Однако Михайлов предложил подобную систему для наших закрытых объектов…
Степанов подробно проинформировал Астахова о предложениях Михайлова и наблюдал за реакцией своего шефа, пораженного технологией и независимостью академика.
— Значит, так и сказал, что не хотел бы превращать нашу организацию в Моську? — Переспросил Астахов, барабаня пальцами по столу.
— Да, Михаил Сергеевич, так и сказал, — прямо ответил Степанов.
Ему открылась доселе неизвестная черта Астахова. Он не уточнил подробностей предложений Михайлова, не поинтересовался, каким образом академику удалось создать подобную компьютерную систему. Он спросил другое… Действительно — не задевайте сильных мира сего…
— Насколько реальны, на ваш взгляд, Борис Алексеевич, возможности поездки Михайлова за рубеж без нашего разрешения, вернее с нашим запретом?
— Думаю, абсолютно реальны. Он не уподобится Сахарову, время другое и возможностей у него больше. С ним можно вести диалог, убеждать. Решать за него и приказывать — нет. В случае оказания давления, он поднимет грандиозный политический скандал, сами понимаете, как ухватятся за это за рубежом.
Степанов кожей почувствовал растущий гнев Астахова, но зная его давно, понимал, что реализм восторжествует, и он скоро остынет.
— Я доложу наверху… Продолжай дальше, — все еще барабаня пальцами по столу, приказал Астахов.
— Создана группа во главе с подполковником Пустоваловым Валентином Петровичем, объяснены цели, задачи, составлен план мероприятий. Группа 5 человек, считаю этого недостаточно, я подобрал негласно еще 5. У Пустовалова возникли трения с начальником управления по Н-ской области, я уладил их, но возможность их повторения весьма вероятна после моего отъезда. Генерал Чабрецов болезненно реагирует на самостоятельность своих подчиненных, хоть они и не в его оперативном подчинении — в штатах-то у него.
— Считаешь: есть необходимость позвонить ему? — спросил Астахов.
— Желательно, товарищ генерал.
Сначала Степанов не хотел говорить об этом шефу, не было бы должного эффекта. Но сейчас подходящий случай — Астахов расстроен и сорвет злость на Чабрецове. Потом легче работать станет, Чабрецов не полезет в их дело, побоится.
Он слушал, как Астахов разносил в пух и прах генерала Чабрецова, не подставляя при этом ни Степанова, ни Пустовалова. «Умеет дипломатично наехать, и не поймешь, откуда ветер дует. Обычная профилактика при серьезном деле, жестковата, правда», — уважительно подумал он о шефе.
Астахов закончил «промывание мозгов».
— Иди домой, — сказал он Степанову, — отдохни с дороги. Если что — я позвоню.
* * *
«Наконец-то мы одни», — подумала Вика и вслух сказала:
— Как надоели все эти посетители, просители, почитатели, хранители. Дома им не сидится…
— О-о-о, сколько слов, — засмеялся Николай, — видимо, действительно надоели.
— Не пойму я все-таки — надо, ну и охраняли бы себе на здоровье. Чего домой-то приходить? — Алла отпила апельсиновый сок. — ФСБэшникам вечно неймется, строят из себя крутых, как в 37-мом, а престиж уронили: ниже некуда. Правда Путин их из дерьма снова вытаскивает, пытается реанимировать, но у нас же все через жопу делается, прости меня, господи — одних поднимает, ментов опускает.
— Но ты, Алла, даешь! — засмеялся снова Николай, — с чего ты это все взяла?
— Да ну тебя, Коля, — отмахнулась она рукой, — сам что ли не знаешь… КГБ, сейчас ФСБ — кого они у нас в области из шпионов поймали, кто по их уголовным делам в тюрьме сидит. Ни шпионов, ни зэков… Сотни холеных и образованных мордоворотов, а реального выхлопа — пшик. Бумаги, наверное, за то больше ментов исписали — кто чем дышит и в каких трусах ходит.
Николай и Вика рассмеялись.
— Мама, ты чего это на ФСБ разобиделась? — сквозь смех спросила Вика.
— Да не обиделась я — не понимаю. Противоречие какое-то: знаю, что ФСБ необходимо, но у нас-то в области от них толку нет. Пусть шпионы сюда не залетают, не знаю, но мафии и коррупционеров-чиновников — пруд пруди. Менты хоть мелкоту ловят, а эти вообще ни хрена. Время только отрывать могут.
Вот оно что, усмехнулся про себя Михайлов.
— Мы же не знаем, Алла, их работу, это закрытое учреждение и, наверное, не можем судить объективно. Правда, действительно они никого в зону не посадили, было пару уголовных дел и те в суде лопнули. Не нам выносить оценку.
Николай решил сменить тему, обращаясь уже к Вике:
— Тебе скучно одной, родная, пригласила бы кого-нибудь в гости на понедельник или в другие дни. Съезди отдохнуть, сходи в театр, развлекись одним словом. С детьми есть кому остаться.
Он заботливо обнял ее, ожидая ответа.
— Кого я приглашу, Коля, у меня нет подруг, ты же знаешь прекрасно. На прошлой неделе я решилась позвонить своей бывшей однокласснице, она так обрадовалась, слов нет, но это меня и остановило, ее необычно довольное поведение. Не смогла пересилить обиды, высказала ей все — почему она не пришла ко мне ни разу за все 3 года инвалидности, я так нуждалась в поддержке. А сейчас ей дружить со мной захотелось, потому что я жена академика. Была бы женой слесаря — ей бы до фени моя дружба. Не люблю таких, подведут в любой момент. Хотя бы созналась, что виновата, а то оправдывается, что помнила меня все время, переживала сильно. Видимо, совесть совсем потеряла, да и не было ее у нее. Такая станет льстить, угождать в глаза, а за глаза скажет, что затащила я тебя на себя по пьянке, женилась на деньгах и славе.
— А что, это неплохая мысль, — улыбнулся Николай.
— Какая мысль? — думая о своем, не поняла Вика.
— Чтобы ты меня затащила…
— Да ну, тебя, Коля, — покраснела она, прижавшись к нему, — слово-то какое грубое, совсем для любви неподходящее.
Вика решила закончить свою мысль, а потом уже уйти с Николаем в спальню.
— И потом, Коленька, с чего ты взял, что мне скучно? Когда вы уходите с мамой на работу — со мной остаются лучшие дети в мире, с ними не заскучаешь, — она заулыбалась. — Я решила учиться, Коля, грамотная мать доставит больше радости нашим малышам и тебе со мной будет интереснее. В точных науках мне ничего не светит, способностей нет, наверное, лучше выбрать факультет международных отношений.
Вика заглянула в глаза Николаю, ей не терпелось узнать его мнение.
— Очень хорошее решение, дорогая, с удовольствием одобряю твой выбор, — ответил Николай, — а почему ты с Ниной редко общаешься? Тебе веселее и дети с Оксаной с удовольствием играют.
— Действительно, — удивилась Вика, — как-то не думала об этом, ты, как всегда прав, Коленька. Хочу попросить тебя, дорогой, набор уже сделан и занятия идут уже неделю или две. Не хочется целый год терять. Тебе не откажут… все экзамены я готова сдать.
Вика снова прижалась к нему, заглядывая в лицо.
— Никогда не делал подобных вещей, но для благого дела готов злоупотребить своим положением, — улыбнулся Михайлов, целуя жену в щечку, — может и получится что-нибудь.
— Значит, можно тебя и поздравить, доченька, — сказала молчавшая до сих пор Алла, — и не возражай, Коленька, когда это у тебя что-нибудь не получалось? — подзадорила она его.
Михайлов покачал головой — возражать ему запретили — взялся за телефон и позвонил Степанову. Узнав номер ректора, созвонился с ним. Достал сигарету и закурил.
— Ну, что же ты молчишь, Коленька, — сгорая от любопытства, не выдержала Алла.
Михайлов пустил еще несколько колечков дыма, прежде чем ответить.
— Оказывается, не только тяжела жизнь известного человека, но и приятна… Ректор будет ждать тебя в понедельник, полетишь с охраной — Деркачом и Дятловым, Степанов встретит в аэропорту, проводит.
Зазвонил телефон, мешая Вике поблагодарить мужа.
— Надоели все, меня нет дома, Графу сам перезвоню, остальные пусть звонят в клинику, — отчеканил Николай, — ответь Вика по громкой.
— Алло.
— Это дом доктор Михайлоф? — спрашивал мужчина с сильным акцентом.
Николай пожал плечами, давая понять, что не знает, кто говорит.
— Простите, вы бы не могли представиться?
— Представиться? А-а, это кто звонит. Доктор Джек Стоун из Америка. Я хотель говорить доктор Михайлоф.
— К сожалению, доктора нет дома, но я могу передать ему вашу просьбу или пожелания. Я его жена.
Вика ответила по-английски.
— О-о! Госпожа Михайлова, у вас прекрасное произношение, было бы замечательно познакомиться с вами. Я занимаюсь вопросами онкологии и хотел пригласить доктора Михайлова в Нью-Йорк, поделиться опытом и отдохнуть. У меня вилла на побережье, мы с супругой будем рады вашему приезду, очень будем ждать всю вашу семью.
— Спасибо, господин Стоун, я передам ваше предложение мужу, он перезвонит вам в понедельник. Какой ваш номер?
Стоун назвал номер в Нью-Йорке, и они вежливо попрощались.
