– У вас имеется доверенность на вождение черного джипа марки «Nissan», модель «X-trail»?
Сашка посмотрел тупо на Полыхаева, затем на милиционеров, затем отрицательно мотнул головой.
– Нет у меня никакой доверенности.
– Ты только не ври, Сашка! – отозвался Полыхаев. – Ты по пьянке сейчас наврешь, на десять лет загремим.
– Итак? – спросил милиционер.
Сашка долго мучительно соображал, снова глядел на своего дядю, на Юльку, потом икнул, устало вздохнул, выдавил из себя:
– Есть доверенность.
Милиционер удовлетворенно кивнул.
– Так, хорошо, – сказал он. – Вчера вечером после пяти часов куда вы на нем ездили?
Сашка беспомощно озирался по сторонам, точно ища ответа на лицах присутствующих, и молчал. Юлька решила, что ей пора вмешаться.
– Он вчера в половине шестого вечера ездил меня снимать, – сказала Юлька. – На углу улиц Большой Казачьей и Чапаева. Он привез меня сюда, но здесь был уже вот этот лысый, – она указала на Петровича. – С ним они напились в доску и заснули, а мною занялся вот этот, – и она указала на Леху.
– Я не тебя спрашиваю, красавица! – Милиционер скривил гримасу досады. – Еще раз вякнешь, выйдешь отсюда!
– Да я хоть сию минуту! – Юлька встала и направилась к двери.
– Стой, стой, стой! – Милиционер бросился ей наперерез, схватил за руку, отвел к противоположной от двери стене, усадил там на стул. – Успеешь еще уйти! Сейчас вот здесь сиди. И тихо! У нас с тобой еще будет разговор.
Он снова повернулся к Сашке:
– Итак, что ты делал вчера вечером?
– Все было так, как она говорит, – пробормотал наконец тот.
– Что было? Ну, отвечай!
– Полшестого… я ее снял… – Сашка еле ворочал языком. – Потом мы приехали сюда и напились… Это все.
– Так, – милиционер выглядел сильно раздосадованным. – А джип в это время где был?
– А джип в это время возле дома во дворе стоял, – невинно сказала Юлька. – Он так весь вечер и всю ночь простоял здесь, никуда не выезжал отсюда! Это потом среди ночи хозяин за ним приперся, разбудил нас! – Юлька указала на стоящего у стенки Полыхаева.
– Так! Я же приказал тебе заткнуться! – Милиционер выглядел не шутя разозлившимся. – Так ты что, собственно, хочешь? Ты для чего встреваешь в разговор, когда тебя никто не спрашивает? Хочешь по мозгам получить или как?
– Или так! – сказала Юлька. – Кто много такает, тому птичка в рот накакает.
Милиционер вдруг сделался багрово-красным, смущенно оглянулся на своего коллегу, стоявшего рядом с Петровичем с невозмутимым видом.
– Да брось ты их на хрен! – сказал спокойно тот. – Позвони майору Паницкому. Он ведет это дело, так пусть приезжает и сам их допрашивает.
– Позвони! – пробурчал недовольно первый милиционер. – Легко сказать! Он сейчас, наверное, дома, дрыхнет, до него по нашей связи и не доберешься никак!
– А вот мобильник! – услужливо сказала Юлька, указывая на лежащий на столе сотовый телефон Петровича. – Берите, звоните, не стесняйтесь!
– Точно! – сказал первый милиционер, забирая со стола телефон.
– Не трожь! – рявкнул было Петрович, пытаясь подняться со стула.
– Сиди, отец! – Второй милиционер положил ему руку на плечо. – Не бойся, не разоришься, мы недолго.
Первый милиционер уже набирал номер домашнего телефона майора Паницкого.
Майор Паницкий оказался длинным тощим мужчиной лет сорока пяти, довольно нескладным, неуклюжим, совершенно неспортивного вида. Паницкий не был плешивым, шапка темно-русых волос аккуратно покрывала всю его голову без проплешин, прогалин и тому подобных недостатков. Умный волос покидал дурную голову майора исключительно спереди, обнажая высокий лоб, казавшийся непомерно огромным, точно лоб мыслителя, философа. Вот из-за этого лба майор Паницкий временами и казался совершенно лысым, особенно если смотреть на него снизу вверх, что при его росте получалось очень даже часто.
Паницкий велел милицейскому патрулю доставить всю компанию в управление, куда сам он обещал подъехать вскоре. Чтобы выполнить приказ майора, пришлось вызывать милицейский фургон, потому что восемь человек вместе с самими милиционерами в обычный патрульный «уазик» никак не помещались, и когда этот фургон наконец-то прибыл и их всех пятерых сажали туда, это выглядело уже как арест. Полыхаев при этом криво улыбался, заметно нервничая. Петрович и Сашка тупо молчали, их обоих мучило похмелье, Леха-киллер и Юлька переглядывались друг с другом, были спокойнее всех. Для них общение с ментами было делом привычным.
Майор прибыл в управление вовсе не скоро, а к девяти часам, к началу рабочего дня, и первым для беседы пригласил Полыхаева. Остальным пришлось по-прежнему сидеть в коридоре и ждать. От майора Полыхаев вышел довольный и, не глядя на сидящую в коридоре компанию, поспешил к выходу. За ним в кабинет зашел Петрович, через полчаса туда же позвали Сашку. Еще через некоторое время завели и Леху, и Юлька осталась сидеть одна. Ждать ей до ужаса надоело, она стала потихоньку задремывать, что было вполне естественно после без сна проведенной ночи, как вдруг дверь кабинета вновь отворилась, и на этот раз пригласили ее.
Внутри она нашла всю компанию сидящей на стульях у стены, вид у каждого был отменно сумрачный и удрученный. Ей майор предложил сесть на стул возле своего стола, что Юлька тут же и сделала.
– Так, вначале персоналии, – сказал майор, пододвигая к себе лист бумаги и вопросительно глядя на Юльку.
– Фролова Юлия Владимировна, – сказала Юлька. Майор стал писать.
– Год рождения?
– Семьдесят девятый.
– Адрес по прописке?
Юлька назвала.
– Место работы?
– Дворец культуры «Комбайн», музыкальная студия.
Майор перестал писать, поднял на нее глаза, нахально и иронически ухмыляясь.
– А вот сейчас возьму и позвоню туда, в ДК «Комбайн»! – сказал он весело. – Спрошу, правда ли ты там работаешь.
– Звони, начальник, могу номер телефона подсказать! – отозвалась Юлька устало и грустно. – У меня там шесть часов в неделю по девятой тарифной сетке. Что, на эти деньги можно жить?
– Ах, вот как! – Майор посмотрел на нее серьезно, с сочувствием. – И давно на углу стоите?
– Не так, чтоб очень… Года полтора. – Юльке сочувственная рожа майора была еще неприятнее нагло ухмыляющейся.
– Понятно. – Майор кончил писать, отложил ручку в сторону. – Значит, так! – сказал он, пристально глядя на нее. – Где и когда познакомились вы с Губиным Дмитрием Петровичем? – был его первый вопрос.
– Губин – это вот этот, что ли? – Юлька кивнула на сидящего возле стены Петровича.
– Так! – майор откинулся на спинку стула. – Имен лиц, с которыми вы были задержаны, вы не знаете?
– Они мне не представлялись! – ответила Юлька. – Называли друг друга в разговоре между собой. Вот этот, старый и лысый – Петрович, вот эти двое – Леха и Сашка.
– Так, хорошо, хорошо. – Майор кивнул, перебивая ее. – Итак, когда и где вы познакомились с Петровичем?
– Вчера вечером. Вот этот, Сашка, снял меня на Большой Казачьей, привез к нему на склад.
– Когда это было?
– Около половины шестого.
– На какой машине он к вам подъехал на Большую Казачью?
– На черном джипе.
– Марка?
– Без понятия! – Юлько небрежно отмахнулась. – Я в этих иномарках ничего не смыслю.
– Ну, это та самая машина, которая выезжала из ворот склада и была задержана патрулем ДПС?
– Конечно! – Юлька пожала плечами. – А какая же еще?
– Так, хорошо, – майор на мгновение задумался, глядя на чистый бланк протокола. Потом спросил тем же ровным корректным милицейским тоном: – Скажите, Петрович вам рассказал, куда он ездил вчера с друзьями на своем джипе?
Юлька запнулась, глядя на майора озадаченно. Вдруг вспомнила, что это старый ментовский трюк: следователь спрашивает, какого цвета была перчатка, хотя на самом деле сам факт наличия этой перчатки под большим вопросом.
– Петрович вчера никуда не ездил на этом джипе, – сказала Юлька. – Они весь вечер сидели на складе и пили.
– Ну как же никуда не ездили? – спросил майор с мягким укором в голосе. – А соседи – люди, живущие в частных домах рядом с вашим складом, – утверждают, что черный джип около шести часов выехал из ворот склада и вернулся минут через сорок обратно.
У Юльки противно екнуло в груди при этих словах. «Соседи! Черт… Что за олух этот Петрович!» – думала в отчаянии Юлька. Устраивает мокрое дело, ничуть не заботясь о том, чтобы лишний раз не засветиться! Однако теперь, даже если есть показания против них соседей в Слепцовке, ей ничего не остается, как и дальше врать напролом, наплевав на все. Главное, не запутаться в своих утверждениях, не отказываться от собственных слов.
– Мне плевать, что говорят ваши соседи! – сказала она агрессивно. – Я говорю то, что сама видела. Петрович и его друзья весь вечер сидели на складе и пили, никуда не ездили.