Сержант прошел сквозь редкую сосновую рощу к уже угадываемому сквозь просветы деревьев кирпичному дому. Близился полдень, становилось тепло, а вокруг не было ни души. Он не заметил, как за ним увязалась собака.
Наконец он вышел к большому, давно вырытому, суля по потемневшим горам песка, котловану, за которым открылся задний двор большого двухэтажного дома. Странно: в этом месте железный забор был снят. И самое подозрительное: до сих пор ему не встретился тут ни один человек.
Сержант обошел вокруг котлована. Собака, обогнав его, побежала к дому. Он последовал за ней. Возле крыльца Степан еще раз огляделся. Никого. Он уже понимал, что приехал впустую. Хотя почему впустую? Любая информация представляет ценность. Поднявшись на крыльцо, он подергал запертую дверь, а потом позвонил в звонок.
Некоторое время он прислушивался и ждал. Наконец послышались шаги, замок звякнул, открываясь, и на крыльцо вышел заспанный мужичок. Скорее всего, сторож. Хозяевами здесь и не пахло. Так и оказалось. Сержант сообщил встревоженному мужичку, что он заблудился, дорогу спросить не у кого, так он на свой страх и риск шел вдоль забора, чтобы найти кого-нибудь из хозяев.
Сторож, успокоившись, с готовностью сообщил, что хозяев здесь сейчас нет и вообще хозяин, Владислав Геннадьевич, то ли собирается продавать дом, то ли уже продал, — словом, сюда он уже с полгода как не наезжает. И показал дорогу обратно, которую Сержант, впрочем, и так знал.
Уже на обратном пути Сержант решил, что нечего ему больше мотаться по городу, выслеживая Варяга. Слишком все это долго и хлопотно. Опыт подсказывал: надо остановить свой выбор на московской квартире смотрящего. Варяг там чаще всего бывает, там у него жена, ребенок — там его и надо кончать…
До Волхова добрались без приключений, хотя и с сильным опозданием: в Чудове с утра отменили две электрички и уехать удалось только в десять с минутами. Варяг невольно вспомнил, как буквально несколько месяцев назад таким же вот образом на попутках да электричках метался по Подмосковью, выскальзывая из кольца облавы. События повторялись с удручающим постоянством. Хотя теперь его статус несравним с тем, давнишним: тогда он был объявленный в федеральный и международный розыск преступник, а теперь — важный государственный чиновник…
Засаленные бушлаты были оставлены ими еще у брошенного пазика, и в вагоне пригородного электропоезда exam четверо благообразного вида мужчин — вот разве что всклокоченный Журик, облаченный в спортивный джемпер, явно выбивался из солидной компании. Зарецкий, после того как понял, что ему выпала честь сопровождать столь важного гостя, немного приутих, перестал сыпать анекдотцами и прибаутками и с серьезным видом поглядывал по сторонам, расстегнув куртку и держа правую руку на колене — поближе к кобуре под левой подмышкой. Воспользоваться мобильным телефоном Варяг так и не рискнул и своего провожатого попросил этого не делать.
По прибытии в Волхов Зарецкий в ближайшем пункте мобильной связи купил сим-карту «Би+» и связался со своими бензиновыми корешами. Через несколько минут к станции подкатил роскошный джип «мерседес», а еще через полчаса Варяга и Сержанта разместили в трехкомнатном номере люкс турбазы «Олимпиец» в Новой Ладоге, на берегу Волховской губы. Зарецкий с Журиком рванули в Питер разведать обстановку на подъездах к городу, оставив гостей отдыхать.
Варяг воспользовался городским телефоном и, резонно предположив, что этот номер вряд ли стоит на ментовской прослушке, позвонил в Москву Александру Ивановичу Виноградову. Тот, как всегда, бодрым голосом добродушно поприветствовал председателя Совета по инвестиционным проектам и сообщил, что ему уже известны некоторые подробности недавней катастрофы пассажирского самолета в Шереметьеве. Но, понятное дело, излагать их не стал, пообещав все рассказать в личной беседе после возвращения Владислава Геннадьевича в Москву.
Из короткого разговора с Виноградовым Варяг вынес одно: катастрофа авиалайнера была все же не трагической случайностью, а частью коварного и циничного плана его недругов. Не исключено, что кто-то и впрямь, прознав про его готовящуюся поездку в Петербург, решил организовать взрыв авиалайнера, а другие попытались сыграть в игру еще более коварную у послав бригаду убийц в «Красную стрелу»… В памяти всплыли события многолетней давности: взрыв над территорией Канады самолета с академиком Егором Нестеренко на борту. Неужели и шереметьевская авиакатастрофа — задумка тех же мерзавцев? Или тут замешаны совсем другие люди? Те, что сообщили о готовящемся покушении в самолете и посоветовали не лететь в Петербург… А если бы он отправился в Питер на машине? Или вообще отменил поездку? Тогда ничего бы не было? Но сегодняшние ночные бега по Новгородской области доказывали, что охота за ним ведется упорно и планомерно, хотя и — как там говорил Степан — вслепую… Но кто же на сей раз охотник?
Вопросов масса, а ответов — ноль.
— Владику — возглас Сержанта отвлек его от размышлений. — Кто-то приехал. Машина ментовская — с синими номерами. Посмотри-ка!
Варяг выглянул в окно. У главного входа в туркомплекс стояла черная «Волга» с двумя синими фонарями на крыше. Задние дверцы «Волги» открылись, и из салона вышел высокий мужчина в черном плаще, а за ним Зарецкий.
— Все нормально, Степа: хоть и менты, но свои! — усмехнулся Варяг. — Саня же сказал: фирма веников не вяжет! Сейчас поедем с ветерком и со спецсигналом!
Сержант как будто не оценил шутки: судя по его хмурому лицу, он думал о чем-то своем.
— Знаешь, Влад, уж коли мы начали вспоминать события минувших дней, я давно хотел у тебя спросить… Кстати, о ментовской машине… Я однажды видел, как Ангел в том сквере около кинотеатра «Ленинград» встречался с одним мужиком. Он тоже подъехал туда на такой вот черной тачке. Только не на «Волге»… Что у вас были за дела с ментами… перед тем как Ромка… — Он не договорил: горло перехватило от волнения.
Варяг внимательно посмотрел на Степана, сразу поняв, что происходит у него в душе.
— Ангел встречался с полковником Артамоновым. Был у меня такой верный человек в МВД. Он мне много добра сделал… Если бы не он, твоего Ромку нам бы не удалось из лагеря выковырять…
В дверь номера тихо постучали три раза. Это был условный сигнал. Варяг пошел открывать.
— Ну, черная карета подана, Владислав Геннадьевич! — весело осклабился Зарецкий. — Теперь нам сам черт не брат. Путь расчищен!.
Человек в черном плаще не представился и, вежливо кивнув, предложил Варягу и Сержанту занять заднее сиденье, а сам сел вперед, рядом с водителем. Зарецкий втиснулся справа от Сержанта.
— На въезде в город есть блокпост, — тихо сообщил ев, — но нас это не должно волновать. У нас пропуск-«вездеход*. — И с этими словами Саня мотнул головой на спину в черном плаще.
Спина тут же шевельнулась, человек передернул плечами, обернулся и, устремив из-под густых черных бровей пристальный взгляд на Варяга, проговорил вкрадчиво:
— А ведь мы с вами знакомы, Владислав Геннадьевич! — И, видя, что Варяг его явно не узнает, добавил: — Я у Kupuллa Владимировича личным водителем был… Подвозил его несколько раз на встречи с вами… На Тверской бульвар. И когда его в командировку в Чечню отправили, по чистой случайности в Москве остался. А то бы вместе с ним… — Он не договорил и, печально вздернув бровь, отвернулся.
Варяг молча переглянулся с Сержантом: мол, вон какие бывают совпадения в жизни! Ведь только что Артамонова упомянули… Владислав посмотрел за окно и мысленно перенесся на десять лет назад, в тот роковой декабрьский день, о котором сейчас вспомнил Степан…
Было уже позднее утро. На улице тускло светило смутное зимнее солнце, но какая-то тяжесть в воздухе предвещала давно прогнозируемый синоптиками обильный снегопад. Открыв глаза, Варяг первое, что увидел в сумраке спальни — тумбочку с телефоном и широкой хрустальной вазой, в которой едва умещался букет огромных алых роз, подаренный им Светлане накануне. Было тихо, только изредка из-за оконного стекла доносилось жужжание проезжавшей по их переулку машины.
— Послушай, — хрипло прошептала Светлана, — мне страшно. Ты задремал, а мне вдруг стало так жутко, а почему — не знаю. Все ведь хорошо, правда?
Вместо ответа он поцеловал ее, и этот поцелуй успокоил женщину лучше всяких слов.
— Ты не сердишься, что я разбудила тебя? — продолжила она уже веселее. — Мне правда стало немного страшно. Я вдруг почувствовала, что мы совсем, совсем одни на белом свете, и на меня напал какой-то детский страх…
