– Почему один?
– Они приедут своим транспортом.
– Я же предупреждал, нельзя брать напрокат. Засветитесь.
– Нет. Они подцепили какого-то таксиста. Он и привезет.
– С ума посходили, – расстроился Шлоссер. – Пошли в номер.
Гостиница была старинная, чисто французская. В номере стоял огромный зеркальный шкаф и кровать под зеленым бархатным балдахином с золотыми шнурами, тяжелый круглый стол с резными стульями, обитыми тем же материалом. Низкое кресло с пузатым сиденьем. На всем лежала печать времени, что создавало иллюзию покоя.
Шлоссер убрал со стола вазу с цветами, достал из папки детальный план подземных коммуникаций и подземного хода и принялся объяснять Курганову возможные пути отхода из банка.
Александр слушал внимательно. Вникал во все детали, так как понимал, что надежды на Кишлака или Скрипача нет. Эти способны только заставить зверствами выполнить условия.
– Вникай, Федя, вникай, – подбадривал его адвокат. – В знании плана – гарантия твоей жизни. Удача слепо никому не улавливается. Она долго высматривает претендентов. Похоже, ты ей понравился.
– Меня волнует только синхронность, – задумчиво произнес Александр. – Ровно в два часа твой человек начнет крушить перемычку между подземным ходом и подвалом банка. Ты уверен, что хватит часа на это?
– Ты, Федя, за него не бойся. Он уже все простукал. Там цемент на стенах не более пальца толщиной. Вы же будете уходить через коммуникации. Видишь, в этом подвале – вентиляционная решетка. В отверстие, загораживаемое ею, спокойно может пролезть человек. Если успеете поставить ее назад, когда смотаетесь, то полицейские ноги отобьют, ища вас по подвалам. В подземный ход он уже затащил тележку на резиновых колесах, чтобы не таскать мешки на себе. Вчера на Мозеле бросила якорь небольшая частная одномачтовая яхта. Ее хозяин – Хасан абу Бакар. В шестнадцать часов маленькая резиновая лодка с мотором начнет перевозку мешков от выхода из подземного хода.
– Так ведь увидят!
– Нет. Человек Хасана потащит их под водой в сетке. Единственное, придется тебе упаковывать мешки в целлофановые пакеты. Потом на яхте Хасан выйдет в море и перекинет мешки на рыболовецкий траулер… но это уже заботы Цунами.
– А когда мы получим наличные?
– Хоть сразу. Тебе сколько надо?
– Три миллиона.
– О, Федя… Неужели потащишь с собой? Обязательно.
Шлоссер посмотрел на него с сожалением. Ему было жаль парня, рискующего головой ради старой, измусоленной порнозвезды семидесятых годов. Но убеждать Курганова было бессмысленно. Поэтому адвокат попробовал объяснить всю сложность использования полученных денег.
– Федя, пойми простую вещь. Они не сумеют переписать все серии, но кое-что обязательно пометят и возьмут на контроль. Затребовать миллионы и смыться – всего лишь полдела, если не треть. А вот как с ними поступать дальше – целая проблема. Думаешь, почему Цунами берет такой огромный процент? Потому что только при его связях можно эти миллионы перебросить в Афганистан. Там тоже не дураки, быстро их прокрутят и уже другими «авизо» предъявят в европейские банки. Но и тут не конец. Основная часть ляжет на счета подставных фирм, существующих для отмывки денег, полученных от контрабанды иракской нефти. И заметь, Федя, только после этого можно будет частями переводить их на ваши личные счета… А ты попрешься по Европе с тремя миллионами в сумке!
– Попрусь, – упрямо подтвердил Александр.
– Что-то я проголодался, пошли спустимся в ресторан. Там прекрасная французская кухня. Возьмем лангустины в тесте, рыбу «Булабэз» в соусе с шафраном, морские гребешки «Сан-Жак» по-бретонски и авокадо, фаршированные крабами! Как тебе меню, Федя? Под такое можно выпить ящик пива. Пожалуй, так и сделаю. Здесь пьют «Карлзберг пильц». Мы же в Заарланде. Это – самая нищая земля Германии. Раньше, до 1956 года, принадлежала Франции.
Курганов еще раз досконально прошелся по плану, стараясь представить себе все вживую. Свернул его и последовал за бубнящим в предчувствии хорошего обеда адвокатом.
Кишлак появился в отеле на следующее утро. Был он тих и спокоен. Курил «Кэмел», не прикасался к спиртному и косился на Скрипача, продолжавшего покуривать «травку». Позвал к себе Курганова и, развалясь в кресле, принялся жаловаться:
– Весь член себе стер. Ужас, кто их этому всему учит. Четыре часа шоколадка ни минуты не отдыхала. Никаких денег не жалко. Может, мне в Африку податься? Заведу гарем, приму мусульманство, куплю земли размером с Монако…
– Купи лучше остров в Японском море, – посоветовал Александр.
– А ты откуда знаешь, что я там покупаю?
– Не знаю, а предлагаю…
Кишлак вскочил и вновь сделался прежним.
– Гляди, Курган, не прытко ли прешь в «авторитеты»? Учти, меня не перепрыгнешь. Очень скоро я буду решать в Москве – кто достоин быть рядом, а кого и пинком на тот свет.
Ругаться перед самым нападением на банк было ни к чему. Курганов примирительно буркнул:
– Ладно, разберемся, когда напьемся. Таксист идет с нами?
– Зови его Цыган. Дельный парень. Люблю таких. Сказал ему слово – и он уже готов. Ты-то не такой. Тебя копать саперной лопаткой придется.
– Зачем?
– Затем, что со своими пятью процентами и авторитетом после налета на банк можешь крупно взлететь.
– Я не стремлюсь…
Кишлак пригладил свои торчащие в разные стороны белобрысые волосы и, слегка прищурившись, неожиданно спросил:
– А тогда на кой хрен согласился убить Грушу?
– Какую Грушу? – искренне удивился Александр.
Кишлак продолжал на него пытливо глядеть сквозь прищур глаз. Курганов решил не прерывать его молчания. Он уже заметил, что Кишлака молчание начинает быстро беспокоить. Ему комфортно, когда вокруг шум, ругань, мольбы, просьбы. А спокойного достоинства уверенного в себе человека не переносит. Теряется. Вот и на этот раз не выдержал.
– Кто-то повесил боксерскую грушу, но не ты. Бог с ним. Человек, пристреливший в «мерседесе» уважаемого вора в законе, однозначно обречен.
– Зови на инструктаж Скрипача и Цыгана.
Те не замедлили явиться. Мирча уже вошел в роль бандита. Он был в голубом джинсовом костюме и коричневых сапогах с раструбами, поднимавшимися к коленям. Шею опоясывал синий, с золотыми звездами платок. На фоне белой майки выделялся массивный золотой крест на толстой золотой цепочке. На лице застыла актерская улыбка, а в глазах – напряженное ожидание кошмара.
Скрипач, как обычно, своим видом наводил тоску. Легкий черный плащ до пят, с которым он не расставался даже в жару, висел на его худой длинной фигуре, как на вешалке. Длинные волосы, откинутые назад, открывали тяжелое бледное лицо с большим носом, впалыми щеками и немигающими глазами с остановившимися зрачками.
– Цыган, ты врубился в ситуацию? – тоном доброго учителя поинтересовался Кишлак.
– Ви, мон шер.
– Будешь на подхвате у Кургана. И учти, начнешь дрейфить – пристрелит. Ведь пристрелишь, Курган?
– Другого выхода нет, – пожал плечами Александр. Он к Мирче серьезно не относился. Слишком уж будет нереально, если случайный таксист-эмигрант вдруг ухватит пять миллионов франков. В каждой работе существует своя закономерность. Правда, и в каждом деле возникают счастливчики. Счастливчиков Курганов терпеть не мог, потому что не принадлежал к их числу.
– Повторяю последний раз. Мы со Скрипачом берем заложников. Вы блокируете вход в банк. Чем больше стрельбы, тем лучше. Шлоссер сегодня привезет даже пулемет… Переговоры начнете вы. Будьте выдержанны и спокойны. Но никаких компромиссов. Потом Курган пойдет открывать сейфы и обнаруживать подвал с вентиляционной сеткой. Скрипач займет его место, а Цыган перейдет ко мне. Первого заложника убью я. Для острастки. Иначе эти лягушатники-французы долго будут гадать, сдадимся мы или нет. Дальше будет видно. Вечером мы должны покинуть банк. Подгонять их будем каждым новым трупом. Какие вопросы?
– А вдруг они решат штурмовать?
– Вот ты и сядешь за пулемет. От него в такой перестрелке толку немного, зато шум создает. И помните, у нас есть возможность покинуть банк в любой момент, но сделаем это только со ста миллионами. Иначе я пристрелю любого из вас. Мне все равно.
Никто ничего Кишлаку не ответил. Каждый думал о своем. С этого момента закончились все распри, неприятие друг друга. Они сплотились в единую группу, готовую рискнуть жизнью и задумывающуюся о последствиях.
– Тогда разойдись! Спиртное – под запретом, «дурь» – тоже. Из отеля не отлучаться. Все ждем Шлоссера. На ночь не забудьте поссать и помолиться.
Курганов хотел отправиться к себе в номер, но, заметив, что Мирча едва передвигает ногами, точно водолаз по дну пруда, окликнул его:
– Эй, Цыган, пошли в бар попьем кофе.
Таксист обрадовался предложению и немного повеселел. Курганов казался ему наиболее приличным из всей компании. Они спустились по добротной, темной от древности лестнице в тесный холл, заставленный антиквариатом. Тяжелые бронзовые светильники на стенах, массивная деревянная люстра, старинные толстые зеркала и искусственные цветы создавали атмосферу добротного, размеренного быта. Позолоченный рыцарь в доспехах, держа перед собой меч, охранял эту обитель благополучия. Французский лоск в интерьерах отеля удачно сочетался с немецкой основательностью. Бара как такового не было. В зале ресторана, пустого в предобеденный час, сидели всего несколько завсегдатаев, играющих в карты. Улыбчивый бармен за небольшой стойкой возле огромного, похожего на средневековый замок буфета принялся расхваливать только что полученные из Франции белые вина.
