, Андрюша, уже и в спиртном начинаешь разбираться, успехи делаешь. Кстати, ты не забыл, что проспорил мне две бутылки хорошего спиртного. Я беру коньяком. Не таскать же их с собой? Не будем же мы пить в ресторане свой коньяк, разливая его по рюмкам под столом?
– Нет, не будем, – с досадой поморщился Мещеряков, – но учти, – тут же нашелся он, – я к тебе приду в гости, и этот коньяк мы выпьем вместе. И Лева придет. Придешь, Лева?
– Если Илларион позовет, то почему бы не прийти?
– По-моему, про меня забыли, – напомнила Наталья.
– Нет, что ты, что ты! Ты – само собой разумеющееся.
Илларион помог надеть Наталье пальто, причем обслужил ее так изящно и быстро, что никто из мужчин даже не успел прикоснуться к одежде.
– Профессионально, как швейцар, – улыбнулся Мещеряков. – Ты так, Штурмин, не умеешь. Пока ты будешь думать, женщина успеет сама одеться.
– Главное участвовать, – пошутила Наталья, – не в процессе одевания, а в процессе раздевания, – произнеся это, она немного покраснела, в конце концов, она не настолько хорошо была знакома с Мещеряковым и Штурминым, чтобы отпускать такие шутки, но присутствие Забродова всегда действовало на нее расслабляюще.
– Ну, что, господа, идем?
– Погоди, я же не посмотрел ремонт.
– Дальше нельзя, – расставил руки Забродов.
– Почему нельзя?
– Потому что нельзя.
Все четверо двинулись вниз. Уже на лестнице Илларион заметил, что Мещеряков осматривает ступеньки.
– Что ищешь? Что потерял?
– Мне уже позвонили.
– Кто позвонил?
– Наши коллеги, так сказать, братья меньшие. Говорят, ты тут дел наворотил.
– Каких дел? – прикидываясь простаком, буркнул Забродов.
Ему не хотелось, чтобы Наталья слышала о его вчерашнем приключении и о драке.
– И что они хотели?
– Уточняли, откуда ты такой шустрый взялся, четверых лбов заломал и у всех увечья. Одному челюсть вывернул, другого чуть без глаз не оставил, третьему горло повредил, а четвертому руку сломал.
– Ладно, Андрей, не шуми, не пугай женщину. Это у нас такие шутки.
– Так вот синяки откуда! – Наталья посмотрела на Забродова.
Наконец ей стало ясно происхождение ссадин и синяков на теле Иллариона. Этим она себя и продала, Мещеряков догадался, что Наталья ночевала у Забродова. Лицо-то Иллариона оставалось чистым.
– Так куда пойдем?
– Здесь недалеко, через полквартала, есть приличное кафе, там и посидим.
Мужчина в машине отложил газету и пригнулся к рулю, словно что-то искал в ящике. Трое мужчин и женщина, весело переговариваясь, двигались по улице. Когда они уже были метрах в сорока, двигатель автомобиля заработал, и машина двинулась вперед. Но ехала она медленно, словно бы в моторе были какие-то неполадки. Проехала немного и стала.
– Ну, вот и наше кафе, – произнес Илларион, останавливаясь у стеклянной двери. – Я здесь иногда обедаю, поэтому отношение ко мне тут дружеское, – он пропустил вперед Наталью, затем вошел сам. – Добрый день, Борис, – обратился он к официанту.
– Добрый, добрый, – сказал тот и улыбнулся. – А вы сегодня не один.
– Да, не один.
– Тогда предлагаю вам самый лучший столик у окна, в углу. Там тепло и уютно.
– Спасибо.
Илларион помог Наталье раздеться, опять же сделал это очень быстро и элегантно, даже швейцар не успел помочь. Затем они все четверо прошли в угол небольшого, но очень уютного зала. Столы устилали льняные темно-синие скатерти, стояли салфетки, продетые в блестящие колечки, на каждом столике – цветы. Когда все уселись, появился все тот же официант и подал меню – одно Иллариону, другое Наталье.
