и стали потихоньку собираться домой. Отец Алексий все еще стоял в отдалении, у бака, и наблюдал через отверстия в штакетнике, обрамлявшем дачу, как народ рассаживался по местам в микроавтобусе. Ему отчего-то меньше всего хотелось сейчас выслушивать слова сопереживания и жалости, а тем более – причитания или советы, как теперь с этой рукой быть. В молитве он на время забылся, но рука все еще саднила и время от времени давала о себе знать.
Закрыв дверь дома массивным ключом, Олег Петров соскочил с крыльца и еще раз окинул взглядом лужайку, сад и дальний край дачи на предмет забытых вещей. У бака он встретился взглядом со святым отцом.
– Пора! – сказал Олег, подходя к отцу Алексию.
– Пора, – эхом повторил отец Алексий.
Олег развернулся и пошел по дорожке к воротам. Отец Алексий прищурился: по спине Петрова все еще расползался синий шар.
– Э-э-э… – сказали они одновременно. Олег остановился и снова развернулся к батюшке.
– Я хотел спросить… – начал он. – Если браки заключаются перед лицом Господа нашего, значит, они навсегда?
– Значит, так, – отец Алексий попытался улыбнуться и посмотреть в глаза Олегу, но шар, волнуясь своей светящейся голубой поверхностью, не отпускал его взгляд.
– Мне очень нравится Даша, но я все думаю, как же мне смотреть Нине в глаза потом… ну, когда я умру и мы встретимся там… А Катюше? Ведь я предам ее мать.
Отец Алексий не думая выпалил:
– Там уже ничего не будет от прежней жизни, только любовь и соединение с Господом, отцом нашим. Я думаю, вам все же стоит впустить любовь в свое сердце. И молиться, молиться, молиться. – Шар, будто следуя за словами святого отца, поплыл в сторону сердца. – Сомнениями же и страхами вы только отравляете себя.
– Иногда, вот как сейчас, мне становится совсем не по себе…
Отец Алексий перевел взгляд на Дашу, залезающую в микроавтобус. Она немного замешкалась, глядя на них обоих, но потом, опустив голову, нырнула в нутро машины.
– … и очень болит в груди. – Олег стоял на месте и, казалось, он сильнее и сильнее сгибается в дугу.
Отец Алексий зашевелил губами и подошел к Олегу совсем вплотную. Ему даже почудилось, что его обдало холодом синего шара. Отец закрыл глаза.
– Господи помилуй, – стал он беспрестанно повторять, – Господи помилуй!
Он обнял Олега. Здоровую, не замотанную тряпкой руку он прижал к тому месту, где переливался шар. В этот момент он почувствовал, как через руку выходит тоска и боль Петрова, а шар сдувается, как резиновый, блекнет и исчезает совсем. Олег громко выдохнул. Крепко похлопал отца Алексия в ответ по плечу и молча побрел к микроавтобусу.
Когда тряслись обратной дорогой, отец Алексий, сидя в самом заднем ряду между Исааком и его бабушкой Зинаидой Григорьевной, не переставал молиться Господу Богу, чтобы тот направил его на путь истинный, но одновременно с этим он как никогда раньше и совершенно четко ощущал себя живым и на своем месте.
Отец Алексий выглянул в проход: впереди, лицом к нему сидели Даша и Олег, их пальцы не были переплетены, глаза не смотрели друг на друга, а головы не соприкасались, но в груди у обоих появились красные маленькие шары, переливающиеся огненными искрами. Шары набухали и ширились, а по их пульсирующей поверхности пробегал электрический заряд.
Святой отец глянул в окно: серые, словно только что с пепелища, облака плыли по оранжево-красному небу. Отчего-то отцу Алексию показалось, что они были похожи на ручки мальчишки, играющего с маленькими человеческими фигурками.
– Спасибо, Господи! – прошептал отец и улыбнулся. Даже через рукава подрясника он чувствовал тепло соседей. Мальчонка слева, старушка справа, он сам – их всех объединял дар. И на то была воля Божья.
Отец Алексий прикрыл глаза и увидел спину Филимона. Старик уходил в лес. Холодная тьма, укутавшая стволы деревьев, встречала его утробным волчьим воем. Старик уходил в лес и уводил с собой комиссара Рябова и сержанта Коткова. В Филькиной избушке постепенно, словно уходящий день, гас свет. Он становился тусклее и тусклее, пока совсем не исчез.
Конец
Я бесконечно благодарна всем тем, без кого эта книга не увидела бы свет.
Спасибо школе Band и Елене Помазан – за возможность надкусить этот чудесный фрукт под названием «тексты».
Особая благодарность преподавателю школы, моему первому редактору – Елене Курочкиной, которая поверила в мой талант и велела никогда, никогда, никогда не сдаваться.
Спасибо моим бета-ридерам, которые помогли сделать текст логичнее, понятнее и чище.
Мои уважение, благодарность и безмерная любовь Юлии Гусевой (теперь уже не только редактору, но и близкому другу), которая помогала мне отточить слово и сделать книгу цельной и глубокой.
Спасибо Юлии Селивановой, которая из огромного потока рукописей остановила свой взгляд на моей. В такие моменты где-то на небесах точно что-то щелкает и приводит механизм судьбы в действие.
Огромная благодарность редактору серии Карине Буяновой за то, что полюбила мой текст, отстояла его перед редколлегией и отнеслась к нему чутко и бережно. А еще за теплый прием в издательстве и безмерную доброту.
Спасибо моим дорогим друзьям и коллегам по перу, которые поддерживали меня на протяжении всего пути и верили, что мой текст стоит того, чтобы быть прочитанным. Спасибо, спасибо, спасибо!
Благодарю мою семью, которая всегда была рядом, и есть, и будет, в каком бы составе мы ни продолжали идти вперед. Вы – моя опора и любовь.
Особая благодарность моим героям – простым людям, которых я каждый день встречаю в парке, на остановке, в магазине, в трамвае – они никогда не узнают, что я их «утащила» в роман, но зато о них теперь будут говорить многие.
Спасибо «Филькиной круче» – тому самому домику, который действительно находится возле школы моей дочери, – за вдохновение. Однажды я увидела его и подумала: Боже, что за интересная конструкция, любопытно, какая у него история?
И конечно, спасибо дорогим будущим читателям. Надеюсь, вы прекрасно проведете время в компании с неизведанным, которым я щедро сдобрила страницы этой книги. Если вы верите в чудо – этот роман для вас!
Красивая (фр.).
Ты слишком красива, чтобы разгуливать в темноте в одиночку (фр).
До скорого! (фр.).
Я принес лимоны (фр.).
Мне уже лучше (фр.).
