Положила на стол два пистолета, процедила сквозь зубы:
— Шмаркачи…
— Перестаньте!
В дверном проеме вырисовывалась фигура Мудрого.
— Ха! Служба безпеки! — пьяно расхохоталась Леся. — Витаем вас — здоровеньки булы!
Ее снова шатало, она двинулась навстречу Мудрому, пытаясь по-приятельски поздороваться с ним, но не дошла, рухнула на стул, подставленный охранником.
— Что вы делаете в таких случаях? — не повышая голоса, поинтересовался Мудрый.
— В каких?
— Когда вам… не по себе, — деликатно обошел острые углы вопроса Мудрый.
— Стреляю! — бросила резко Леся.
Она потянулась к пистолетам, но охранник успел швырнуть их в ящик стола.
— У нас нет таких условий, какие были в сотне, — серьезно объяснил Мудрый. — Поэтому пусть Марта напоит вас крепким кофе. И не мешало бы поспать — завтра у нас с вами рабочий день.
— Хорошо, — неожиданно покорно согласилась Леся и побрела, опекаемая Мудрым, в коттедж.
— …Вот так и получилось, господин майор, что Чайка ушла в город, — закончил свой рассказ Мудрый.
Стронг долго хохотал, переспрашивал:
— Значит, стащила пистолет у одного охранника, связала второго и двинула в кабаки с солдатами?
— Так точно, — страдая от переполнившей его злобы, подтвердил Мудрый.
— Обязательно расскажу шефу, — басовито гудел Стронг. — Ну а когда проспалась?
— Извинялась, говорила, что надоело ей сидеть взаперти, не привыкла. И еще что-то плела про восточную кровь, которая не дает ей спокойно жить.
— Хоть помнит, где была?
— Все помнит. Перечислила все бары и кабаки, которые успела обойти с солдатами.
— Отличное качество для агента… — одобрил Стронг.
— Мы проверили ее маршрут, — сказал Мудрый, — все совпало. Ее запомнили по кожаной куртке, которую не хотела снимать. Обращали на себя внимание и шумные спутники.
— Пистолеты… — догадался Стронг.
— Да.
— Наши парни тоже не промах…
Мудрый позволил себе улыбнуться вместе со Стронгом.
— Хорошо, — перешел на деловой тон майор. — Выходка этой вашей Чайки только подтверждает, что она не подкидыш, а ваш человек. Нормальный агент не станет так безумно рисковать. А этой на все наплевать, ее не волнует, верите вы ей или нет. Как плевать ей и на карьеру под вашими знаменами. Она знает, что возвратится обратно и рано или поздно погибнет. Так?
— У нее психология типичного лесовика из сотни, — подтвердил Мудрый.
— Она ведь была любовницей Рена? Какая же, по-вашему, должна быть психология у подруги атамана?
Мудрый кивнул. Он знал немало примеров тому, как жизнь в лесу, участие в рейдах и набегах превращали экзальтированных девиц в яростных фурий, с явным удовольствием смотревших на истязания и казни.
— Я не случайно посоветовал вам целый ряд мер, которые приручили бы эту дикарку, — сказал Стронг. — Дайте ей возможность отвести душу, сами организуйте развлечения, и вы сможете контролировать их, лучше узнать девицу…
— Все сделаем, как вы посоветовали…
— И начинайте готовить ее в обратный путь. Это ведь займет не один день?
— Конечно.
— Вы еще успеете десять раз ее проверить. А время терять нельзя… Все, — закончил Стронг. — И помните: от этой девицы теперь зависит вся операция и… ваше жалованье.
Стронг встал и повернулся к окну — спиной к Мудрому. Майор не любил прощаться за руку со слугами.
Леся почувствовала, что отношение к ней резко изменилось. Ей доверяли или делали вид, что доверяют. Девушка могла теперь по вечерам более или менее свободно уезжать в город, ходила в кино, ей выдали карманные деньги, и она с удовольствием купила несколько симпатичных пуловеров, элегантное платье, плащ. Вещи были неплохими, но с налетом той излишней экстравагантности, которой грешат провинциальные модницы.
Покупать было приятно — приятнее, нежели выбирать подходящее из кучи тряпок, принесенных Мартой, как это было раньше.
Об инциденте с самовольной вылазкой в город никто не вспоминал. Будто ее и не было.
Мудрый торжественно сообщил Лесе, что на ее имя открыт счет в солидном банке, она теперь человек состоятельный, даст бог, сможет со временем кое-что и добавить к вкладу.
Однако Леся эту новость восприняла довольно равнодушно. Молодые девушки редко задумываются о будущем.
День за днем проходил в напряженной работе. Мудрый вел свои «беседы» методично, настойчиво, последовательно. Казалось, он доволен той информацией, которую сообщала курьер.
Он познакомил Лесю с одним из своих помощников — Петром Шпаком. Шпаку было где-то около тридцати — плечи тяжеловеса, отвислая челюсть, рыжий чуб на глаза — парень того спортивного склада, который обычно нравится скучающим девицам.
— Поступаю в ваше распоряжение, — щелкнул он каблуками, чуть склонил чубатую голову. — Послушно выконую ваши наказы…
— Все? — улыбнулась одними глазами Леся.
— Все, — твердо ответил Шпак.
Он был, видно, всегда доволен собой, служил, не особенно задумываясь над тем, кому служит и во имя чего. Платят гроши — и ладно.
— Тогда сгинь до вечера, — отдала первый «приказ» Чайка. — Часам к семи объявись — поедем в город.
— У меня есть авто…
— Чудесно!
Вот уже много месяцев, отданных подполью, Леся привыкла анализировать, взвешивать каждую новую встречу, случайное знакомство, мимолетный разговор — словом, все то, мимо чего в обычной жизни проходят, не придавая значения.
Откуда, из какой клетки выпорхнул этот «Шпак»[22], хлопчина с плечами тяжеловеса и «типично украинской» внешностью?
Впрочем, из какой клетки — ясно. Вот только зачем его выпустили?
Общеизвестно правило: курьер не та особа, с которой знакомят даже трижды проверенных, просеянных через самое густое сито службы безпеки.
Может быть, Мудрый просто приставил к ней охранника и осведомителя? Леся вспомнила взгляд Шпака: тяжелый, изучающий взгляд человека, знающего только одно ремесло — разбой.
…Леся едва успела привести себя в порядок, когда раздался деликатный стук и на пороге вырос Шпак.
Девушка окинула парня откровенно оценивающим взглядом. Был он в добротном сером костюме, тугой воротничок белоснежной сорочки хорошо оттенял смуглую кожу. Яркий галстук, лаковые туфли, плащ через руку, запах крепкого мужского одеколона — мелкий гендляр[23] довоенного Львова собрался в Стрыйский парк на вечерний променад.
Они долго ездили по большому западному городу — Леся хотела увидеть его в огнях, с разных точек.
Шпак подсказывал, откуда вид может быть панорамнее, «как на крупномасштабной карте».
В двадцать три года Петро уже был сотником на Ровенщине, потом бежал вслед за фашистами, справедливо рассудив, что сражаться с Советской Армией — дело безнадежное. Естественно, об этом он молчал. Просто очень ко времени его сотню выбили партизаны, и Шпак пристроился к последним эшелонам гитлеровцев. Мудрый подобрал его в Западной Германии. Петро служил ему истово. И когда Мудрый приказал охранять, сопровождать, выполнять все пожелания девушки по имени Леся, по псевдо «Мавка», он за это поручение взялся со рвением, с той старательностью, с которой в иных случаях «убирал» лишних людей, «учил умников», «школил» молодых.
С Лесей он больше молчал, изредка осведомляясь, нет ли каких пожеланий.
Пожалуй, это был первый вечер, который Леся провела спокойно, — она всегда любила незнакомые города, которые казались ей островами в огромном море.
Петро называл площади, главные магистрали — имена были чужие, не запоминались.
Они оставили машину и пошли в парк — аккуратный, прилизанный садовниками и осенними дождями.
Здесь не гуляли парочки, было тихо и пустынно, Шаги впечатывались в тишину.
— Почему так пусто?
— Боятся. Здесь разденут — и спасибо не скажут.
— А мы вот идем и ничего?
— Нас не тронут, потому что нормальный человек в такое время сюда не пойдет, а с ненормальными никто связываться не станет.
— Хорошо объяснил…
— Как умею…
Возвратились поздно, Марта приготовила кофе и, понимающе глянув на Петра, пожелала спокойной ночи.
— Ты где ночуешь? — спросила Леся.
— Вообще-то я живу в городе. Но приказано мне быть с вами. Могу и в вашей комнате заночевать, — равнодушно сказал Шпак.
Он не навязывался, не заигрывал, просто давал понять, что и на этот счет у него есть точные инструкции.
— А если нет?
— Мне в коттедже выделена комнатенка…
— Тогда все в порядке.
— Значит…
— Ты правильно понял, — не дала Леся ему возможность уточнить детали.
Шпак не стал возражать: нет так нет…
Они часто уезжали в город, и Леся не сомневалась, что Шпак докладывает Мудрому о каждой такой поездке с мельчайшими подробностями. Обижаться на парня не приходилось — такая у него «работа».
