— Э-э-э... извините, запамятовал ваше имя и отчество...
— Не трудитесь вспоминать, Аркадий Львович, — вставляя кассету в видеодвойку, сказал Мерлон. — Главное, что вам следует знать обо мне, что именноя наделен полномочиями вести переговоры с вами и даже принять окончательное решение относительно вашей дальнейшей судьбы.
Сделав необходимые приготовления, Мануйлов взял со стола пульт и включил изображение.
— Сейчас мы с вами посмотрим два-три сюжета, а потом вместе обсудим сложившуюся ситуацию.
На экране вспыхнуло изображение. Съемка велась в международном аэропорту «Шереметьево-2». Оператор заснял через застекленную террасу момент посадки в аэропорту лайнера авиакомпании «Бритиш эйрвэйз», прилетевшего регулярным рейсом из Лондона...
— Обратите внимание на показания таймера, — негромко сказал Мануйлов. — Съемка осуществлялась в два с четвертью пополудни вчерашнего дня.
После перебивки пошли новые кадры, заснятые оператором в зале прибытия: среди пассажиров лондонского борта, прибывшего в российскую столицу, Серебрянский — с тревогой и даже с ужасом! — разглядел Лару и своего отпрыска, а также встречавших их, очевидно, Киру Александровну, адвоката Константина Шаца и еще какого-тот незнакомого мужчину.
— Но... — всхлипнув, произнес Серебрянский. — Как вы смели!!!
— Держите себя в руках, Аркадий Львович. — Мануйлов бросил на него укоризненный взгляд. — Ваши близкие, вне всякого сомнения, крайне обеспокоены в связи с вашим внезапным исчезновением. Вы ведь до сих пор числитесь по разряду — «пропавшие без вести». Вот ваши близкие и прилетели из Лондона, чтобы попытаться на месте выяснить вашу судьбу... Ну а мы, поверьте, даже не прилагали особых усилий, чтобы ваша жена и ваш единственный ребенок оказались у нас, в Москве.
Мануйлов перекрутил ленту вперед и вновь включил изображение.
— Узнаете усадьбу Веледниково? — спросил он, глядя не на экран с изображением, заснятым оператором спустя примерно два часа после прибытия лондонского борта. — Это ведь ваш дом, ваша загородная резиденция, верно? А вот ваши близкие, видите, выходят из салона «Мерседеса»!
— Оставьте в покое мою семью! — обхватив голову руками, взвыл Серебрянский. — Что вам вообще от меня нужно?!
— Об этом мы поговорим чуть позднее, — вновь перематывая пленку вперед, сказал Мануйлов. — Что касается ваших близких... Да, мы наблюдаем сейчас за ними, я этого от вас скрывать не собираюсь. Но лишь затем, чтобы обеспечить их полную безопасность.
Сказав это, он вновь включил изображение. Серебрянский поднял голову, всмотрелся... Это был тот самый ужасный ролик, который несколько дней назад показывали ему «товарищи чекисты» — с простреленным джипом «Икс» и двумя трупами — водителя Николая и какого-то обгоревшего мужчины, которого, как его уже успели проинформировать, при определенном раскладе можно выдать за погибшего от рук неизвестных Аркадия Серебрянского...
— Выключите! — тихо сказал Серебрянский. — Пожалуйста...
— Приятно иметь дело с умным, быстро соображающим человеком, — выключив пультом видеодвойку, сказал Мерлон. — Ситуацию еще можно поправить, Аркадий Львович.
— Но... как?
— Мы поможем вам выпутаться из этой непростой коллизии, — сказал Мерлон, беря лист бумаги и авторучку. — Ваше исчезновение и даже отсутствие новостей о вас можно будет со временем объяснить примерно следующим образом: у органов появилась тревожная информация, что на вас готовится покушение; вас переместили на закрытый охраняемый объект; сведения о вашем местопребывании не разглашались и в интересах вашей личной безопасности, и с целью задержания членов организованной преступной группы. Ну и так далее, и тому подобное... Позже, если все будет идти по нашему сценарию, мы все это дело хорошенько отрепетируем.
— Что от меня требуется взамен? — проглотив тугой комок, поинтересовался Серебрянский.
— Вы поможете нам свести к нулю деятельность вашего тайного «Братства трубы». Мы даже готовы пойти на то, чтобы выпустить вас за рубеж... Но ваши близкие, пока вы будете там находиться, естественно, будут находиться здесь, в России, под нашим контролем.
Сделав надпись на листе бумаги, Мерлон передал его Серебрянскому.
На листе была написана крупными печатными буквами знаменитая маршаковская строчка:
КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ
— Теперь только от вас, Аркадий Львович, зависит, в каком месте нам придется поставить запятую...
Глава 28
Как заварил кашу, так и выхлебывай
Спустя примерно час после прибытия на объект «деверя» Рейндж прибыл на одну из конспиративных квартир в Москве, где, несмотря на позднее время, его ожидали с подробным отчетом о всех совершенных им — вернее, ими двумя, на пару с «невестой» — в последние несколько дней деяниях.
В особенности двух его начальников, Шувалова и самого Мерлона, интересовали два момента: то, как Рейнджу удалось вычислить и просветить надпись, обнаруженную им в подвале объекта № 1, и еще то — руководство желало знать все подробности непосредственно из уст исполнителя, — что в действительности происходило на объекте № 2 на момент появления там Рейнджа и Измайловой, как вел себя в момент акции господин Серебрянский, произносил он что-либо, ну и т.д. и т.п.
Затем Мокрушину было предложено прокатиться на базу в Балашихинском районе вместе с Шуваловым, в сопровождении еще двух сотрудников, где Рейндж, когда они уединились со «свояком» в специальном звукоизолированном помещении, повторил все то же самое, но перед видеокамерой. Съемку осуществлял лично Шувалов, — кроме них двоих, в помещении в момент записи более никого не было. Затем заместитель Мерлона по спецоперациям вложил записанную кассету в небольшой бронированный контейнер, взял с собой охрану и куда-то умчался на ночь глядя... Но перед этим приказал Мокрушину оставаться пока на базе, потому что «заварилась серьезная каша» и что его, Рейнджа, тоже могут дернуть «на самый верх» как одного из активных участников нынешних событий.
В этом плане все для Мокрушина обошлось: никто и никуда его не «дернул», по крайней мере ни ночью, ни в первой половине дня.
Он мог лишь догадываться, для кого была сделана эта запись. Зная специфику своей конторы, он даже предположил — и имел на то все основания, — что заснятые на пленку Шуваловым его показания вообще пока никому не показывали. А держат эту кассету, наряду с другими отложенными до поры «Х-файлами», на тот случай, если Мерлону вдруг понадобится дополнительно выложить на стол пару-тройку припрятанных козырей, чтобы побить ими карты других крупных игроков.
Ближе к рассвету он устроился на диване в комнате отдыха и даже прикорнул: снилась разная ерунда, чушь, дрянь. Вроде того, что он по жизни древнеяпонский самурай, придерживается кодекса «бушидо», служит самому императору, на раз рубит головы врагам Солнцеподобного и что после очередной изнурительной, но победной битвы Измайлова, одетая как гейша, семеня ножками, уважительно протягивает ему старинной работы поднос с чашечками — в них оказалось не огненное саке, а свежая, парная человеческая кровь...
Около девяти утра явился Шувалов и разбудил его, избавив от кошмарных сновидений.
— Пока все складывается нормально, Рейндж, — сказал «свояк». — Торчать тут тебе нет смысла, так что отправляйся в пансионат, к «невесте». Постараюсь вас по пустякам не дергать, так что отдыхайте. Но расслабляться я тебе все же не советую!
* * *
Рейндж, как ему было и велено, выехал в пансионат «Сосны», в котором они на пару с Измайловой — по легенде — зависают нынче как парочка влюбленных молодых людей.
От того же Шувалова он узнал, что его напарнице нынешней ночью повезло гораздо больше, чем ему самому: с ней накоротке пообщался «деверь», а потом и вообще ей сказали, чтобы она возвращалась в пансионат и ожидала там своего старшего напарника (то есть преспокойно дрыхла в кроватке, если называть вещи своими именами).
Рейндж приехал в пансионат не на «Опеле», а на резервной, разъездной машине, которую следовало припарковать не на паркинге, как у всех нормальных отдыхающих, а на другой точке, на обочине дороги, которая огибает пансионатский парк, — именно отсюда, через заднее крылечко, они с Измайловой обычно покидают «Сосны», отправляясь на очередное дело. Этим же маршрутом возвращаются обратно, но уже совершив очередной подвиг, вроде «киднепинга» или отрубания различных частей человеческого тела.
Он прошел по расчищенной от снега дорожке, потом свернул на другую, ведущую к одному из двух запасных выходов, которые на ночь обычно запирались на ключ. По правде говоря, ему было лень обходить вкруговую корпус, поэтому и направился — уже привычно для себя — к запасному выходу.
