— В запасе, — улыбнулся Михайлов.
Он отметил четкость речи Степанова — ничего лишнего, кратко и доходчиво доведена цель визита.
— При планировании своих действий, Борис Алексеевич, прошу учесть следующее: на территорию коттеджа постороннему проникнуть невозможно, личная безопасность меня не тревожит, но безопасность семьи за пределами дома может заставить беспокоиться, если я не нахожусь с ними. Прошу обратить на это особое внимание.
Степанов хорошо помнил, что около Михайловского коттеджа системы видео наблюдения отказывались работать по неизвестным причинам, люди, которых посылали взглянуть на территорию через забор своими глазами — возвращались ни с чем. И главное не могли пояснить: почему не выполнили задание, не посмотрели через забор на внутренний ландшафт коттеджа. Все это Степанов помнил, но решился затронуть этот вопрос, может что-нибудь прояснится после ответа.
— Проникнуть можно на любую территорию, Николай Петрович, и если собственная безопасность вас не тревожит — она тревожит нас.
Он внимательно наблюдал за реакцией Михайлова на слова, но прочесть ничего не смог.
— Я прошу вас, Борис Алексеевич, раз и навсегда запомнить: на территорию коттеджа не сможет проникнуть несанкционированно ни пуля, ни снаряд, ни самолет, не говоря уже о человеке. Этот вопрос и тема моей личной безопасности более не обсуждается.
Михайлов произнес это обыденным голосом, без тени раздражения или упрека, словно он говорил об игре в теннис или утверждал меню на завтрак. Степанов не возразил, ему подумалось, что академик сам даст позже возможные пояснения.
Еще долго они обсуждали детали совместных мероприятий, выкурили не одну сигарету и выпили не одну кружку пива. Степанов не предполагал, что Михайлов отнесется к вопросам безопасности очень серьезно, и он напрямую сказал ему об этом. Михайлову польстило такое высказывание, он улыбнулся и ответил:
— Серьезные вопросы требуют серьезного подхода, Борис Алексеевич, с руководством местной группы ФСБ я бы хотел познакомиться сегодня, представить своего шефа охраны. Он будет держать с вами связь в случаях попыток наблюдения за коттеджем, как по периметру, так и из космоса. Вам остается сесть на хвост непрошеным гостям или определить: чей спутник пытается сделать фото. Завтрашний день я хочу полностью посвятить семье, все вопросы необходимо решить сегодня и как можно быстрее.
Степанов звонил по телефону подполковнику Пустовалову, приглашая его немедленно сюда, но думал совсем о другом. Он понял, из-за чего его приняли сухо, жена дорожила каждой минуткой совместного времени, академик был занят в рабочие дни и, видимо, работал дома по вечерам, а он отнимал у них драгоценное время.
— И последнее, на чем я бы хотел остановиться, — продолжил Михайлов, — я не стану согласовывать с вами свои маршруты передвижения, например, ехать мне за границу или нет, одному или с семьей. Ваше вмешательство здесь абсолютно неуместно и бесполезно, — голос Михайлова стал жестким, — мне не хотелось бы превращать вашу организацию в Моську, поверьте — так и будет, если руководители не внемлют моим словам. Прошу передать сии слова Соломину и Астахову, лучше без смягчающих фраз.
Степанов, опытнейший контрразведчик, понимал, что суть разговора и фамилии затронуты не зря. Так выразиться мог человек, знающий о встрече и разговоре упомянутой тройки. Но откуда, как?! Этого он понять не мог. Взяв себя в руки, он ответил:
— Николай Петрович, мы не сможем обеспечить там вашу безопасность в полном, достаточном объеме. И почему вы решили, что могут возникнуть сложности с зарубежными поездками?
Михайлов усмехнулся.
— Вы же сами только что подтвердили мои догадки: ученых моего уровня ваша контора не выпустит за рубеж без должного, продуманного плана мер безопасности. Поэтому я и предупредил вас, чтобы не было скандала, и вы не остались, извините за выражение, в дураках.
Он не стал говорить, что знает содержание разговора Степанова с Соломиным и Астаховым. Всезнающая Маша ввела Михайлова в курс беседы, просканировав мозги полковника еще до входа в здание. Пока не подъехал Пустовалов, Николай Петрович решил ознакомить Степанова с некоторыми подробностями охранной системы, он вызвал Зеленского.
— Я полагаю, вы уже знакомы. Миша, проводи полковника на главный пульт, ознакомь с зонами наблюдения по программе «А» и «В». Покажи в работе без особых комментарий и объяснений.
Пока Степанов знакомился с охранной системой коттеджа, Михайлов зашел к Вике и Алле.
— Не стану скрывать, мои дорогие девочки, Степанов приехал по делу, ему поручено проведение ряда мероприятий, связанных с вашей безопасностью. С сегодняшнего дня вас, мои дорогие, станет охранять спецподразделение ФСБ, кроме личной охраны, естественно. Это связано с тем, чтобы вас не смогли похитить, а затем шантажировать меня, заставляя изобретать какую-нибудь гадость для иностранного государства. Спецназ будет всегда рядом, но в стороне, практически вы его и замечать чаще всего не будете. Можно было не говорить об этом, но я считаю, что мои любимые девочки должны знать о существовании таких мер. Лично я отношусь к ним индифферентно и могу обеспечить безопасность семьи на все 100 %, но ФСБэшникам это объяснить тяжело, пусть болтаются рядом для своего спокойствия, а вы не обращайте на них внимания. Скоро местный чиновник подъедет, я познакомлю его с вами и на этом все. Я полностью в вашем распоряжении.
Михайлов остался доволен, Вика и Алла не напугались его сообщением, их вера в него была выше возможной опасности, и он гордился своими любимыми, особенно тем, что они никогда не кичились его именем, не относились к другим свысока. Он вернулся к себе в кабинет и стал поджидать Степанова. Остался открытым еще один вопрос, который он хотел обсудить с ним один на один.
Николай Петрович, не стесняясь, разглядывал Степанова, стараясь уловить его впечатление от посещения главного пульта управления. Лицо опытного сотрудника не выражало эмоций, но не для Михайлова. Он увидел в нем то, что ожидал — интеграцию чувств удивления и восхищения.
— Борис Алексеевич, вы ознакомились в общих чертах с системой безопасности, установленной в этом доме и, надеюсь, поняли, что другой более совершенной системы не существует. Я гражданин России и обязан помочь ее жизненным интересам. На сегодняшний день могу предложить установку подобной системы на указанных вами военных объектах особой государственной важности. Никто не сможет вести наблюдение за таким объектом ни с земли, ни с воздуха, тайное проникновение на объект исключено полностью. 100 % гарантия сохранения тайны. Могу предложить и другое: например, изменение рисунка местности. Спутник-шпион фотографирует девственный участок тайги, но на снимках проявляются признаки замаскированной ракетной установки, которой на самом деле нет и в помине. Над настоящей ракетной установкой можно фотографировать ландшафт по вашему усмотрению, хоть вновь образовавшееся крупное озеро, — улыбнулся Михайлов. — Если руководство примет мои предложения, при следующей встрече разговор должен быть предметным. Надеюсь, вы понимаете, что я имею ввиду?
Степанов согласно кивал головой и Михайлов продолжил:
— Один раз в месяц я могу помогать вашим ученым: вы привозите их ко мне и я решаю стратегическую проблему, детали доработать несложно. Но, — Николай Петрович поднял палец вверх, — хочу предупредить — никаких наступательных видов оружия, никаких биологических или химических разработок, кроме противоядий и антидотов. Жду от вас предложений, как от государственного чиновника, чтобы вы хотели иметь на вооружении, что на ваш взгляд, имеется в виду министерство обороны и руководство государством, необходимо для обеспечения безопасности страны. Уверен, что смогу предложить качественно новый уровень средств защиты.
Михайлов закурил, пуская клубы дыма, откинулся в кресле, как бы давая понять, что основной разговор закончился. Он почувствовал неуловимую растерянность и отсутствие инициативы, словно «лейтенант» Степанов разговаривал с «генералом» Михайловым. Стиль поведения, выработанный годами, основанный на должности и звании, стирался в этом кабинете, уверенность, подкрепленная знаниями и фактами, а иногда и блефом, стиралась, превращая чекиста в школьника, слушающего свой любимый предмет. Нет, скорее Степанов сам выглядел школьным учителем, попавшим на переэкзаменовку в ВУЗ.
— Хотите коньяк с лимоном? — предложил Михайлов, решив встряхнуть гостя.
Борис Алексеевич кивнул головой, и Михайлов налил коньяк в рюмку, достал из холодильника лимон. Степанов выпил, почувствовал оживление организма и возвращение уверенности.
— Коньяк у вас, Николай Петрович, живительный, ну очень живительный, — рассмеялся он.
