это.
– А что? – Даша устыдилась вдруг взвизгнувшего голоса и потупила глаза.
В этот момент из дома вышел Армен Оганесян. В руках он нес кувшин со свежим лимонадом. За пупырчатым стеклом бултыхались кубики льда, листики мяты и кружки лимона. Инна Карловна приняла дар от своего мужчины, легонько коснувшись руками его ладоней.
– Плед потом накинь! Холодает. – Он улыбнулся ей, потом кивнул Даше и ретировался, чтобы не мешать женщинам вести беседу.
– Да хоть без детей! – Инна Карловна проводила глазами любимого, а потом снова посмотрела на Дашу. – Главное, чтобы человек от тебя не отступался. Что бы ты ни сделала, какими бы ругательствами его ни обсыпала. Тебе не нужно за ним бегать. Никогда!
– Да? – Даша озадаченно уставилась на Инну Карловну.
– Угу, – спокойно ответила Инна Карловна. – Но как только он завоюет тебя, отдай ему всю свою любовь.
Даша поискала глазами Олега: кажется, его голос доносился от хозяйственных построек. Она хотела встать из-за стола. Инна Карловна придержала ее за колено.
– Не волнуйся. Отпусти ситуацию.
– Да я и не волнуюсь. Мы просто общаемся, не более.
– Именно это тебя и выматывает! Кто из нас психолог, в конце концов, ты или я?
Инна Карловна сердито сдвинула брови, а потом произнесла певучей, медитативной интонацией:
– Ситуация – река… Так дай же реке самой вынести вас туда, куда нужно…
Даше стало так смешно и так захотелось расхохотаться во весь голос, но она сдержалась и только широко улыбнулась.
Марина Тюшнякова с чашкой горячего чая скользнула мимо стола и кивнула улыбающимся женщинам. Подошвы ее туфлей шаркали по гравию дорожки. Марина остановилась за шаг до кресла-качалки. Анюта повернула голову и открыла глаза:
– А, это вы?
– Кажется, вы замерзли… Я принесла вам чай.
– Да не стоило… – Анюта приподнялась на кресле, не зная куда себя деть. – Анатолий тоже хотел принести…
– Я знаю, вам неприятно… говорить со мной…
– Перестаньте, конечно, нет!
– Я… я просто не знала, как подступиться к вам, чтобы поговорить.
Анюта приняла протянутую чашку.
– Наверное, мне нужно извиниться, но… я не знаю за что…
– Марина, не стоит! – Анюта подняла глаза, щеки ее горели румянцем и в оранжево-розовых лучах казались почти пунцовыми. – Я все прекрасно понимаю. Вы ведь тоже жертва в этой ситуации. Так что не надо мучиться. Это не ваша вина, а…
Анюта подавилась чаем. Она не смогла выговорить имя человека, который пытался ее убить, но в ее глазах читался невысказанный вопрос, беспокоивший ее все это время, что она находилась на реабилитации после нападения, и Марина вполне четко его считала.
– Вы его больше не увидите… Никто не увидит.
Анюта смотрела на Марину не мигая.
– У него нашли психические отклонения… признали невменяемым. И, Аня… Вы все же меня простите!
– За что? Это вина только вашего мужа. А с вами, так же как и со мной, случилась беда. Вы тоже жертва, и нечего тут извиняться.
– Я думала, что люблю его, а оказалось, что я его совсем не знала. Наверное, это и есть самое верное: не любить иллюзию, не создавать мыльный пузырь, а долго узнавать человека, прежде чем сделать насчет него выводы.
От старой липы к женщинам приближался Анатолий. Марина взглянула на него и ей отчего-то захотелось добавить:
– Дай Бог бы всем к этому прийти! Но вы, Аня, на правильном пути. Уверена, что у вас все будет хорошо.
Анюта улыбнулась кончиками рта. Марина опустила голову, посильнее закуталась в ажурную шаль и пошла к Антону и Мишке, без конца перематывающим на крыльце дома старую кассету с хитами девяностых.
– Прости, я не успел с чаем… Ты как с ней?
– Нормально. Она ни в чем не виновата. Послушай!
Анатолий присел на корточки у кресла и внимательно посмотрел на нее. Анюта нырнула пальцами под пиджак и достала из внутреннего кармана свернутый вчетверо лист с каким-то напечатанным текстом. То самое письмо, которое она отправила ему и которое попало в руки мужу Марины, жестокому маньяку с почты.
– Что это?
Она и сама не знала, что это было. Внезапно вспыхнувшая любовь, порыв чувств? Или помешательство? А может, дикий страх остаться одной и отчаянное желание быть хоть с кем-нибудь? Совпадает ли с действительностью теперь все, что там написано? Анюта не была уверена.
– Ничего, – ответила Анюта и принялась рвать лист. – Старые почеркушки.
– Можно взглянуть?
– Нет, лучше брось это в угли самовара, справишься?
– Да легко! – Анатолий встал и направился к столу у дома. Сейчас за ним никто не сидел, и он выглядел до жалости одиноким. Но на полпути Анатолий развернулся:
– Тебя заберет кто-то с дачи?
– Не-а. – Анюта улыбнулась и глотнула еще чаю. – Сегодня вечером я совершенно свободна.
Даша встала из-за стола. Она хотела пойти поискать Олега, но у бака с водой ее остановила собирающая в букет ромашки Наташа.
– Дарья… – Ее имя из уст родной дочери Алисы Федоровны прозвучало так по-чужому. Даша поежилась и сцепила руки на груди. – Я хотела сказать вам… Тебе… Спасибо.
Даша резко мотнула кудрявой головой, мол, не стоит. Но Наташа все равно продолжила:
– За мать спасибо тебе, Даш! Ну честно, если бы не ты…
Наташа протянула Даше букет.
– Не стоит, Наташ, – ответила Даша, но цветы все же взяла. – Я просто хотела, чтобы ей было хорошо… Я знаю, что ты всегда была ее дочерью.
– И ты! Если бы не ты, она бы, может, и не была счастлива, как с тобой все те три года. Об одном я только жалею.
Наташа схватилась рукой за край бака, ногами она топтала травинки на земле.
– О чем же? – спросила Даша.
– Что она не увидела, как я вышла из синьки и стала такой, как сейчас.
Наташа действительно выглядела намного лучше, чем в прошлый раз, когда Даша ее видела на остановке у Филькиной кручи. Опрятная одежда, свежая голова и даже немного макияжа, добавляющего ее лицу строгой женственности.
– Она видит, Наташ! Я думаю, она теперь все видит о нас.
Бориска и Лиза с заливистым хохотом выбежали откуда-то из-за деревьев и понеслись на них. Даша присела и, весело эгегейкнув, раскрыла объятия. Дети упали в ее руки.
– Мама, мама, иди к нам! – закричала светленькая Лиза и протянула ручку матери. Наташа шагнула к ним и, чуть помедлив, опустилась на корточки и положила руки на детей и теплое Дашино плечо.
* * *
Птицы умолкли. Закат выплеснул на сад остатки красного золота. Колко запищали комары. Где-то на реке заквакали лягушки. После происшествия с вилами все как-то стихли, сникли
