— Это случайность…
— Сами говорили: случайности в нашем деле должны исключаться. А тут… Я уходила за кордон, когда Галю уже искали. Представьте себе: девушка много лет разыскивает брата… Нашла наконец с помощью журналистов. И накануне радостной встречи вдруг исчезла сама… Куда пропала? Там всю милицию на ноги подняли, чтобы ее отыскать. Вы давно были на Украине? — неожиданно спросила она Мудрого.
— Давненько, — от неожиданности Мудрый сказал почти правду.
— Все равно должны знать, что у Советов каждый человек на счету. Они ведь твердо придерживаются мысли, что люди являются главным богатством страны…
— Юлий Макарыч ошибся, — признал Мудрый, — и за это он в свое время понесет ответственность. Как человек опытный и разумный, — польстил он Лесе, — вы должны понимать, что мы не можем сейчас отдать его под наш суд. Ну, вынесем приговор. И даже приведем его в исполнение — при желании это можно сделать. А дальше? Кем его заменим? Помощником Мовчуном, который только и умеет, что ножом махать?
Мудрый косвенно признал, что в зоне деятельности Златы и Мавки у него больше нет надежных людей.
— Жаль, — сказала Леся.
— Что?
— То, что такие у нас скромные возможности.
— Не буду скрывать — сейчас положение не из лучших. И надежда только на то, что именно вам — тебе и Злате — удастся его поправить. А Бес…
— Бес получит свое и без вас, — резко сказала Леся. — Думаете, Злата простит ему Сыча? Да надо из ума выжить, чтобы такую проверку затеять…
— Крупный счет вы ему предъявляете…
— Бес нанес большой ущерб национальным интересам и за это расплатится сполна, — почти торжественно сказала Леся.
— Я надеюсь… — неопределенно поддакнул Мудрый.
Не нравился ему этот разговор. Курьер взялась судить-рядить о делах, которые ее не касаются. Не ей решать судьбу Беса. Впрочем, вряд ли это мысли самой Леси. Поет с чужого голоса. Злата, видно, крепко обозлилась на Беса, это в ее характере — ничего не прощать и ничего не забывать.
— Давайте еще раз вернемся к тем дням, когда объявился брат этой Шеремет, — предложил Мудрый. — Вы о них почти ничего не рассказывали… Что сделала Злата, когда узнала о появлении родственника?
— Первым делом выяснила, когда «брат» сможет приехать. Ей сказали: дня через три. Тогда она попросила адрес и послала телеграмму о том, что счастлива, ждет родного братика и так далее. Копию телеграммы отнесла тому журналисту из областного радио, который помогал в поисках.
— Молодец, — одобрил Мудрый, — наверное, каждый на ее месте поступил бы так же.
— Потом Злата рассказала о своем счастье сослуживцам. И все ее поздравляли. Когда эти хлопоты остались позади, Злата вызвала на встречу меня. Сообщила через Эру, что ждет вечером в городском парке.
«Перехожу на нелегальное, — сказала и спросила: — Есть у тебя возможность незаметно исчезнуть примерно на месяц?»
Такая возможность у меня была: в любой момент могла сказать, что уезжаю к родственникам в Коломыю, там у меня действительно живет мамина родня. А как быть со Златой? Убийство? Самоубийство? Но кому надо убивать скромную служащую из областного Дома народного творчества? И с какой стати она будет сводить счеты с жизнью, особенно накануне встречи с горячо любимым братом?
А Леся все это рассказывала неторопливо, основательно, тем доверительным тоном, которым обычно делятся своими невзгодами с уважаемым старшим другом. Она как бы приглашала Мудрого принять участие в ее размышлениях, одобрить действия ее и Златы.
Мудрый представил: две девушки мечутся в поисках выхода из ловушки, пытаются обойти капкан, который, сам того не желая, поставил им Бес. Нет, с Бесом придется еще разбираться. Что с того, что действовал он из лучших побуждений? На легальное положение Златы возлагались большие надежды. Может быть, и удастся ее снова легализовать: в другом городе через какое-то время. Но сколько сил ушло впустую…
Леся рассказывала, как они имитировали гибель Златы. Случилось это в последние погожие дни осени. Злата решила провести воскресный день на озере, что под городом. Озеро было большим, изрезано протоками, усеяно островками, на которых склонились к самой воде плакучие ивы. Ивы пока стояли зеленые, они последними сбрасывали легкий лист. На том берегу, что ближе к городу, находились пляж и лодочная станция. Если заплатить несколько рублей и оставить в залог какой-нибудь документ, то можно взять напрокат лодку.
Отдыхающие устраивались на пляже, подставляли бока солнцу. Те, кто брал лодки, крутились тоже неподалеку. Изредка самые смелые влезали в холодную осеннюю воду и, побарахтавшись минуту, выскакивали на берег, рысью трусили к ларьку — там продавали вино в розлив.
Если бы глянуть на озеро с высоты, то можно было бы увидеть, что напоминает оно гигантскую подкову: в центре полукружья находился пляж, а края «подковы» терялись в мелколесье, обступившем берега. Там было глухо, стеной стоял камыш, чистая вода ленточкой вилась среди островков. И туда часто плавали на лодках, чтобы летом нарвать водяных лилий, а осенью — коричнево лоснящихся камышиных початков.
Галя оставила в залог свой паспорт, покрутилась на лодке недолго возле пляжа, чтоб ее получше запомнили, и погребла в дальний край озера. Она не вернулась ни через час, ни к вечеру. Уже ушли последние пляжники, стемнело, поднялся сильный ветер, волна ударила в пристань.
Часов около девяти вечера лодочник, терпеливо ждавший задержавшуюся клиентку, поднял тревогу. В розысках пропавшей участвовала милиция. Нашли перевернутую лодку — волна прибила ее к противоположному берегу. На следующий день в камышах выловили кое-что из Галиной одежонки: зацепилась за куст ивняка голубая косынка.
Пытались сетями прочесать то место, где, по предположениям, могла перевернуться лодка. Но там дно неровное, коряги, густо переплелись водоросли.
По паспорту определили, что утонула методист Дома народного творчества Галина Шеремет.
А Галя в это время пробиралась в сотню Буй-Тура. Ей нельзя было ехать рейсовым автобусом — вдруг знакомый в пути встретится или еще какой-нибудь случай? Она все предусмотрела, Гуцулка: дома оставила все свои вещи так, будто вышла ненадолго погулять. После того как перевернула лодку и, проплыв сотню метров по извилистой полоске чистой воды, выбралась на берег, спросила Лесю:
— Одежду принесла?
— Все купила, как ты велела…
Леся ждала ее, как условились, на берегу у приметного дуба.
Еще Леся принесла вещевой мешок с продуктами и оружие — Галя, уходя, уничтожила свой тайник. Впрочем, в хате у нее обыск не делали. Не вызывала никаких подозрений методист Дома народного творчества.
Галя недолго постояла с Лесей на берегу, попрощалась. Наказала держать боевку в руках и с Беса теперь глаз не спускать, потому что в такой ситуации старый идиот может все бросить и удариться в бега, забиться куда-нибудь в глубь страны.
— Она так и сказала: старый идиот? — переспросил Мудрый.
— Ага, — подтвердила охотно Леся.
— Очень похоже на Гуцулку.
— И еще она велела передать вам, что хранит Бес шкатулку с драгоценностями, составлявшими казну куренного Рена…
— На большую сумму? — чуть прищурился Мудрый.
— Гуцулка говорила, что хватит до конца жизни…
— Ясно…
Мудрому теперь стала понятной неприязнь Гуцулки к Юлию Макаровичу: зная о драгоценностях, не доверяла она эсбековцу — мог тот в любую минуту исчезнуть. И у Мудрого тоже росло недоверие к Бесу: вместо борьбы зарылся тот в свою нору, нахапал двумя руками в удачливые времена и затих, как крот.
— Откуда Гуцулка узнала о драгоценностях?
— Я ей сказала. Рен предвидел, что может Бес хвостом завилять, и незадолго до гибели предупредил меня: у Беса спрятана казна куреня, она принадлежит не ему, а тем, кто оружия не сложил. «Почувствуешь, что хочет от тебя избавиться или не очень верит тебе, — сказал Рен, — напомни ему про казну — там и твоя доля есть».
— Злата дала понять Бесу, что знает о драгоценностях? — Мудрый всерьез заинтересовался историей с казной и задавал теперь вопросы торопливо, будто опасался, что может потерять след, на который вышел.
— Дала понять! — насмешливо повторила его слова Леся. — Да она ему прямо предъявила обвинение в том, что он скрыл ценности от руководства.
— И что Бес?
— Вначале перепугался до синевы, а потом предложил Злате выйти за него замуж.
— Что, что?..
— Ага ж, сказал, что за кордон с пустыми руками только дурень уйдет. А он, Бес, не дурак, хоть остаток жизни проживет по-своему.
— Так, так… — Мудрый задумчиво поглядывал на Лесю, прикидывая, какую часть правды она ему выложила. Но и того, что он узнал, было вполне достаточно для определенных выводов.
— Злата, естественно, отказала ему?
