— Да, Злате было известно, что в этом городе есть наши люди, — кивнул Мудрый.
— Вот-вот. Она дала мне нужный адрес…
В Зальцбурге был перевалочный пункт, созданный службой Мудрого для тех, кому удавалось проскользнуть через польские земли на Запад. Им пользовались также и его люди, пытавшиеся пробиться на восток.
Леся нашла нужный дом без труда, поднялась на второй этаж, позвонила. Долго не открывали, и Леся терпеливо ждала: в квартире обязательно должны были быть люди. Она не нервничала, не жала вновь на пуговку звонка, просто ожидала: может быть, ее в это время изучают в какую-нибудь щель.
Дверь открыл ей хлопец в поношенном костюме, русый чуб упал на глаза. Леся подхватила свой чемоданчик и, не спрашивая разрешения, переступила порог.
Парню пришлось посторониться. Он сделал это неохотно, руку из кармана не вынул. Леся чутьем угадала, что не он здесь главный.
— Где хозяин? — спросила, с удовольствием заговорив после многих дней путешествия на украинском.
— Проходь, — кивнул парень на одну из дверей.
«Хозяин» оказался более приветливым. Он галантно указал на стул, предложил снять плащ.
Леся назвала пароль, и «хозяин» одобрительно покивал: да, конечно, он рад оказать помощь землячке.
— Мне надо в Мюнхен.
— Об этом — завтра. И зовите меня Степаном Ивановичем. Ваше имя?
Леся назвалась.
— Добре. — Степан Иванович позвал хлопца, и тот вырос на пороге. Приказал ему: — Возьми у панянки зброю.
Леся выдернула пистолет, прицелилась «хозяину» в лоб.
— Э-э-э, облыште, — пренебрежительно махнул рукой Степан Иванович. И повторил: — Сдайте зброю. Она вам только помешает в случае чего. Если найдут — уже, считайте, задержат… Мы вас снабдим документами, при которых пистолет не понадобится.
Утром «хозяин» снабдил ее какими-то удостоверениями, продуктами на дорогу, инструкциями. Провожал Лесю на вокзал хлопец с русым чубом.
Мудрый, очевидно, уже знал по донесениям того же Степана Ивановича, как все было. Сказал:
— Рад, что хоть в Австрии у вас не было трудностей.
— А я благодарю вас за турботу. Ваши люди в Зальцбурге знают свое дело. Ни лишних слов, ни суеты.
— То — наш обов’язок, — солидно ответил Мудрый. И завершил беседу:
— На сегодня все. Отдыхайте.
— Постараюсь, — сказала Леся, — хотя это и трудно. Опять весь путь перед глазами — будто снова по нему прошла…
Через десяток дней Мудрый дал понять, что у Леси дела обстоят нормально. Он перестал дотошно докапываться до каждой подробности, ловить девушку на неосторожном слове.
Сыграло свою роль и то, что майор Стронг лично прослушал все записи допросов. Майор остался доволен.
— Эта девица не врет, — сказал, будто печать поставил на особо важном документе, майор Стронг.
— Там, где это было возможно, мы проверили ее показания, — докладывал Мудрый. — Все сходится.
— Что вы думаете делать дальше?
— Чайке надо возвращаться. Ее ждут на «землях».
— Как идет подготовка ее напарника? — поинтересовался Стронг.
— Успешно. Подобранный нами человек заслуживает полного доверия. За эти дни он присмотрится к Чайке, приноровится к ее характеру…
— А она знает, кто будет ее спутником?
— Нет.
— Почему?
Стронг, как обычно, задавал вопросы вроде бы нехотя, равнодушным тоном, никак не выказывая заинтересованности в делах Мудрого.
— Чайке предстоят еще проверки.
— О да, мне рассказывали о вашей системе всеобщей подозрительности, — кивнул Стронг. И не удержался, добавил: — Правда, это не спасло вас от провалов.
— Мы располагали самой совершенной в наш век подпольной организацией, — осмелился возразить Мудрый. — И не наша вина, а наша беда, что она не выдержала жестокого урагана второй мировой войны.
— И приказала долго жить, — закончил за него Стронг. — Впрочем, не будем спорить: это к тому делу, которым мы с вами сегодня занимаемся, имеет косвенное отношение. Насколько я понимаю, с Чайкой уйдет агент с особыми навыками: он должен быть отличным радистом и хоть что-то смыслить в пропаганде. Так?
— Да.
— Думали о том, как они переберутся через границу?
— Да.
Мудрый после длинной тирады во славу ОУН теперь предпочитал лаконичные ответы — зачем раздражать майора?
— Ну и как? — заинтересовался Стронг.
— Самый верный путь — по воздуху. Сотня Буй-Тура примет парашютистов.
— Что же, отработаем этот вариант, — после длинной паузы ответил Стронг.
Мудрый облегченно вздохнул. Заброску по воздуху можно было осуществить только с помощью Стронга.
— Кстати, вы дали знать друзьям Чайки, что она добралась благополучно?
— У нас нет для этого возможности, — нехотя сознался Мудрый.
— При такой организации дела ваша фирма прогорит. — Майор легко раздражался и в гневе не скупился на упреки.
Мудрый благоразумно промолчал.
— Создайте этой курьерше максимум удобств, честствуйте ее, как героиню, — несколько успокоился Стронг. — Пусть она не сомневается, что ее ждет солидное материальное вознаграждение. Откройте счет в банке, положите какую-то сумму в долларах. Слуг надо кормить!
«Скотина, — меланхолично подумал Мудрый. — Впрочем, чего я хочу — кто с нами будет церемониться?»
— Вот еще, — распорядился Стронг. — Прикрепите к ней кого-нибудь из своих дармоедов — пусть позаботятся, чтобы эта Чайка по вечерам не скучала.
— Надо решить главное, — осмелился напомнить Мудрый. — Стоит ли ее выводить из одиночества? Вдруг попадется кому на глаза?..
— Такая опасность есть?
— Практически нет. Чайка будет встречаться с наиболее доверенными людьми, но…
— Нет, с такими идиотами мне еще работать не приходилось! Представьте, вы шли через сто смертей к своим, пришли, а вас схватили за шиворот и затолкали в кутузку! Окрепнет у вас желание служить и дальше? Вряд ли. Конечно, не вздумайте демонстрировать каждому проходимцу своего курьера. Но с наиболее высокопоставленными руководителями сведите. И всеми силами внушайте девице, что дело ваше на подъеме.
— Вы правы, друже майор.
— Сколько раз говорить — господин майор!
— Извиняюсь, господин майор.
— Не забывайтесь!
— Еще раз извините. Хочу сказать, что вчера вечером Чайка самовольно ушла в город.
— Что значит «самовольно»? Ведь особняк охраняется?
Лесю поселили в небольшом коттедже на окраине города. Двухэтажный домик был закрыт высоким бетонным забором, прятался за деревьями и с улицы почти не просматривался. На участке было много деревьев, вяли поздние осенние цветы на газонах, аккуратные узенькие дорожки вели к самым дальним уголкам. Участок был вылизан и вычищен с удручающей старательностью. Не хватало только табличек на деревьях, которые обозначали бы, что сосна — это сосна, а дуб — это дуб. По территории день-деньской бродил садовник, готовил газоны к зиме. В кармане брезентовой куртки у него торчал рифленой рукоятью кверху кольт. Садовник говорил на том же очень правильном украинском языке, что и Мудрый.
Лесе отвели комнату на втором этаже: кровать, столик, аляповатый букет роз на квадратном холсте. По ее просьбе принесли несколько книг — уснуть сразу после «бесед» с Мудрым девушка не могла: нервы напряжены до предела. Она не скрывала этого, наоборот, при удобном случае сказала, что легче с сотней пройти рейдом тысячу километров, нежели один раз поговорить «по душам» с эсбековцем. Мудрому это польстило. Любил Мудрый, чтобы его боялись.
Обедала Леся внизу, в гостиной, прислуживала ей тихая, спокойная девушка по имени Марта. Марта молча ставила тарелки, желала приятного аппетита и уходила в боковушку. Леся лениво ворочала ложкой — протертый супчик вызывал тоску.
Марта в один из первых дней приволокла в комнату Леси большой чемодан с одеждой: платья, кофточки, принадлежности женского туалета. Леся выбрала все необходимое, повертелась перед зеркалом. В чужой одежде она стала другой: стройная, длинноногая — несколько лет назад ее могли бы рекламировать как арийский образчик.
— Ничего, — одобрила себя Леся. — А пальто? Не вижу пальто.
— Вам оно не понадобится, — несколько слов Марта произнесла с трудом, привыкла молчать часами.
— Принесите пальто, — раздраженно потребовала Леся. — Нет, лучше куртку, хорошо бы кожаную.
— Я спрошу.
Марта куда-то позвонила, потом еще раз, и через час Леся смогла выбрать из вороха вещей добротную кожаную куртку.
Марта неожиданно одобрила:
— Вам к лицу. Вы в этой куртке похожи на девушку из СС.
— Спасибо за комплимент, — расхохоталась Леся. — Надеюсь, это все-таки куртка не из эсэсовских складов?
Копание в тряпках расшевелило Марту, и она старательно, как и все, что делала, ощупала куртку.
